Джемма разинула рот.

— На такой скорости к тому времени, когда они подтащат «Слики» к днищу и вскроют люк, они успеют уйти на милю вперед. Шейд не будет знать, где нас потом искать.

— Но тут могут быть акулы!

— Ты предпочитаешь, чтобы тебя похитили бандиты?

Я бросил Джемме шлем.

— Альтернатива — быть съеденной заживо? Не так просто выбрать.

— А теперь кто язвит?

Джемма взглянула на меня так, словно я был виноват в том, что нас поймали в сеть. Меня так и подмывало сказать ей, что так получилось, в общем-то, из-за нее — это ей хотелось во что бы то ни стало попасть в салун.

— Мы поплывем к ферме Пиви.

— Я не выйду из этой субмарины.

— Нам нужно добраться до ближайшей фермы!

— Я не умею плавать.

Я был сражен наповал.

— Ты явилась на Придонную территорию, не умея плавать?

— Ничего тут нет такого.

— Ладно, послушай, — сказал я, стараясь хоть немного подбодрить ее. — Тебе не придется плыть. Мы будем просто падать. Падать же ты умеешь?

— Акуле все равно, падаешь ты или…

— Если поблизости появятся акулы, у меня есть электрошокер. Я пущу его в ход, обещаю. Уходить надо немедленно.

Джемма упрямилась.

— Ни за что. На такой глубине акулу не разглядишь до тех пор, пока она тебе башку не откусит.

— Если какой-нибудь хищник будет к нам приближаться, я узнаю об этом вовремя.

— Как?

Отступать было некуда. Я должен был сказать, должен был ей довериться.

— У меня есть темный дар, — сказал я, не глядя на Джемму, и занялся своим шлемом.

«У меня есть темный дар». Неужели я только что произнес это вслух?

— Ты же говорил, что ничего подобного не существует, — возмущенно проговорила Джемма.

— Я соврал. Потому что я не всегда «такой хороший». Надевай шлем.

Джемма замерла от изумления. Может быть, она мне просто не поверила — я не понял. Я взял у нее из рук шлем и надел ей на голову.

— Я способен видеть с помощью звука, — объяснил я, пристегивая шлем к гидрокостюму. — Это называется «биосонар».

— Так это ты — Акай!

— Да, — признался я. — Этим именем меня назвали врачи. Оно означает «рожденный в море». Ну что, теперь ты готова?

Я нажал на рычаг под подлокотником своего кресла. Спинка откинулась назад.

— Далеко он работает, твой биосонар?

Я нажал на рычаг под подлокотником кресла Джеммы. Спинка запрокинулась назад, Джемма вместе с ней.

— На милю, не меньше.

Я добрался до нижнего люка и спустил ноги в отверстие. К счастью, сеть не обхватила «Слики» целиком, часть днища была свободна.

— Я ухвачусь за край люка снизу. Вдыхай ликвиген и иди за мной — как можно быстрее.

— Подожди!

Я не знал, что ей нужно. То ли она хотела еще порасспрашивать меня насчет моего темного дара, то ли все-таки еще боялась спрыгнуть за борт субмарины, но я не стал медлить. Я наполнил легкие ликвигеном и, протиснувшись через резиновое кольцо, ухватился за край люка. «Призрак» развил большую скорость, и меня сразу же прижало к днищу «Слики». К счастью, в отверстии люка уже появились ноги Джеммы. Как только она выскользнула из люка, я обхватил ее за талию и отпустил руку, которой держался за край резинового кольца.

Джемма развернулась ко мне лицом и обняла меня за пояс так крепко, что наши шлемы стукнулись друг о дружку. Сквозь лицевую пластину ее шлема я увидел, что она крепко зажмурилась.

Высоко над нами проплыл «Призрак» и утащил под собой мини-субмарину. Отлично. Нашего бегства не заметили.

«С нами все будет в порядке, — сказал я себе мысленно, — и со "Слики" тоже».

Мне хотелось надеяться на то, что бандиты, обнаружив, что субмарина пуста, просто перережут трос, на котором подвешена сеть.

«А потом я ее разыщу», — решил я.

Джемма открыла глаза, когда мы успели основательно погрузиться. Вода стала темной, нас окружили стаи макрели, мягко поблескивающей в тусклом свете солнца, которое едва проникало на эту глубину. Мимо быстро промелькнула рыба-парусник, сверкнули молниями голубые полоски у нее на боку. Стая макрели метнулась в сторону. Джемма обнимала меня все крепче. Я встретился с ней взглядом, ожидая увидеть страх в ее глазах, но, к моему удивлению, она улыбалась, явно любуясь красотой подводной жизни.

