Чтобы избавиться от странной девицы, охрана навела на нее оружие и пообещала прострелить ей ножки, если она не уйдет ими туда, откуда явилась. Джу не пустили по кругу только потому, что собирались в гости к ласковым малышкам из стрипклуба. Ей просто повезло тогда…

— Джу? — переспросил я.

— Для друзей она Джу. Для остальных — Юля, — кивнул Ирод и продолжил свой рассказ. Было видно, что о девчонке он вспоминает с удовольствием.

Обернувшись, чтобы еще разок взглянуть на девушку, Ирод вдруг заметил кровососа, который подкрадывался к ней.

— И, — спросил я, после того как Игорь опять надолго замолчал.

Ныряльщик замялся, покраснел. Из его сбивчивых объяснений я понял, что он едва не погиб, героически спасая красотку.

— Надо же, как мило, — буркнул я.

Меня мало интересовали любовные похождения молодого неудачника. Я тасовал в голове мысли, пытаясь собрать пасьянс, пока Ирод рассказывал о том, как Джу пригласила его в гости, как его страшила встреча с матерью девушки — темной, как он подкупил охрану и ушел в самоволку, из которой до сих пор не вернулся…

— Стоп, — оборвал его я. — Ты сказал: мать девушки — темная?

— Ну да. Цыганка. Родилась в Зоне. Тут есть цыгане. Джу говорила, что мать влюбилась в ее отца, когда того приютили в таборе…

Угу. Я вспомнил барона, грустно перебиравшего струны гитары. Если уж мир за Периметром тесен, то Зона Отчуждения и подавно. Дальше я слушал с большим вниманием.

Дом Джу располагался на берегу небольшой речушки в березовой роще. Описывая его, Ирод закрыл глаза:

— Красивое место. Изба в один этаж, пристройки. Забор не от людей, а чтобы скотина не убежала. Будка с собакой…

Мать Джу — миниатюрная цыганка в длинной цветастой юбке, на шее ее сверкали бусы, черные косы спускались до пояса. Она тут же принялась обхаживать Ирода, называя его зятьком и тем самым вгоняя в краску. А перед ужином отправила Ирода и Джу в баню… Тут Родин заткнулся и бросил на меня смущенный взгляд. Я сделал вид, что интим пропустил мимо ушей — был очень занят липучкой нагрудного кармана.

— А ночью я проснулся: дверь скрипнула. На пороге стоял высокий мужчина с вещмешком в одной руке и с автоматом в другой…

Положив мешок и автомат на стол, он стянул с головы капюшон. Луна осветила лицо. Игорь сразу узнал Ворона, того самого бродягу, который замочил свой отряд и спровоцировал войну двух сталкерских кланов. Парнишка потянулся за ножом — армейская привычка.

— Там, где я служил, были проблемы с поставками боеприпасов. Чтобы выжить, приходилось выкручиваться…

Я помню этот скандал. Генерала, распродававшего армейские склады полевым командирам противника, досрочно — с почестями! — отправили на пенсию.

Ирод продолжил свой рассказ.

Ворон вдруг оказался рядом с ним — острое лезвие коснулось кадыка гостя. «Идем, поговорим, как мужчина с мужчиной». Ирод поднялся, вышел из дома…

Сделав паузу, блондин подмигнул мне:

— Оказалось, он позвал меня, чтобы выпить. У них там стол во дворе. Он уже сало нарезал, лампу керосиновую поставил…

«Пей», — Ворон до краев наполнил стакан мутным самогоном. Ирод выпил. «Закусывай». Ирод покачал головой. «После первой не закусываешь?» Ирод кивнул, хоть внутри все горело огнем — таким крепким было пойло. Еще стакан. «Пей». Есть такое дело. «Закусывай». Ирод опять отказался. Еще стакан. «Закусывай». Нет, и всё! «Дочь мою любишь?» — «Да!», — ответил Ирод, упал лицом на стол и заснул.

На следующий день сели обедать за тем же столом. Цыганка выставила снедь простую, но сытную. Ворон притащил из погреба еще одну бутыль с самогоном. В общем, идиллия, будто и не в Зоне. Анекдоты о сталкере Петрове рассказывали, смеялись.

И вдруг бутыль на столе сама собой взорвалась — только осколки стекла в стороны. А через мгновение раздался грохот выстрела.

Стрелял снайпер — издалека. Ворон кинулся к «калашу», прислоненному к стене дома. Вторая пуля ударила в цевье автомата, и тут же красная точка вскочила прыщом на виске сталкера. Он на прицеле. А потом из лесу вышли военные — много, десятка два. Все хорошо вооружены, в бронежилетах, в тяжелых касках, на лицах противогазы.

