Эмма пристально вглядывалась в его глаза, и от того, что она в них увидела, у нее перехватило дыхание. Вывернувшись из его рук, она отбежала в другой конец спальни.

– Будь ты проклят, - простонала она и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

В своей маленькой гостиной Эмма сжалась на кушетке, обхватив руками колени. От набежавших вопросов голова ее шла кругом. Да, у Николая нельзя было отнять способности снова и снова удивлять. Но такого… такой насмешки, такой издевки он еще себе не позволял! Сейчас он пытается убедить ее в том, что любит. Но не пройдет и дня, как он в очередной раз обидит и унизит. Что за гадкий характер!

Но глаза!… В его глазах была такая странная… уязвимость. Что, ради всего святого, с ним произошло? Она вновь вызвала в памяти сцену в библиотеке: только что Николай надменно стоял посреди комнаты, а в следующее мгновение, увидев портрет своего предка, упал, потеряв сознание.

– Похоже на апоплексический удар, - сказал Роберт Соме, опустившись вместе с Эммой около него на колени.

– Но он еще так молод!… - воскликнула она, кладя голову Николая к себе на колени. - О Боже, может быть, это вызвано его привычкой выпивать. Пожалуйста, пошлите за доктором! - Она бережно пристроила поудобнее его голову и пригладила словно выгоревшие на солнце волосы.

Слуги помогли перенести князя в спальню. Эмма не оставляла его ни на минуту. Она себя не понимала, не была уверена, из-за чего так испугалась. В конце концов нельзя было назвать их брак настоящим. Они не любили друг друга. И все же, когда он наконец открыл глаза, она испытала огромное облегчение.

Во время этого "мертвого" сна произошло нечто необъяснимое. Придя в сознание, Николай повел себя весьма странно. Он заявил, что любит ее. Она засмеялась недоверчиво и почувствовала, что еще секунда - и она зарыдает.

"Клянусь, я сделаю тебя счастливой… Только дай мне попытаться. Я хочу лишь одного - любить тебя! Тебе даже не надо отвечать мне любовью". Эти слова невероятно потрясли ее. У Николая был особый дар - проникать сквозь любую защиту. Особенно это касалось ее.

– А ведь Тася меня предупреждала, каков ты, - тихо промолвила Эмма. - Она говорила, что ты станешь лгать, и манипулировать мной, и изменять мне. Она была права. Что ж, я положу конец твоим играм, Ник. Ради Джейкоба и ради себя самой.

Она направилась в спальню Николая и, расправив плечи, вошла в приоткрытую дверь. Доктор Уэйд, задумчивый седой человечек в очках, убирал инструменты в медицинский саквояж.

– Как он? - коротко поинтересовалась Эмма прямо с порога.

– Видите ли, ваша светлость, - негромко ответил доктор, с улыбкой подходя поцеловать ей руку, - по тому, с какой спешкой меня сюда вызвали, я ожидал увидеть князя на смертном одре. Однако ваш супруг выглядит отлично и здоровье его вроде бы в полном порядке. Я ничего плохого не обнаружил.

– Что же могло стать причиной его обморока? - нахмурилась она. - Он ведь был без сознания около часа.

Доктор покачал головой:

– Я не смог найти никакой видимой физической причины этого.

– Но он не разыгрывает болезнь! - настаивала Эмма. - Я делала все возможное, только что булавками не колола, чтобы привести его в чувство.

– Есть много непонятного в деятельности мозга, - ответил доктор Уэйд. - Как я понял, обморок князя Николая был вызван видом некоего портрета. Можно предположить, что этот портрет напомнил ему какие-то мучительные события его прошлого.

Эмма оценивающе посмотрела на мужа. Его лицо было замкнутым, бесстрастным и, пожалуй, загадочным. Она почувствовала его нетерпеливое желание, чтобы врач поскорее удалился.

– Мучительные события, - пробормотала она. - Что ж, их в твоей жизни хватало… Не так ли?

Николай сосредоточенно застегивал рубашку.

– Больше это не повторится.

– Пожалуйста, сообщите мне, если все-таки это случится вновь, - сказал доктор Уэйд. - А до тех пор примите мои наилучшие пожелания.

– Я провожу вас, - вежливо наклонила голову Эмма. Доктор покачал головой.

