Примерно такое выражение было у Чингиза, когда я зарезал последнего пса — вожака, отдаленно похожего на ротвейлера. Если есть руки, обойдемся без слов. Взглянув на прокушенный комбез военстала, я сказал:

— Рану обработай антисептиком и перевяжи. Да водки не жалей! Не жалей, говорю, водки! Слепцы не брезгуют падалью, еще не хватало от заражения слечь…

Тогда я еще не знал, что Чингизу суждено слечь совсем от иной напасти.

Переночевали в развалинах.

Разожгли скромный костерок, незаметный со стороны. А то мало ли, вдруг мародеры позавидуют нашему уюту? Слопали по целой банке тушенки. Я предлагал умять еще по одной, ведь много сил потеряли, надо восстанавливаться, но Чингиз воспротивился. Сказал, что неизвестно, сколько нам еще по Зоне разгуливать, и потому надо бережно расходовать припасы — лучше пусть останется жестянка-две, чем не хватит.

Приняв для профилактики наркомовские сто граммов, он завалился спать первым. Спустя три часа, разбудив военстала, улегся я. И тут же захрапел. Снилось мне, что «жадинка» меня не отпустила. Отчаявшись, на четвертые сутки я достал свой нож-кладенец и…

Чингиз растолкал меня:

— Подъем, соня. Ты спал без задних лап, мне бы так уметь. Я вообще в Зоне расслабиться не могу. На гражданке потом неделю откисаю, от каждой тени шарахаюсь.

Угу, аналогично. А насчет конечностей… брр. Ну и приснится же такое!..

Вышли, когда только-только начало светать и уже можно было рассмотреть кочки под ногами. Чуть левее в утреннем полумраке красиво искрила «электра», дальше раскинулось болото «холодца». Наткнувшись на изгородь — столбы с ржавой колючей проволокой, — дали крюк метров в сто.

Пока я спал, Чингиз разобрал свой китайский «калаш». А так как ручонки у него произрастали из верного места, неисправность была устранена. Всю дорогу от мазанки Чингиз изнывал от желания испытать оружие, но повода не было, а просто так тратить боеприпасы ему было жаль.

— Жаба давит, — пояснил мне военстал, наотрез отказавшись стрелять в воздух.

— Мне пофиг, что тебя давит. Смотри, беду не накличь. Повод ему, понимаешь, нужен. Не накаркай, говорю!

И тут на соседнее дерево присела здоровенная ворона и уставилась на меня. Чингиза она в упор не замечала. Впрочем, птаха была крупной лишь по меркам чистых территорий. В Зоне я видал чуть ли не страусов, парящих в облаках.

— Не нравится мне эта ворона, — буркнул Чингиз, наведя на нее автомат.

Значит, в небо стрелять патронов жалко, а в птичку — нет? Но главное — я откуда-то знал, что, если Чингиз нажмет на спуск, его «калаш» обязательно заклинит. Потом — нормалёк. А вот сейчас…

— Не надо. Береги патроны. Разве это повод?

Военстал опустил автомат.

Я перевел взгляд на ворону. Мол, теперь твой ход. Рано или поздно всем бродягам в Зоне коротит мозги. Похоже, сегодня мой черед. Вот, удумал с птахой общаться. Пусть и мысленно, но…

Ворона взлетела, сделала круг у холма впереди. Присев на ветку засохшего тополя, призывно каркнула, как бы намекая, что зовет нас последовать за ней. Конечно же мы не сдвинулись с места. Я не знал, как отреагирует Чингиз. Сам бы я уже отправился за птахой.

Ворона каркнула еще раз. И еще.

— Ты гляди, как раскудахталась! — подмигнул мне Чингиз. — Что-то знает, а?

— Точно. Идем за ней?

— Ты в своем уме? — прищурился военстал. — Это всего лишь птица! Я пошутил.

— А я нет.

И мы побежали друг за другом. Я — ведущий. Детектор аномалий постоянно вибрировал, сообщая о «трамплинах», которых здесь было тьма. Петляли мы, что те зайцы, убегающие от лисы. Затем был парад «электр», сверкающих, словно гроза в начале мая.

Ворона терпеливо ждала нас на ветке.

Чингиз ругался, клял всё и вся, называл меня чокнутым на всю голову, но с «лыжни» не сворачивал — топал за мной след в след.

