— Боже милосердный, — прошептала она.

Никогда в жизни она не вела себя столь безнравственно, столь чувственно-самозабвенно. Она была уже готова безоговорочно капитулировать перед неуправляемой артистической чувственностью, которую, по всеобщему убеждению, унаследовала от родителей.

В Дипфорде Ифигинии то и дело приходилось выслушивать предупреждения — подобные же инстинкты у нее в крови, ей следует постоянно подавлять их, постоянно держать себя в руках. Но до встречи с Маркусом она, к своему глубокому разочарованию, не обнаруживала в себе ни малейшего проявления этих самых весьма любопытных инстинктов, которые ей следует безжалостно подавлять.

— Я рад, что у вас не было длинной вереницы любовников после смерти супруга. — Маркус сжал зубами мочку ее уха. — Мне не нужны неопытные девицы, но в остальном я предпочитаю женщин, разборчивых в выборе своих любовников.

— Я очень разборчива, сэр.

— Что-то подсказывает мне, что покойный мистер Брайт был не слишком требователен к вам в любовных делах.

— Ах нет! — шепнула Ифигиния, не в силах вздохнуть — пальцы Маркуса ласкали ее все быстрее и быстрее. — Нет, он не был… Он был… он был очень деликатным джентльменом.

Знал бы он, что она имеет в виду!

— Ну и напрасно! — Маркус проник еще глубже. — Уверяю вас, я не повторю подобной ошибки.

Ифигиния вскрикнула. Казалось, все ее существо сжалось вокруг руки Маркуса. Она изо всех сил прижималась к нему, глубже зарываясь лицом в его плечо. Самые невероятные чувства переполняли ее.

— Черт возьми! — выдохнул Маркус, когда Ифигиния забилась в его руках. — Так вот, значит, каков Звездный Свет на ощупь.

Ифигиния лишилась дара речи. Чувствуя, что слабеет, она судорожно пыталась вздохнуть.

Хриплый смех Маркуса был полон глубокого мужского удовлетворения. Он медленно высвободил свою руку, бережно поставил Ифигинию на ноги и принялся расстегивать бриджи.

Ифигиния едва понимала, что он собирался делать.

— Это было так удивительно, сэр…

— Да. Просто замечательно. А самое интересное начнется, когда я войду в вас, мадам.

— В меня? — Она тщетно пыталась сосредоточиться на его словах.

— Не беспокойтесь, мадам. Я взял с собой кондом. Французский, естественно. Они ведь самые лучшие, вы согласны? Этот точно соответствует моим особенностям. После некоторого изучения предмета я решил внести изменения в оригинальный проект, чтобы…

— Ради Бога, милорд…

— Простите меня, — поморщился Маркус. — Здесь не время и не место для обсуждения чисто технических деталей. Порой мои интересы в науке и технике берут верх над природой. Простите меня и поверьте лишь в то, что я отлично позабочусь о вас.

Ифигиния беспомощно молчала. Она слышала о кондомах. Очаровательная итальянская графиня однажды за чаем описывала им с Амелией эти приспособления. Новейшие модели изготовлялись из овечьих кишок и снабжались маленькими красными шнурочками.

Тихие звуки раздались со стороны темного дверного проема. Женский смешок… Мужское шиканье и снова пьяный смех.

— Проклятие! — Маркус принялся быстро застегивать бриджи.

— Что случилось?

— Мы больше не одни. — Маркус одернул ее юбки и быстро расправил их.

— Кто-то здесь? В зале?

— Да. С вами все в порядке? — Маркус с некоторым беспокойством взглянул на нее сверху вниз.

— Да, конечно. — Ифигиния чувствовала себя до странности безжизненной. Ее почти не беспокоила возможность быть обнаруженной в столь двусмысленном положении.

Реальность нахлынула вместе с воспоминанием о том, что заставило ее настойчиво просить лорда Лартмора разрешения ознакомиться с его коллекцией. Ифигиния заколебалась и посмотрела в дальний конец полутемной залы.

— Нет необходимости прятаться. — В голосе Маркуса звучала насмешка. — Вы выглядите нетронутой. — Он провел пальцем по ее обнаженному плечу. — И не скажешь, что несколько секунд назад вы изображали здесь одну из этих статуй.

— Но я пришла сюда с определенной целью.

Маркус помрачнел:

— Неужели?

