Дженна пожала плечами:

– Я его не приглашала. Он… сам пришел.

Мэкси прищурилась:

– Ты с ним спала?

В душе Дженны досада давно перепуталась с вожделением. Нет, она с ним не спала, но каждую ночь ее мучили такие эротические сны, каких она еще никогда не видела. Наутро у нее болело все тело, а на душе было пусто.

Хотя старшей сестре, наверное, лучше об этом не знать.

Поэтому она просто огрызнулась:

– Нет, святая Мэкси, поборница всеобщей морали. Последние две ночи он спал на кушетке, и…

– Две ночи?!

Дженна вздрогнула, потом подняла глаза и помахала соседке, которая оторвалась от обрезки роз и удивленно смотрела на Мэкси:

– Доброе утро, миссис Логан.

Пожилая женщина кивнула в ответ и вернулась к своему занятию. Дженна оглядела узкую улицу, по обе стороны которой стояли одноэтажные домики сороковых лет постройки. Интересно, сколько еще соседей получило удовольствие от их с Мэкси беседы? Дженна стрельнула в сестру мрачным взглядом.

Мэкси намек поняла и понизила голос:

– Извини, извини. Просто не могу поверить, что Ник Фалько провел здесь две ночи, а ты мне ничего не сказала.

Дженна ухмыльнулась:

– Не дуйся. Конечно, я скрывала. Я думала, ты не поймешь. Теперь вижу, что ошиблась.

– Забавно.

Дженна выдохнула и взяла сестру под руку. Что бы ни случилось в жизни Дженны, они с Мэкси всегда заодно. После того как их родители погибли в автомобильной аварии, у них долгих пять лет никого больше не было, кроме друг друга. И она не намерена терять единственную сестру из-за мужчины, который ее даже не хочет.

– Мэкс, он пришел, чтобы разузнать о мальчиках. Вспомни, это и его сыновья. Он здесь только из-за них. И поверь мне, я буду осторожна, – она держалась спокойно, хотя внутри у нее все бурлило.

Кажется, Мэкси ее речь не убедила.

– Неудачная затея, – сказала она таким тоном, словно ей все уже было ясно.

– Он пробудет здесь недолго.

– Таким, как он, много времени и не надо.

– Мэкси…

– Ты уверена, что он не останется?

– А зачем ему?

– По-моему, у него на это есть по меньшей мере три причины. Джейкоб, Купер и, увы, ты. Так вот, я еще раз спрашиваю: ты уверена, что он здесь не задержится?

Хм. Не очень уверена. Вообще-то, он мог бы уже уладить дела с малышами и вернуться к удовольствиям прежней жизни, но почему-то не видно было никаких признаков, что он собирается уезжать.

Так привязался к детям?

Или что-то чувствует и к ней тоже?

О господи, об этом нельзя даже думать. Чем позже он уедет, тем хуже будет ей.

– Дженна… – позвал ее Ник с крыльца и остановился, увидев Мэкси. – Ох, извините.

Ну вот, встречи избежать не удалось. Дженна пожалела, что ее экс-любовник и сестра все-таки столкнулись. Тем не менее она постаралась улыбнуться.

– Вот, Ник. Это моя сестра, Мэкси.

Поскольку и тот и другой молчали, Дженна подтолкнула Мэкс локтем, и та забормотала:

– Отлично. Отлично, – потом добавила голоса и нехотя произнесла: – Приятно познакомиться.

– Ага. И мне тоже.

– Разве не чудесно? – проворковала Дженна. Не простыть бы на холоде, который возник между этими двумя. – Входи, Мэкс, – теперь ей хотелось, чтобы сестра сама убедилась – волноваться не о чем. Она Ника не интересует и сама не будет по нему чахнуть, когда он уйдет. – Посмотри на мальчиков. Выпей кофе.

Не отрывая глаз от Ника, Мэкси покачала головой:

– Прямо не знаю…

– А я сходил за пончиками, – поддал соблазну и Ник.

– Это он меня подкупает? – прошептала Мэкси.

Дженна хихикнула:

– Побойся бога, Мэкс, и будь любезнее.

Но, провожая Мэкси в дом, Дженна думала о том, что оказалась меж двух огней с одним только перочинным ножиком в кармане.

Ник понимал – ему уже пора уходить. Тем более что с сестрицей Дженны лучше дела не иметь. Хотя в конце концов Мэкси настолько пришла в себя, что уже не смотрела на него, словно хотела убить ложечкой, которой помешивала кофе.

