Подходят двое: мальчик и девочка. Приветливые - с понтом не на Холодной Горе деланные, а на вашингтонских хот-догах вскормленные грудью рогатой Свободы - такие вот улыбки: зубы наизнанку, можно все кариесы пересчитать. Не запломбированные.

- Здрасьте, - говорят. - А вы в Бога веруете?

А мы (ну, нах ёб - подумали):

- Уточните, пожалуйста, не сочтите, в какого именно?

Нервничать начинают, но пока издалека, неосознанно. Улыбаются:

- В Господа нашего Иисуса Христа! - торжественно так рекут. С глубочайшей уверенностью в эксклюзивности Бога. Просьба уточнить им, просветлённым, глупой кажется. Но на то братия их на улицу и погнали, чтоб к прохожим доклёпывались, дабы скудоумных и нищих духом, таких как Тоха и я, вернуть в лоно Истинной Церкви. Они и возвращают. Как могут. Бухтят в два голоса, друг дружку перебивают, запинаются, как сука блохами цитатами сыплют - грузят, короче.

Но Тоху другое интересует:

- А вы, молодые люди, кто будете? Адвентисты седьмого дня? Или так, пятидесятники?

- Мы...

- Понятно, - обрезает Тоха. - А как вы относитесь к концепции ада?

- Мы...

- Понятно, - не даёт расслабить булки Тоха. - Дело в том, шо...

Далее следует обстоятельная лекция - хорошо поставленным голосом! - о том, что в таком-то году такой-то папа римский на таком-то соборе в таком-то Авиньоне коренным образом пересмотрел концепцию ада. И вообще, понятие "Сатана" и всё, иже с ним связанное, появились в христианстве относительно недавно - в Эпоху Возрождения. А насчёт христианства "взагалі" - так это ж, дети мои, не более чем недообрезанная секта иудаизма, чего и вам желаем...

Бомбит Тоха долго и конструктивно: фактами и датами совсем извёл проповедников. Глядят они на Тоху как пилигримы, дохромавшие до Гроба Господня - вроде вот она, Святыня, из-за которой ноги о пески до костей стоптаны, из-за которой муки и лишения принять пришлось, и сарацинские клинки клеймили смертью попутчиков, и жажда вспухала чёрствым языком во рту... А каменюка, бля, каменюкой! Немного обтёсанная, круглая церквушка. И стоило из-за этой срани в такую даль переть?!

- А вы, - мальчик не выдерживает надругательства, - вы... вы хоть во што-то верите?!

- А как же, - парирует Тоха, - конечно верим. Тяжело щас, знаете ли, без Хозяина.

И достаёт из-за пазухи перевёрнутый крест и пентакль. На верёвочках. Тоха как раз недавно основательно на блэк подсел. И я не растерялся, решил подыграть: вывалил из-под черноты одежд свой цепной череп. Который за меня думает. Doom-ы горькие.

Ребятки аж в лице изменились: рожи моментально нашенскими семидесятилетними генами обозначились. Сорта эдак третьего. Не брак который.

Ну, не смог я удержаться, не смог - и всё тут:

- Отойдите! Не мешайте правоверным кришнаитам отрывать крылышки паукам! Это нелегко, когда зрачки заплёваны тампоном в юбке! Мне же глаза мозолит ваше декольте минус первого размера, мадам! Мадам, вам необходимо кушать много капустки! Отойдите, я стесняюсь отбрасывать на вас тень!

Они и отошли. Наутёк.

А мне стало стыдно. Вздыхаю - лицемерно:

- Блажен, кто верует. Юродивых обижать грешно.

Но Тоха неумолим:

- А нехуй перебивать!

Как дела? Нормально, а у тебя? Отлично. Кого видел...

- А знаешь, чей это? - кивок на постамент.

- Знаю. Ленин. Памятник вождю. Институтский, или к муниципалитету приписан. - Подумав немного, добавляю: - Вечный Студент.

- Не-а, - Тоха мотает щелкалом, - это памятник Вечному Панку.

Морщу лоб - так я похож на умного.

Тоха смеётся:

- Ты Панка знаешь?

- Твоего одногруппника?

- Ага.

- Знаю, - ещё бы не знать эту местную достопримечательность: зубной пастой выставленный дрэд и грязнючие джинсы в тон никогда не мытым рукам. Кстати, здороваться Панк обожал: подолгу не отпуская ладонь жертвы, похлопывал по плечу - измарывал собеседника неимоверно. А зная чистоту его пальчиков, которыми он, шокируя преподов, регулярно ковырялся в соответствующем месте... н-да...