— Да. Я не могу упустить такой шанс, он может больше не представиться. Вот так, сэр. Поторопитесь,

Новый взрыв пьяного смеха раздался у самых дверей зала. Посетители остановились перед первой эротической статуей.

— Что, черт возьми, вы собираетесь делать, Ифигиния?

— Здесь есть еще один выход в другом конце зала. Лартмор говорил мне, что отсюда можно попасть прямо в библиотеку.

— Дьявол! И что же… — И тут он все понял. — Нет. Ни в коем случае. Мы не станем заниматься сегодня вашим идиотским расследованием.

— Но другого шанса может не быть!

— Проклятие, Ифигиния! Это же вздор. Давайте-ка лучше поскорее выберемся отсюда и поищем укромное местечко, чтобы закончить начатое.

Ифигиния вспыхнула и изумленно уставилась на него:

— Разве того, что было, недостаточно?

— Не смешно, мадам, — скривился Маркус. — Я сгораю от желания.

— Вы слишком упрямы, сэр. Идемте же! Сюда… — Ифигиния схватила его за руку и потянула за собой мимо нагромождения статуй.

Маркус позволил увлечь себя прочь из зала.

— Я раскаюсь в этом, не так ли?

— Не будьте глупым, — шепнула Ифигиния. Она повернула ручку двери — та легко поддалась. — Ну вот и все, — снова прошептала Ифигиния.

Маленькая библиотека Лартмора, предназначавшаяся строго для научных занятий, была погружена во мрак. Призрачный лунный свет позволял разглядеть лишь свечу на письменном столе лорда.

Хриплый мужской смех донесся из зала скульптур:

— Ну просто одна из этих чертовых статуй, ей-богу! Ну прямо статуя!

— Проклятие! — пробормотал Маркус. — Мы не сможем вернуться той же дорогой.

Он быстро втолкнул Ифигинию в библиотеку и повернул ключ, оставив за дверью громкий женский стон.

— Все в порядке, Маркус. Они не знают, что мы здесь.

Он резко повернулся к ней:

— Отлично, мадам. Вы привели меня сюда. И что теперь?

— Я хочу лишь быстро осмотреть стол Лартмора. — Ифигиния зажгла свечу и подняла ее выше. Лицо Маркуса помрачнело.

— Ищете черный воск и печать с фениксом, Ифигиния? Или хотите стянуть что-нибудь поценнее?

Уязвленная в самое сердце, она гневно посмотрела ему в лицо:

— Вы не слишком-то высокого мнения обо мне, не правда, ли, милорд?

— Согласитесь, ситуация весьма неоднозначная.

— А вы, естественно, нашли самое однозначное решение.

— Принимая во внимание пикантный характер наших с вами отношений, вы должны признать мое право интересоваться вашими действиями.

— Вы хотите заниматься со мной любовью, но при этом ни капли не доверяете мне, разве я не права?

— Ифигиния…

— Не стоит, милорд, — надменно вскинула голову Ифигиния. — Я все прекрасно поняла. Можете успокоиться — я здесь не для того, чтобы украсть фамильное серебро Лартморов. Я провожу расследование.

— Разве я не говорил вам, что Лартмор не похож на вымогателя?

— Да, я слышала ваше мнение на сей счет, но у меня есть и свое.

Ифигиния выдвинула ящик стола, пытаясь найти ванночку для воска. Та сразу же попалась ей на глаза.

— Понятно. — Маркус прислонился к углу стола и скрестил руки на груди. Не говоря ни слова, он наблюдал, как Ифигиния изучает печать и остатки красного воска, приставшие ко дну ванночки. — Вы всегда игнорируете чужое мнение?

— Долгие годы меня заставляли прислушиваться к чужим советам, милорд. А также следовать им. Но теперь, слава Богу, я женщина независимая.

— Вот как? Независимая?

— Именно так. Черт возьми! На этой печати какой-то дурацкий цветок, а совсем не феникс!

Маркус равнодушно скосил глаза на печать:

— А чего вы ожидали? Только полный идиот станет использовать собственную печать и воск для письма с угрозами. Ведь в таком случае его легко узнают.

Ифигиния сердито сверкнула глазами. Мастерс прав. Но это совсем не значит, что она позволит ему недооценивать свои способности — граф и без того недопустимо высокомерен.