Дело в том, что, имея доступ к частному самолету, он мог бы нагнать судно в Форт-Лодердейл и насладиться второй половиной круиза в Италию. Тогда ему не пришлось бы притворяться любезным с сестрой Дженны, которая, судя по всему, ненавидит его до смерти. И тогда он не мучился бы желанием, просыпаясь каждое утро с сознанием, что Дженна где-то рядом.

Две последние ночи, которые он провел на ее кургузой кушетке, были самыми долгими ночами в его жизни. Далеко за полночь он лежал без сна и представлял себе, как проходит короткий коридорчик до ее спальни, проскальзывает в ее постель и… Утром он просыпался с такой тяжестью во всем теле, что готов был вот-вот взорваться от вожделения и отчаяния. Не менее мучительно было видеть ее утром, ощущать цветочный запах ее шампуня, смотреть, как она делает первые глотки кофе.

Она была рядом.

Но не его.

Сейчас Дженна вышла в магазин за упаковочными материалами, а заодно сдать на почту одну из подарочных корзин. Ник остался с сыновьями один. Он пошел в детскую и обнаружил, что мальчишки давно уже проснулись и теперь глазеют на подвешенные над колыбельками подвижные игрушки. Над кроваткой Джейка висели разноцветные животные, они плясали на ветерке, проникавшем через приоткрытое окно. Над кроваткой Купера был подвешен улыбающийся полумесяц.

Ник переводил взгляд с одного сына на другого и обратно, сравнивая их: чем они похожи, а чем нет. У каждого из них тонкие, мягкие темные волосики, у каждого есть ямочка – и точно как у него, на левой щеке. У обоих светло-голубые глаза, хотя у Купера вроде бы немного темнее, чем у Джейка.

И оба они, как в тисках, держали в крошечных кулачках его сердце.

Ник тихо заговорил:

– Разве могу я вас покинуть? Разве могу я вернуться к прежней жизни и не знать, что вы делаете? Не знать, прорезались ли у вас зубы, начали ли вы ползать? Как могу я не видеть ваших первых шагов?

Через жалюзи проникал рассеянный свет и ложился на натертый деревянный пол золотыми полосами. Где-то на уютной маленькой улице стрельнула газонокосилка, и Джейкоб дернулся как от пушечного выстрела.

Ник кинулся к кроватке, наклонился над малышом и положил ладонь на маленькую грудь. Он почувствовал, как быстро-быстро колотится под его рукой сердчишко, и любовь, такая глубокая, такая невыразимая, охватила его, что он чуть не задохнулся.

Ник этого не ожидал. Еще две недели назад он знать не знал, что можно так сильно любить детей. Не думал, что будет ждать рассвета, чтобы заглянуть в широко раскрытые глазенки. Как не думал и о том, что окажется здесь, с ними, с их матерью, и будет чувствовать: все… правильно, все так и должно быть.

Теперь он обязан решить, что ему делать дальше.

Он подошел к Куперу и взял его на руки. Задумчивое выражение лица сына вызвало у него улыбку. Он провел кончиком пальца по щеке, и ребенок повернул голову на знакомое прикосновение. Сердце Ника зашлось от боли, когда он заглянул в серьезные светло-голубые, так похожие на его собственные, глаза.

– Обещаю, я всегда буду рядом, как только вам понадоблюсь.

Он говорил очень тихо, но, казалось, Купер его понял, потому что подарил отцу одну из своих редких улыбок. Ник с трудом проглотил комок в горле и пошел к Джейку, который, лежа в кроватке, наблюдал за ними.

– Я люблю вас, парни. Вас обоих. И намерен найти способ с этим справиться.

Джейк засучил ножками и затряс ручками. Нику это показалось праздником.

Перед сном, уже натянув ночную рубашку, Дженна зашла проведать малышей. Так у нее было заведено. Но на этот раз, войдя в освещенную одним ночником комнату, она застала там Ника.

На нем не было рубашки, только низко сидящие на бедрах джинсы. Он обернулся на ее шаги, и она почувствовала, как вспыхнул его взгляд. В полумраке даже его светлые глаза казались темными, но ей не надо было их видеть, чтобы ощутить силу взгляда. У нее сразу загорелась кожа и забурлила кровь. Но она заставила себя подойти, хоть и с трудом переставляя ноги, сначала к кроватке Купера, потом Джейка, погладить каждого по головке, подержать руку на животике.