Утром в пять часов все позавтракали. После этого один из священников попросил у полковника Брайара разрешения совершить службу, для многих последнюю. Брайар согласился. Позднее он писал, что „это была замечательная служба с великолепным пением“. Но долго предаваться столь христианским чувствам полковнику не пришлось: в 6.30 к воротам подошел первый грузовик, и английский офицер из охраны приказал сесть туда Доманову со штабом. Доманов отказался, добавив, что больше не властен над своими офицерами. Тогда полковник Брайар заявил, что дает 10 минут на размышления, после чего примет меры.

10 минут прошли. И поскольку ни Доманов, ни его офицеры не собирались повиноваться приказу, за дело взялся взвод английских солдат, вооруженных автоматами, винтовками с отомкнутыми штыками и заточенными кирками. Однако оказалось, что заставить казаков повиноваться — задача не из легких. Офицеры сели на землю, взявшись за руки, и когда английский сержант попытался силой оттащить одного офицера, тот укусил его в руку. Британские охранники только и ждали этого — они набросились на безоружных, среди которых были старики, вроде генерала Тихоцкого, способного передвигаться только ползком. Несколько минут английские солдаты дружно орудовали прикладами винтовок и кирками, и многие казаки были избиты до потери сознания. Некоторые из англичан не отказали себе в удовольствии подколоть лежащих на земле казаков штыком. Но в общем, как докладывал бравый полковник Брайар, „вмешательство возымело должное действие“ и казачьи офицеры залезли в грузовики.

Через несколько часов глазам едущих в передовом грузовике предстала посреди лесистой долины Мура панорама Юденбурга. Река служила демаркационной линией между двумя армиями. Грузовики медленно подъехали к мосту, вдоль которого стояли английские бронемашины и пулеметы. Затем вся колонна выстроилась сбоку, грузовики один за другим переезжали мост, высаживали живой груз на советской стороне и возвращались. Наверху, на столбе, болтался как висельник кроваво-красный флаг СССР… Перейдя по мосту на другую сторону, майор Гуд стал наблюдать за ходом выдачи казаков. Но тут стоявший рядом с ним казачий офицер вытащил откуда-то бритву, полоснул себя по горлу и, окровавленный, упал в предсмертных судорогах к ногам английского майора. Фраппированный таким поворотом событий, английский майор осведомился у русской женщины-офицера, что ожидает казаков. Она заверила его, что „старшие офицеры будут посланы на перевоспитание, а младших отправят на работы по восстановлению разрушенных советских городов“. Впрочем, вскоре на тот же вопрос он получил совсем другой ответ: капитан Красной армии многозначительно провел ладонью по горлу».

И это совсем не самая яркая картинка в этой книге.

Она задевает вас?

Заставляет думать?

Вы удивлены и обескуражены?

Хорошо, советских товарищей вы еще можете представить в нехорошем свете, но англичане, подкалывающие упавших на землю? Это немцы подкалывали падающих.

Ох, если б так все легко и просто разложить по полочкам: здесь — черное, тут — красное, там — белое… Нет, прав был Геринг: война есть война. Она убивает жалость и сострадание. Человека так просто превратить в зверя. Так трудно вернуть его из звериного логова назад. Человека так легко поманить красивыми словами и красивыми идеями, так легко его заставить ради красивых идей делать некрасивые и неприятные вещи. Так просто сделать его в собственных глазах героем и так невыносимо сложно потом объяснить, что он палач. Пожалуй, именно в этом и есть самая оккультная тайна войн и диктаторских режимов. А все другие придуманы теми, кто так желает эту тайну от нас сокрыть. Ведь ее нужно прятать. Просто необходимо получше прятать. Иначе ведь, когда поманит вас стоящий у власти Крысолов, вы ему не поверите и спросите — а зачем? И он никогда не сможет ответить вам, зачем ради счастья сначала нужно убить счастье других и самих других, а когда придет черный час — и самих себя.

Все, стоящие у власти, отличные крысоловы.

Не верьте, никогда не верьте им!