Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Прежде всего, я хочу попытаться понять. Однако, как только речь идет о какой-нибудь проблеме, касающейся Средних веков, нам очень сложно понять психологию людей того времени. По духу мы гораздо ближе грекам и римлянам, чем люди XIV в. Больше всего нам мешает не столько наше незнание, сколько избыток знаний. Как писал Анатоль Франс по поводу Жанны д'Арк: «Сколько всего мы должны забыть: науки, методики, все те достижения, которые делают из нас современных людей! Мы должны забыть, что земля круглая, что звезды и солнце – это не лампы, подвешенные к хрустальному своду, забыть систему строения мира по Лапласу, чтобы уверовать в науку св. Фомы, Данте и средневековых космографов…»

Мы должны погрузиться в мир, в котором повсюду видят вездесущего дьявола и самые худшие суеверия являются общераспространенными, – мир, в котором мужественные люди, сражавшиеся с мусульманами в кровавых битвах, тряслись от страха в присутствии деревянной или металлической «ужасной» головы. Мы должны изучить документы процесса, в которых каждый ответ включен в обвинение, не на разумном основании, а из-за подозрения в дьявольской подсказке. Здесь обвиняемый может доказать свою невиновность, прочитав «Верую», а самые ужасные преступления могут быть прощены, но попытка вновь отречься от признания повлечет смертную казнь.

И, все-таки, дознаватели не были так наивны, как можно предположить. Когда заявление кажется им невероятным, они настаивают, заставляют повторять его, требуют уточнений. Впечатление от чтения материалов допросов, – это впечатление объективности, а иногда даже доброжелательного скептицизма комиссии, созданной Папой под председательством архиепископа Нарбоннского. Современный следователь вряд ли бы действовал с большим терпением и непредвзятостью в поисках всегда ускользающей истины.

Но, все-таки, эти люди – христиане: разве могли они, в конце концов, не испытать некую ненависть и отвращение к обвиняемым, которые признавались с потрясающей легкостью в том, что они отреклись от Христа и плевали на крест?

Именно в этом сама суть процесса. И если иногда, при рассмотрении причин ереси, создается впечатление, что истинный христианин и еретик отличаются несущественной разницей в определениях, что спор идет по трудно воспринимаемым пустякам (вспомните, например, янсенистов и спор о Божественной благодати), в деле тамплиеров факты являются гораздо более серьезными и убедительными. Отречение от Христа и плевание на крест для современников Филиппа Красивого (и, безусловно, для самого короля) – это преступление самое мерзкое, которое может вызвать наибольшее отвращение. Высмеиваются следующие слова короля: «Горько, прискорбно, чудовищно думать, ужасно слышать, злодеяние, омерзительное своим коварством, страшная подлость… чуждая всему человеческому». Безусловно, этот язык может заставить улыбнуться людей XX в., но если мы допустим, что король имел предубеждение, основанное на искренней вере, верите ли вы, что он мог выражаться иначе?

И что же, – спросите вы – весь орден был заражен ересью? Как же люди Церкви, которые должны были бы бояться адских наказаний, согласились оклеветать себя и осмелились признаться в этом публично? Замечание, безусловно, способное ввести в замешательство. И, все-таки, признания существуют: я оставлю в своей книге только те, которые были сделаны добровольно, без угроз и не под пытками. Если мы хотим считать, что эти признания не соответствуют правде, то необходимо объяснить, в каком странном помутнении рассудка сотни людей исповедовались в тех же грехах в течение семи лет.

Можно сказать, что они пытались спасти свою жизнь. Каким же странным орденом являлось это объединение монахов-солдат, если страх смерти мог заставить их, почти всех, оклеветать самих себя и признаться в самых худших преступлениях. И при этом, у них не было мужества защитить себя, пока они были свободны, и им даже предлагали это сделать, сказав: даже под угрозой смерти я утверждаю, что все это неправда? Кто этот великий магистр, который из трусости позволил обвинить и приговорить своих братьев, не только не защитив их, но путая и деморализуя их своими собственными признаниями? Конечно, Жак де Моле, в конце концов, издаст тот вопль, которого ждали так долго, предпочтя взойти на костер за это запоздалое свидетельство. Надо объяснить семь лет признаний и молчания человека, которого не подвергали пыткам.