Птаха еще дважды перелетала с места на место, пока не уселась на асфальтовое полотно новенькой дороги, которой не было на карте в ПДА. Зафиксировав наш выход в заданный район, она молча улетела по своим вороньим делам. Типа миссия выполнена, дальше вы уж сами, товарищи бродяги.

— Чертовщина какая-то… — пробормотал Чингиз.

Я угрюмо кивнул. Так и есть: чертовщина.

Ворона — ерунда, и не такое бывает. А вот дорога… свежий асфальт в Зоне… Я вздрогнул, представив, каких денег стоила эта тропинка, какие ресурсы затрачены. А сколько народу полегло на строительстве?..

Но какой в этом смысл? Ведь скоро кислота дождей разъест полотно, и аномалии, сместившись, все равно перекроют путь. Неужто цель оправдывала средства?

Да что это за цель такая?!..

Чингиз и я прятались в кустах у дороги, само существование которой противоречило всему, что я знал о зараженных территориях. Не удивлюсь, если последний выброс был вызван не только массовым выходом в Зону охотников за головами, но и строительством двухполосного шоссе.

Полдня мы топали по дороге и вдоль нее. Иногда мимо проезжали большие фуры, груженные под завязку. Грузовики едва ползли — для трассы Харьков — Днепропетровск, — но все равно ехали слишком быстро, в Зоне недопустимы подобные скорости.

По пути нам попадались разбитые машины. После пятого исковерканного грузовика, явно угодившего в «жарку», я перестал считать. Тот, кто заказал доставку в Зону, не жалел ни денег на страховки семьям погибших водил, ни самих грузов. Что глупо. Но есть, факт. Вот обугленное валяется, ржавеет. А транжира — тот самый человек, в гости к которому я собрался. Профессор, так его назвал майор Кажан. Судя по карте, дорога вела к его вотчине на берегу Янтаря.

— Прям автобан какой-то! — сплюнул Чингиз, когда мимо промчалась очередная фура.

Не знаю, сколько пообещали водиле за рейс, но он точно продешевил. Я бы ни за какие деньги не сел за руль в Зоне. Это же самоубийство! Хватит, уже покатался на мотоцикле!..

— He мешай мне, — сказал я и залег в густой траве у обочины. — Делай что хочешь, брат, но меня не трогай. Лады?

Надо подумать. Надо. Надо подумать. Надо…

Минут через пятнадцать меня таки накрыло. Я увидел грузовик с фурой, обтянутой когда-то черным, выгоревшим на солнце тентом. Грузовик подъехал к воротам поместья, выстроенного совсем недавно — еще год назад ничего подобного у Янтаря не было и в помине. Ворота открылись, грузовик впустили без досмотра. Пара шуток-прибауток, отпущенных охраной, не в счет. Водила рассказал анекдот. Всё, проезжай. Картинка померкла. Я пришел в себя.

Главный ориентир — черный тент. Эта фура доедет до нужного места без проблем, ничего страшного с ней не случится. И ее пропустят в поместье Профессора. То, что нам нужно. Однозначно.

Решение появилось само, и я тут же его озвучил:

— Надо, чтобы грузовик сбавил скорость. Определенный грузовик.

— Определенный?

— Да. Всякий нас не устраивает.

Чингиз засек ту самую машину, когда я решил, что на сегодня хватит, продолжим завтра. Отлепив покрасневшие глаза от бинокля, военстал буркнул:

— Едет твой черный, чтоб ему колесо проколоть за такую задержку.

Согласен, грузовик не торопился взять на борт двух вооруженных автостопщиков. Едет, да? Я припал к оптическому прицелу — ага, вижу, та самая тачка, с черным тентом. Пора заняться делом. Я устал отдыхать.

Была мысль захватить грузовик, перебив экипаж. Но мы отказались от нее сразу. Наверняка — зуб даю! — рожи всех водил, курсирующих по новой дороге, знакомы охране поместья. Потому и пропускают грузовики без предъявления документов. С одной стороны, нам это на руку, а с другой… «Что есть, то есть», — как говаривал первый президент моей страны, погрязшей в долгах, как свинья в грязи. Ничего, скоро мы забудем о кредитах и перестанем клянчить деньги у звезднополосатых друзей.

Подходящее деревце обнаружили еще утром, а потом тащили с собой: не шибко толстое, но и не тростинка, через которую можно запросто переехать. Ствол уложили поперек дороги. А что, нормальная тема — в Зоне деревья частенько валятся от ветра, старости и сами по себе. И какая разница, что корней нет? Мало ли как дерево росло…