Организованная по замыслу Петра Великого Первая Камчатская экспедиция Беринга вышла из Петербурга 5 февраля 1725 года и возвратилась 1 марта 1730 года. Ею была составлена карта восточного побережья пролива, получившего впоследствии имя Беринга, составлено прекрасное описание Чукотского Носа. Но существование пролива между Азией и Америкой не было доказано экспедицией, хотя на самом деле она этот пролив прошла. «Жаль, — писал Ломоносов о Беринге, — что, идучи обратно, следовал тою же дорогою и не отошел к востоку, которым ходом конечно бы мог приметить берега северо-западной Америки».
Вскоре была организована новая экспедиция, вернее, несколько самостоятельных экспедиций, служивших единой цели изучения и освоения северных берегов России. Вторая Камчатская экспедиция на двух судах под командой Беринга и Чирикова обследовала северную часть Тихого океана и открыла путь к Северной Америке. Одновременно другая часть экспедиции на трех судах посетила район Курильских островов. В то же самое время пять отрядов Великой Северной экспедиции изучали и картографировали почти все побережье от Горла Белого моря до устья Колымы.
Путь от устья Печоры до Оби описывали и снимали на карту отряды под командой Алексея Скуратова и Марка Головина — 1731–1734 гг.; Ст. Муравьева и Мих. Павлова — 1734–1735 гг.; Ст. Малыгина — 1736–1737 гг.
Берег Карского моря до устья Енисея обследовали Дмитрий Овцын и Иван Кошелев — 1734–1738 гг.
Съемку побережья Карского моря на восток от Енисея производил отряд Федора Минина и Дмитрия Стерлигова — 1738–1740 гг.
Между Леной и Енисеем в особо трудных условиях работали Василий Прончищев —1735–1736 гг., Харитон Лаптев, Семен Челюскин и геодезист Никифор Чекин — 1737–1742 гг. От Лены на восток двигались Петр Ласиниус—1735 г. и Дмитрий Лаптев со своим помощником штурманом Михаилом Щербининым — 1736–1739 гг.
В отрядах были геодезисты, картографы, «рудознатцы». Всего в Великой Северной экспедиции участвовало 580 человек. Несколько десятков из них погибло в условиях суровых зимовок (в том числе Василий Прончищев с женой Марией Прончищевой — первой женщиной, участницей полярных экспедиций, Петр Ласиниус и др.).
Работа экспедиции охватила огромную территорию и продолжалась в общей сложности более десяти лет (1733–1743). По грандиозному размаху, числу участников, обилию и ценности собранных материалов это была одна из самых замечательных экспедиций всех времен. Одновременно в глубине Сибири и на ее северных окраинах работали сухопутные отряды экспедиции, изучавшие местную природу, животный и растительный мир, разведывавшие полезные ископаемые, собиравшие исторические и этнографические материалы.
Материалы, собранные Великой Северной экспедицией, в значительной части (копии с судовых журналов и карт) поступали в Географический департамент Академии наук, и Ломоносов их тщательно изучал. Он гордился славными делами русского народа, открывшего и обследовавшего неизведанные берега Ледовитого океана, что по своему значению равнялось открытию целого континента.
Честь и достоинство русского народа требуют, чтобы его заслуги и приоритет в отношении важнейших географических открытий были торжественно признаны перед всем светом. Поэтому, прочитав в 1758 году первый вариант «Истории Петра Великого», составленный Вольтером, Ломоносов в числе своих замечаний, которые он считал очень существенными, написал: «12. В американской экспедиции (т. е. в русской экспедиции, направленной к берегам Америки. — А. М.)не упоминается Чириков, который был главным и прошел далее, что надобно для чести нашей. И для того послать к сочинителю карты оных мореплавании».