И, наконец, верим ли мы, что Папа согласился бы пожертвовать с легким сердцем могущественным орденом, который подчинялся только ему? Ведь Климент V, хотя и не соглашался склониться перед фактами и долго считал чудовищной клеветой обвинения, выдвинутые против тамплиеров, в конце концов, был убежден в их виновности и подписал приговор. Он вовсе не проявил слабости перед королем Франции и долго ему сопротивлялся. В тот момент, когда он подписал обвинения, ему не в чем было больше сомневаться. Прежде, чем мы попытаемся обвинить Папу в соучастии, надо внимательно исследовать его поведение во время процесса.

Следовательно, дело не такое простое, как это пытаются представить авторы учебников или посмертные защитники тамплиеров.

Безусловно, я не настолько наивен, чтобы считать, что все процессы инквизиции велись единственно из-за религиозного рвения. Обвинения, сопровождающиеся конфискацией имущества, возможно, являются подлинным мотивом многих преследований, или, как минимум, способствуют подогреванию рвения обвинителей. Став основной движущей силой крестового похода на Лангедок, конфискация широко практиковалась судами инквизиции: так, только конфискация может объяснить причину посмертных процессов, тех, что были начаты в Каркассоне против некоего Кастеля Фора, умершего двадцать два года тому назад. Но не надо впадать и в другую крайность, полагая, что все инквизиторы руководствовались одной лишь алчностью – отметим только, что усердие, должно быть, возрастало, когда выгода совпадала с защитой веры.

То же самое было и с тамплиерами. Зависть, которую вызывало их богатство, торговое соперничество с итальянскими банкирами могло создать вокруг дела далекий от душеспасительности душок сообщничества и клеветы. Процесс над храмовниками, прежде всего, остается процессом чисто религиозным, делом о ереси, и невозможно, чтобы в течение семи лет высшие власти церкви занимались фальсификацией такого размаха, движимые только жаждой наживы.

Те же наблюдения можно сделать и о политических аспектах этого дела. Филипп Красивый, поддерживаемый своими легистами, является создателем абсолютной монархии и, безусловно, ему было тяжело мириться в своем королевстве с присутствием и влиянием могущественного ордена, подчиняющегося одному только Папе, – то есть чужеземной силе. Гильом Ногаре, чье влияние просматривается в позиции короля, часто использовал этот аргумент и побуждал Филиппа воспользоваться обстоятельствами, чтобы упразднить орден Храма, чьему руководству пришла неудачная идея обосноваться во Франции после отступления с Востока. Но есть большая разница между попыткой воспользоваться хорошим поводом и искусственным созданием такого повода. Ничто не может заставить приписать христианскому государю такой макиавеллизм; и, особенно, ничто не позволяет допустить, что Папа и высшее духовенство поддались бы этому.

Тамплиеры были обвинены как еретики. Основой этого процесса является обвинение в ереси и главной задачей данной книги является необходимость узнать, была ли она доказана. Все остальное, пусть это и немаловажно, остается вторичным. Однако удивительно, что историки часто a priori считали тамплиеров невиновными, в области веры. С нашей точки зрения, такое «преступление» не может оправдать казни. Но это рассуждение людей XX в., пропитанное терпимостью, которая была совершенно чужда людям той эпохи. Чтобы воссоздать процесс тамплиеров, необходимо перенести себя в обстановку Средних веков, погрузиться в ментальность эпохи, когда оскорбление распятия или просвиры считалось более страшным преступлением, чем убийство человека.

II

Орден храма до начала процесса

Чтобы составить ясное представление о том, чем являлся орден Храма, против которого вдруг были выдвинуты самые тяжелые обвинения и составить о нем мнение, необходимо напомнить, прежде чем открыть материалы дела, при каких обстоятельствах разразился скандал.

4
{"b":"144130","o":1}