– Пожалуйста, останьтесь с супругом, ваша светлость. Я, кажется, хорошо знаю дорогу в этом доме. - И он, подмигнув ей, удалился.

Скрестив руки на груди, Эмма посмотрела на мужа.

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Вовсе не было нужды вызывать врача.

– Небольшой медицинский осмотр еще никому не вредил.

Николай фыркнул:

– Подожди, пока тебя не начнут тыкать то в живот, то под ребра.

Он поднялся, заправляя в брюки рубашку.

Эмма переступила с ноги на ногу, испытывая неловкость от того, что присутствует при его одевании.

– Я пришла, чтобы предупредить тебя, - сухо проговорила она. - Вероятно, я вскоре уеду отсюда и заберу с собой Джейка.

Он вскинул глаза, взгляд его внезапно стал пронзительным. Хотя он не произнес ни слова, но выражение лица и вся его фигура выражали резкое неприятие ее намерения.

– Я еще не приняла окончательного решения, - твердо, но сдержанно продолжала Эмма. - Однако в первую же секунду, как только почувствую, что ты вредишь Джейку, я увезу его отсюда.

– Только попробуй, - негромко произнес Николай. - Увидишь, что произойдет. - Он говорил небрежным тоном, но так, что у нее мурашки побежали по коже. - Вы останетесь здесь. Джейк - мой сын. А ты - моя жена.

– Ну конечно… Всемогущий князь Николай так сказал! - с издевкой почти пропела она. - Может, кто-то тебя и боится, но не я. Я - не беспомощное, бессловесное существо, которое можно запугать и заставить выполнять твои приказы. Ты не можешь принудить меня оставаться здесь с тобой.

– Я могу принудить тебя захотеть этого.

Столько было в нем надменной, властной силы, упрямой и цельной, что у Эммы захватило дух. Она ничего не ответила, хотя он явно этого ждал, не стала спрашивать, зачем ему это, не попыталась вступить в пререкания. Она предпочла отступить, пробормотав:

– Я сообщила тебе свои намерения.

После такой заключительной фразы ей следовало быстро удалиться, но Николай приблизился и навис над ней, пугая своей мощью. Для женщины, привыкшей играть с тиграми и другими дикими зверями, ощущение физического страха было крайне непривычным.

– Прежде чем ты уйдешь, - продолжал Николай, - позволь сообщить тебе о моих намерениях. Я собираюсь вскоре вернуться в твою постель. Собираюсь стать тебе таким мужем, каким обязывался быть перед Богом.

– И не надейся!

– Я не позволю тебе покинуть меня. Ты слишком мне нужна.

Он никогда раньше не был таким - прямым, ошеломляюще искренним, откровенно выражающим свои чувства. И этим он пугал ее гораздо больше, чем прежней равнодушной небрежностью.

– Тебе не нужен никто, - с трудом произнесла она.

– Это не правда. Посмотри внимательнее, Эмма. Посмотри на меня и скажи, что ты видишь.

У нее не было сил повиноваться. Она слишком боялась того, что может прочесть в его глазах. Нагнув голову, она бочком протиснулась мимо него к двери и бросилась опрометью прочь. Слава Богу, он не стал ее задерживать, хотя она ощущала на себе его жаркий взгляд, пока не завернула за угол, скрывшись из виду.

Несколько минут Николай оставался один. Ему хотелось выпить чего-нибудь крепкого и бодрящего, но он сдержался. Больше он не будет затуманивать голову алкоголем, не будет заглушать спиртным свои эмоции и наслаждаться приятной пьяной дремотой. Ему нужно сохранять ясность мысли. Он ненавидел мрачное одиночество, на которое сам себя обрек. А еще ему было невыносимо видеть враждебность на лице Эммы. О, если бы она могла вернуть ему прежнее понимание и доверие! Он должен найти способ заставить ее вновь полюбить его.

– Емелия! - с тоской прошептал он, отчаянно желая узнать, что сталось с ней. Что довелось ей испытать после его смерти? Страдала ли она? Нашла ли в чем-то утешение? Был ли в ее жизни другой мужчина? Мысль об этом наполнила его душу жгучей ревностью. Ему необходимо все это узнать! Иначе вопросы без ответов сведут его с ума.