Замечательно, что Ломоносов, который основательно изучил материалы Великой Северной экспедиции и лично знал многих ее участников, подчеркивает роль и значение великого русского мореплавателя Алексея Ильича Чирикова (1703–1748), который не только на сутки раньше Беринга достиг берегов Северной Америки, но обеспечил успех всей экспедиции и фактически руководил ее научной работой. [369]
Ломоносов помнил и о подвигах старинных русских мореплавателей и, как никто в его время, мог оценить их значение. Ему были хорошо известны найденные в 1736 году в Якутском архиве Г. Миллером «скаски» о плавании холмогорца Федота Алексеева, который вместе с казаком Семеном Дежневым проплыл в 1648 году из устья Колымы в Анадырский залив. «Сей поездкой, — писал Ломоносов, — несомненно доказан проход морской из Ледовитого океана в Тихой».
Ломоносов особенно отмечает заслуги простых промышленных людей, которые своими плаваниями подготовили почву для научных исследований, выполненных последующими государственными экспедициями. «Из неутомимых трудов нашего народа», — заключал Ломоносов, выяснилось, что установление Северо-Восточного морского пути вполне возможно. «Россияне далече в оной край на промыслы ходили уже действительно близ 200 лет», — писал Ломоносов. Совершенно несомненно, что при этом он исходил не только из того, что ему удалось узнать из материалов, найденных в сибирских архивах, но и опирался на свой собственный поморский опыт. Проведя юность в полярных плаваниях, Ломоносов мог отчетливо представить, в какой обстановке совершались походы наших старинных мореплавателей, каких жертв и усилий требовали эти походы и как важен добытый народом опыт для успеха будущих исследований.
Прежде чем выступить со своим предложением об организации экспедиции, Ломоносов в течение многих лет подбирал исторические и современные ему свидетельства о плавании в полярных водах русских и иностранных мореходов. Отмечая неудачи англичан и голландцев, искавших Северный морской путь, Ломоносов говорил, что эти попытки совершались без «ясного понятия предприемлемого дела», и без «довольного знания натуры», и без «ясного воображения предлежащей дороги». Иностранцы, в особенности англичане, двигались вдоль северных берегов, охваченные жаждой наживы, а не для изучения неведомых земель. Личной корысти западноевропейских торгашей Ломоносов противопоставляет патриотический долг и любовь к науке. Он рассматривает вопрос о Северном морском пути прежде всего как широкую научную проблему, настаивает на систематическом изучении северного побережья, что только и может обеспечить надежное освоение «хода» Ледовитым океаном.
В «Кратком описании разных путешествий по северным морям» Ломоносов подчеркивает научные заслуги русских морских офицеров, посланных «для описания северных берегов Сибирских».
Он отмечает исследования Малыгина, Скуратова, Минина, Прончищева, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Челюскина и указывает, что после их трудов «сомнения о море, всю Сибирь окружающем, не остается». Ломоносов не преминул подчеркнуть, что новым данным, добытым русскими мореплавателями, «известие о морском пути Федота Алексеева с товарищи весьма соответствует».
Ломоносов широко пользуется свидетельствами, полученными от простых казаков и промышленных людей, хотя их показания нередко сбивчивы и противоречивы. Он постоянно сличал и сопоставлял эти, как он называл их, «прекословные» сведения, пытаясь добраться до истины.
Изучение материалов, собранных в Академии наук, интерес и внимание к народному опыту, собственное непосредственное знакомство с морями русского Севера, приобретенное в годы юности, огромный кругозор ученого-естествоиспытателя, ясное сознание хозяйственного и политического значения Северного морского пути — позволили Ломоносову впервые научно разработать и поставить во всей широте эту величественную проблему.
Ломоносов проявляет большую проницательность, указывая, что «главным препятствием» для достижения намеченной цели надо считать не «стужу», а «лед от ней происходящий». Стужа сама по себе не страшна.
Выносливые и мужественные «российские люди» в полярных странах «зимуют из доброй воли» «в построенных нарочно домах» и «без всякого отягощения». Поэтому Ломоносов уделяет особое внимание вопросу о свойствах и происхождении полярных льдов.
