— Нет, они оба… Как бы это сказать… Они просто хорошие друзья. Если бы у них возник роман, им, наверное, нелегко было бы играть любовь на сцене. Кстати, эта пара теперь будет вместе и в моей следующей пьесе.
— А можно спросить, что это будет за пьеса?
— Конечно, можно. Эта пьеса — о Марии, королеве Шотландии. Я ее написала фактически для Лидии. Ей всегда хотелось сыграть Марию Стюарт.
— Как это здорово, когда пьеса написана специально для тебя! Она, должно быть, так рада. Поскорее бы увидеть Лидию в этой пьесе.
— Вы ее увидите даже раньше. Если поезд прибудет на вокзал Кингс-Кросс до того, как Лидии надо будет уехать в театр, она меня встретит. — Джозефина приступила к еде и жестом предложила Элспет сделать то же самое. — Если хотите с ней познакомиться, я вас ей представлю.
— О, это будет замечательно! Я просто не могу дождаться, когда расскажу обо всем этом дяде Фрэнку. Знаете, он видел «Ричарда из Бордо» почти столько же раз, сколько я.
— Фрэнк — тот самый дядя, с которым вы обычно ходите в театр?
— Да, и я останавливаюсь у него каждый раз, когда приезжаю в Лондон. Он вместе с тетей Бетти держит магазинчик в Хаммерсмите [1]— туфли, вязаные вещи и всякое такое.
— И часто вы приезжаете?
— Примерно раз в месяц. Привожу шляпы и немного помогаю в магазине. У нас это семейный бизнес — мы все в нем участвуем. Но дядя Фрэнк просто влюблен в театр. Он собирает всякие театральные сувениры и доводит этим тетушку Бетти до белого каления — ведь у них всего лишь маленькая квартирка над магазином, и вся забита вещами. Когда я приезжаю, мы с ним проводим все свободное время в Уэст-Энде. [2]Дядя будет в полном восторге, когда узнает, с кем я ехала в поезде. А вы не могли бы подписать ему программку и оставить у служебного входа в театр? Это вас не очень затруднит?
— Конечно, нет. Я, если хотите, и ваш журнал тоже подпишу. — Джозефина на минуту задумалась. — А у вас уже куплены билеты? Мне отложили несколько билетов на эту неделю, и я буду рада завтра вечером пойти вместе с вами.
Подобного рода предложения были совсем не в ее духе, но ей почему-то захотелось сделать для этой девушки что-нибудь приятное. К удивлению Джозефины, Элспет явно смутилась, и на ее лице проступил розовый румянец.
— По правде говоря, — сказала она извиняющимся тоном, — меня уже пригласили в театр на завтрашний вечер, и билеты куплены на самые дорогие места. Мы с этим парнем встречались уже несколько раз, он очень славный. Он сам работает в театре, и у него почти нет свободного времени, так что в очередной раз смотреть этот спектакль ему нужно как рыбе зонтик. — Элспет тут же ужаснулась сказанному: — Нет, не потому, что ему не нравится пьеса!.. Вовсе даже нет, просто…
Девушка умолкла, совершено не зная, как ей выпутаться из неловкого положения, и Джозефина поспешила ей на помощь.
— Ради Бога, не волнуйтесь. Если бы мне пришлось выбирать между еще одним просмотром «Ричарда из Бордо» и вкусным обедом в приличном ресторане, поверьте, я бы, не сомневаясь ни минуты, выбрала последнее. Самым большим удовольствием тоже можно пресытиться. Как бы публика ни наслаждалась спектаклем, для того, кто работает в театре, это повседневная рутина, и раз этот молодой человек идете вами в театр, он, похоже, очень вами увлечен.
Элспет снова покраснела и сказала, что ей надо на минуту выйти. Пока она отсутствовала, Джозефина решила попросить чек. Отыскав глазами официанта, она обнаружила, что он с преувеличенным усердием протирает до ненужного блеска бокал одиноко сидящей за столом молодой женщины. Та, судя по всему, была намного отзывчивее Элспет, и Джозефина теперь с любопытством следила за ними, пытаясь предугадать, к чему приведет этот флирт. Когда Элспет вернулась, Джозефина категорически настояла на том, что сама заплатит за ленч, и они направились в купе.