Ворон шагнул навстречу воякам. «По какому праву врываетесь?! Кто приказал?! Что вам здесь надо?» — «Ничего», — ответил командир, молодой высокий лейтенант, и кивнул своим людям. Те кинулись к Ворону. Какое-то время сталкер размахивал кулаками, а потом его успокоили прикладом в поясницу. Он упал на колени, его связали.

Ирод успел врезать по морде двоим, но тоже оказался бессилен против прикладов. Его двинули в лицо и били, пока в глазах не потемнело. Последнее, что он видел, — как один боец расстрелял цыганку из автомата.

— А потом у меня были видения… — Родин запнулся, подыскивая нужное слово.

— Галлюцинации, — подсказал я.

Ироду явился брат: грязный, раненый, но счастливый. Он рассказал младшему о мутантах, аномалиях и ядреной смеси из постоянного напряжения, страха и героизма. Брата Зона бодрила. Заряда хватало месяца на три, во время которых он пытался жить как все. Но старший никак не мог без Зоны… А младший дожидался его, переселяясь к соседской старушке. И вот однажды брат не вернулся. Игоря отправили в детский дом. Поначалу он мечтал найти брата. Но время шло: год, два, пять… Игорь понял: брата больше нет. Тогда он возненавидел Зону…

Потом была пустыня, пылающие буровые, дождь из капель нефти…

И загорелся огонь в печи, осветив сидящую на полу цыганку, мать Джу… Волосы ее были распущены, грудь наискось перехлестнули входные отверстия от пуль. И это не печь, не вышки — это ее глаза горели адским пламенем!

«Ты должен спасти мою дочь. Пообещай, что спасешь ее». Цыганка взяла с Ирода слово, что он не оставит Джу в беде. А потом превратилась в ворону и улетела.

— В ворону? — кашлянул позади меня Чингиз. — Ну ничего себе! Что-то чересчур много птиц в последнее время…

Я так заслушался, что не заметил приближения товарища. Родин спокойно отнесся к вопросу — значит, военстал давно дышал мне в затылок.

— Когда я очнулся, уже стемнело. Жутко болела голова. Как я добрался до Периметра — не помню. Потом — больница. Врачи сказали: чудо, что выжил. И вот я здесь. Я знаю: моя девушка у Профессора. Я вырву ему сердце.

В этот момент грузовик резко затормозил. Залаяли собаки.

— Тсс! — скомандовал я, прижав палец к губам. И мы опять забились по своим щелям.

В кузов поднялся бандит в потертой кожаной куртке. Уж я эту братию определяю с лету.

Бывший сиделец постоянно шмыгал носом, будто принюхивался. Он был похож на крысу, череп которой гладко выбрили, а в железные зубы сунули смердящую папиросу.

Бандит остановился в шаге от укрытия Чингиза. Еще чуть-чуть — и он заметил бы безбилетного пассажира. Но тут его позвали, и он, сплюнув окурок в проход между ящиками, выпрыгнул из кузова.

— Открывай! Можно!

Заурчали сервомоторы, растягивая створки ворот.

Грузовик въехал на территорию базы Профессора, притормозил у большого ангара и сдал назад — под навес, где уже стояли штабеля с разнокалиберными ящиками.

То тут, то там возвышались морские контейнеры, маркированные цифрами и латиницей. Я заметил несколько катушек с силовым кабелем. Справа были припаркованы еще три фуры. Возле них сновали обнаженные по пояс мужчины. Тела их блестели от пота в свете фонарей. Давно уже стемнело. Мы приехали в пункт назначения за полночь.

Если работа на базе Профессора кипит круглые сутки, то… Мне не понравилась такая организация труда. Потому как очередь до нашей фуры дойдет очень скоро. А нам еще надо осмотреться и решить, каков план дальнейших действий. Чингиз и я действовали наобум, совершенно не зная, куда попадем. А Родин? Ведь наш влюбленный мальчик уже бывал здесь. Он строил эту базу — первый контракт, подписанный спьяну. Сам говорил, никто за язык его не тянул.

— Точно, было такое, — кивнул Ирод, завязывая шнурок на ботинке. — Я тут экскурсии водить могу, запомнил это место на всю жизнь. Да и чертежи проекта видел. Очень масштабно. Это похоже на стадион. Полусфера. Закрытая со всех сторон полусфера. Тут еще и половины не сделали из того, что запланировано.