Как-то Тоху посетила блажь: вот мы в Политехе учимся, значит, учимся, а ещё ни разу не бродили по Пушкинской, пиво разбавляя чипсами. Это ж непорядок! Надо срочно что-то предпринять!..

Пушкинская.

Дефилируем. Живые манекены на асфальтовом подиуме. Тоха, Панк и я.

Пивом булькаем, чипсами хрустим.

Я по привычке лужи не замечаю, обмакиваю стопы, смываю чужые следы со шнурков. Тоха рассматривает девушек и, тактично извиняясь, сшибает бабушек. Панк вообще ни хрена понять не может: на какой он планете? и шо здесь, мать, происходит? - он с утра употребил семян дурмана и теперь в астрале.

И надо ж было очередной бабульке вывернуться из-под Тохи и выбить шелестящую упаковку?! - чипсы равномерным слоем упали в грязь. Прохожие сразу старательно втоптали псевдокартофель поглубже, чтоб наверняка. Но Панк не растерялся - не пропадать же добру?! - плюхнулся посреди тротуара: глоток пивка и выковырять чипсу из почвы, глоток холодненького и хруст земли на зубах, глоток светленького и, тихонько сдувая песчинки, всмотреться в иероглифы непрожаренностей - ну, чем пацан не археолог?!

На уговоры Панк не реагировал: пиво и раскопки поглотили органично наслоились на приход от дурмана.

...запрятанный за углом

убитый помойным ведром

добровольно ушедший в подвал

заранее обречённый на полнейший провал

УБЕЙ В СЕБЕ ГОСУДАРСТВО...

Мы уходили дальше. Панк сидел, сияя честной улыбкой, дурашливый возле благоразумных иномарок, вялый между длинных ножек в мини, абсолютно апатичный на скоростном хайвэе неотложных дел. И при этом безумно высокопарный и символичный.

Мимо проезжали-проходили, переступая и глядя искоса.

Они не понимали.

Они презирали.

Они боялись.

Панк пил.

Панк ел.

И ничего больше...

- Ты Панка знаешь?

- Знаю, - ещё бы не знать эту местную достопримечательность.

- Мы как-то выпили... немного. А пацаны к Панку: "Тебе слабо посрать возле памятника Ленину?! Какой же ты панк, если не посрёшь возле памятника Ленину?! На большой перемене?!" А Панк подпитый: "На шо спорим?" "На бутылку водки!" Поспорили. Руки перебили. И давай, шоб было чем, Панка кормить: пирожными, булок купили, хот-дог. А дальше, ты знаешь, большая перемена...

Да, я знаю. Полчаса свободного времени. Некоторые используют эти тридцать минут весьма непродуктивно: точат по закуткам домашние бутеры, тратят деньги на пирожки с картошкой, лакают в институтских забегаловках чай, кофеин и лимонад. Жрут, короче. Чтоб было чем дома погадить. Я, если есть мани, пью пиво, если в карманах локальный экономический кризис - не пью. С друзьями общаюсь. Вот, например, как сегодня с Тохой. Место встречи - возле Вечного Студента. Это старая местная традиция. Вот и сейчас стоим, а вокруг народ радостный: своих увидели - мальчики за руки хватаются, девочки обмениваются губной помадой, типа целуются, лесбиянки. Тусня человек в двести. Обычно больше, когда тепло.

- Большая перемена, не протолкнуться. Через толпу рулит Панк. Все расступаются: пьяный, шатается, к тому же панк. Подходит к памятнику. Расстёгивает ремень, штаны спускает, снимает трусы - грязные, семейные, в горошек - и садится...

Тоха делает эффектную паузу, взглядом щупая мимо проплывающие очень аппетитные буфера - дрожание студня в такт шагам: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх... Завораживающее зрелище: отсутствие бюстгальтера и торчащие сквозь футболочку соски - как только ткань не прокололась? Загадка природы. Но симпатичная. И задница спортивная.

- Ну и? - не выдерживаю.

Тоха моргает, слезой смывая потаённые порнографические образы:

- Вот ходят же! Как ходят?! А?! А потом... Я же её изнасилую, и мне ничего не будет - так ходят!

Я с ним, конечно, согласен, но...

- Тоха не тяни кота за уши, чего дальше было?

- Чего? Да ничего, сел и посрал. Знатную кучу навалял, не зря мы его кормили.