Наконец-то поезд добрался до пригорода столицы. До чего же меняются английские города, подумала Джозефина, разглядывая маленькие современные дома и огромные кинотеатры, которые, казалось, наводнили все окрестности столицы. Поезд замедлил ход, зашел в туннель, и мерцающий дневной свет сменился тьмой. Когда снова посветлело, стали видны очертания громадного вокзала Сент-Панкрас и отеля «Мидленд гранд», который казался декорацией к какой-то страшной средневековой легенде и выглядел неуместно по соседству с заурядным зданием вокзала Кингс-Кросс. Джозефина слышала, что машинисты на этом маршруте соревнуются друг с другом и расписанием поездов, летя со скоростью, порой превышающей девяносто миль в час, и теперь среди пассажиров не одна она возносила молчаливую молитву благодарности за этот дух соперничества, благодаря которому состав прибыл к месту назначения с опозданием всего лишь на час.
От холода Лидия Бомонт то и дело словно танцевала на месте ногами и тем не менее была в превосходном настроении. Причина этого настроения стояла бок о бок с ней. Она и Марта Фокс все еще были в той стадии отношений, когда, как сказала бы героиня Лидии в пьесе, небеса могли преспокойно на них обвалиться и не нанести им чрезмерного урона. Обычно с января по март Лидия успевала по крайней мере три раза «влюбиться навеки», но Марте Фокс в качестве ее возлюбленной удалось продержаться уже целых четыре месяца.
Из окна вагона Джозефина увидела свою подругу, и ее тут же охватило обычное при встречах с ней смешанное чувство восхищения и напряженности: восхищение неподражаемым шармом Лидии, ее неизменной лукавой улыбкой, притаившейся в глазах актрисы и уголках ее губ; а напряженность от того, что чужая слава раздражала Джозефину почти так же, как ее собственная. Они с Лидией с самого начала прониклись друг к другу истинным доверием, основанным на обоюдной честности и ненависти ко всякого рода тщеславию; Джозефина очень ценила их дружбу и считала ее подарком судьбы.
Она окинула оценивающим взглядом стоявшую рядом с Лидией женщину и с удовольствием отметила, что ее первое впечатление совпадает с описанием в письмах подруги, посланных Джозефине в Инвернесс. Даже издаю ка было заметно, что эта женщина излучает спокойствие и молчаливую сдержанность; весь ее облик говорил об уверенности в себе, что только подчеркивало ее красоту. Если Марта действительно такая сильная натура, какой кажется, то, возможно, она и есть столь необходимое Лидии лекарство от ее неустойчивой, безалаберной жизни, характерной для театрального мира.
Увидев живую и здравствующую Анну Богемскую всего в пятидесяти ярдах от себя, Элспет пришла в невероятное возбуждение. Горя нетерпением выйти из вагона и познакомиться с Лидией, Элспет потянулась за дорожной сумкой, в спешке совершенно забыв, что недавно ее открывала, чтобы достать журнал и получить автограф Джозефины. Вещи из сумки высыпались на пол, на лице Элспет отразился неимоверный ужас, а Джозефина, чье сочувствие к этой хрупкой девушке мгновенно побороло ее природную смешливость, тут же пришла на помощь. Ползая в купе в поисках конфет и рассыпанной мелочи, они встретились взглядами и расхохотались. Потом попутчицы стояли, прижавшись к окну, и ждали, пока остальные пассажиры соберут свои вещи и выйдут из купе.
— Наконец-то я ее вижу! — Лидия кивнула в сторону вагона. — Боже мой, посмотри, какая шляпа!
Марта мельком взглянула на шляпу и пробормотала что-то насчет того, что пойдет занять очередь на такси.
— Мы подойдем к тебе через секунду! — крикнула ей вдогонку Лидия.
Актриса повернулась лицом к поезду и увидела Джозефину, которая неторопливо шла ей навстречу в сопровождении той самой незнакомки, что привлекла ее внимание в окне вагона фасоном своей шляпы. Если бы Лидия не была знакома с Джозефиной, то ни за что бы не подумала, что эта скромная шотландка в простом темном костюме — автор самой модной в Уэст-Энде пьесы. С тех пор как Лидия впервые обратила внимание на эту сидевшую в партере неприметную женщину, та ни в чем не переменилась. Джозефина по-прежнему походила на школьную учительницу или одну из тех одиноких женщин, что встречаются в вестибюлях отелей, где, примостившись в уголке, пишут кому-то письма. Узнать ее поближе было нелегко, так как она всегда держалась отстраненно и не стремилась никому довериться, но старания Лидии полностью себя оправдали. Джозефина оказалась необычайно любознательной и глубокой натурой с тонким остроумием, проявлявшимся как в разговоре, так и в ее пьесах.