Она включила фонари на шлеме. Я последовал ее примеру, но этот свет прояснял что-то только на расстоянии около двадцати футов. Я издал серию щелчков, чтобы посмотреть, что под нами. Эти щелчки, которые рождались у меня в глубине гортани, имели слишком высокую частоту, и Джемма не могла их услышать. За годы я усовершенствовал свой биосонар и нашел звуки, которые возвращались обратно быстрее других. Их было легче интерпретировать. Почти сразу мое сознание создало из отзвука, который я уловил, образы — примерно в таком же виде, в каком океанское дно показывал экран гидролокатора подводной лодки. Пики и равнины в трехмерном изображении.

Пользуясь языком жестов, я показал Джемме, на какую кнопку нужно нажать, чтобы из ботинок выдвинулись ласты. Джемма поняла меня с трудом, и я мысленно добавил еще один пункт в перечень различий жизни наверху и под водой. Здесь мы обучались языку жестов раньше, чем начинали разговаривать. Но с другой стороны, нам очень рано приходилось начинать общаться, притом что наши легкие были заполнены ликвигеном. Я нажал на значок наручного монитора Джеммы. Ласты выдвинулись, но даже после этого она не сразу сообразила, что нужно шевелить ногами, чтобы держать равновесие.

Компьютеры, вмонтированные в наши гидрокостюмы, автоматически настроили шлемы на восприятие цвета в ультрафиолетовом диапазоне, и все вокруг предстало нам в резких, подробных деталях. Мы опустились на дно внутри густого облака розовых медуз. Их было не меньше тысячи, и каждая из них — не крупнее моего кулака. Я принялся осторожно разгонять медуз, чтобы образовался проход.

К нам устремилась сифонофора, похожая на шестиметровую рыбацкую сеть, увешанную серебряными колокольчиками. Джемма испугалась и прижалась ко мне. Догадавшись, что она раньше ни разу не видела это животное, я взял ее за руку и подвел ближе к сифонофоре, после чего легонько прикоснулся к удивительному созданию. Сифонофора свернулась и тут же снова растянулась. Я не боялся, зная, что плотная металлизированная перчатка убережет меня от стрекательных щупальцев. Быстрым движением я оторвал частичку сифонофоры. Это было не отдельное животное, а сотни организмов, соединившихся между собой. Я подбросил мерцающую оторванную частицу на ладони и подтолкнул к Джемме. От изумления и восторга она вытаращила глаза. Потом немного нерешительно взяла в руки светящийся комочек, и ее озарило мягким желтым сиянием.

Я кивком указал вперед, показывая, что нам нужно двигаться дальше, но Джемма не в силах была отвести взгляд от сифонофоры.

«Если уж сифонофора вызвала у нее такой восторг, — подумал я, — что она скажет, когда проведет здесь больше времени?»

Мне вдруг ужасно захотелось показать ей все удивительные места, которые я открыл сам, всех поразительных морских созданий. Мне так хотелось, чтобы ее лицо снова озарилось светом радости.

Наконец мы начали путь к ферме Пиви. Я много раз проплывал по этой местности на борту субмарины, но никогда не передвигался непосредственно по дну. То и дело я издавал серию быстрых щелчков и ожидал, когда они вернутся ко мне эхом. Вдалеке я не обнаружил ни одного крупного хищника. Увидел только дельфинов. Их было не менее сотни. Они плавали, прыгали и охотились на небольшой глубине. Я расслышал их щелчки и отраженное эхо. Джемма большую часть этих звуков слышать не могла.

В какой-то момент я уловил свист крупного самца, нырнувшего глубже остальных дельфинов, и позвал его. Всех, дельфинов я звать не стал, боясь напугать Джемму. И правильно поступил. Увидев направившегося к нам трехметрового бутылконоса, она вздрогнула так, словно ее током ударило. Дельфин развернулся в последний момент и показал нам свое белесое брюхо. К тому времени, когда он сделал круг и вернулся, Джемма успела понять, что он совершенно не опасен. На этот раз, когда бутылконос проплывал мимо, Джемма встала неподвижно и прижала руки к бокам, словно хотела дать дельфину больше места, но в ее глазах отразилась невероятная смесь чувств — ужас, восторг, волнение.