Шеф отключил магнитофон и вздохнул:

– Ей было сказано о ее правах. Вы можете приступать к своим обязанностям.

– Права! Права? – взвизгнула тетя Пру, обращаясь к шефу.

Тот встал, когда они вошли в комнату.

– Как вы посмели арестовать мою племянницу? За какую провинность? Она что, не воспользовалась платком? Не пристегнула ремень безопасности? Раздавила помидоры в магазине?

Тетя обернулась к Кейт и побледнела.

– О боже! Она ранена. Почему вы не вызвали врача? Кати, детка. Ты ранена? Встань. Мы поедем в травмпункт.

Она разъяренно взглянула на шефа, пытавшегося ее остановить.

– Тетя Пру, со мной все в порядке, но профессор умер.

У Кейт задрожали губы. Тело сотрясло рыдание. Пру подбежала к ней и заключила в объятия.

– О боже! – пробормотал шеф.

Пру набросилась на него.

– Не поминайте имя Господа всуе, молодой человек. Саймон, мы уходим.

На лице шефа заходили желваки.

– Ее нашли на месте преступления. Она стояла над телом. Она была вся в крови. Она пыталась избавиться от орудия убийства, когда я ее остановил.

Кейт соскочила со стула.

– Что? – воскликнула она.

Тетя одновременно с ней закричала:

– Убийство?

– Я не пыталась избавиться от орудия убийства. Я вызвала «скорую». Пыталась спасти его. А вы даром тратите время. Когда я приехала, из дома выбежал человек. На нем должна быть кровь. Вам нужно разыскать его.

– Убийство? – повторила тетя Пру и села на стул, который освободила Кейт.

– Кати, не говорите ни одного слова, – предупредил юрист.

– Но…

– Моя клиентка явно расстроена. Я заберу ее домой. Если захотите допросить ее, после того как она отдохнет, позвоните мне завтра, и я устрою встречу.

– Подождите одну чертову минуту.

Юрист поднял руку.

– Пошли, Кати.

Кейт поспешила к нему, стараясь держаться подальше от шефа полиции. У него был такой вид, словно он раздумывал, не арестовать ли их сразу всех. Что разумеется, было смешно: две дамы за шестьдесят, старый юрист и чудачка, заляпанная кровью. Ей стало почти его жалко.

Кейт оставалась в душе, пока вода не стала чуть теплой. Тогда она надела длинную фланелевую ночную рубашку, махровый халат, толстые шерстяные носки и прошла по коридору в гостиную.

Пру и адвокат, которого тетя представила как Саймона Мэка, пили чай. На кофейном столике между ними стояла тарелка с сэндвичами.

Пру похлопала по дивану рядом с собой.

– Садись. Я налью тебе чаю. Или ты хочешь теплого молока?

– Нет, чай.

Кейт села и подтянула к себе колени. Пру даже не бросила не нее осуждающего взгляда, а просто налила чай и положила много сахара.

– Вы сможете рассказать нам, что произошло, Кати? – ласково спросил Саймон. – Мы могли бы дождаться утра, но за это время забудутся подробности. К тому же мне надо знать факты, до того как шеф полиции снова станет вас допрашивать.

– Этот здоровенный…

– Ну-ну, Пруденс. Он просто делает свою работу. Нельзя винить парня за отсутствие тонкости. Там, откуда он родом, убийства совершаются каждый день.

– Ну так пусть он туда и убирается, – заметила Пру.

Саймон взял сэндвич.

– Возможно, когда-нибудь он так и сделает. Но поскольку сейчас он туда не собирается, нам придется иметь с ним дело.

– Но мне нечего скрывать, – сказала Кейт и почувствовала, как у нее снова вскипели слезы. – И я хочу с ним поговорить. Если заставлю его слушать.

– Тебе не удастся, – сказала Пру. – К этому человеку так же легко подойти, как к раненому медведю.

– Пру, такое поведение Кати не поможет.

– Он приводит меня в бешенство. Так и хочется в него плюнуть. Мало того, что штрафует приличных людей, так еще и обвиняет в убийстве племянницу!

– Пру, вы проехали указатель остановки.

– Совсем немножко. Все так делают. А если он думает, что Кати…

– Пру, – взмолился Саймон.

Пру устало выдохнула.

– Я замолчу… Постараюсь.

Саймон кивнул.

– Хорошо. Я на вас надеюсь.

Кейт рассказала ему потом, как приехала в музей, о неизвестном человеке, о ноже для открывания писем.

– И если бы он меня слушал, то мог бы уже сейчас найти убийцу. Он где-то там.

Кейт уткнулась в диванную подушку.

– Как кто-то мог убить такого чудесного человека? У кого поднялась рука?

Саймон и Пру переглянулись.

– Кто? – повторила Кейт.

– Кто знает? – сказал Саймон. – Такие страсти разгорелись из-за этого торгового комплекса. Может, кто-то и сорвался. Профессор – один из тех, кто сопротивлялся строительству.

– Но не последний, – возразила Кейт. – Есть и другие. Он сам так говорил.

– Три человека.

– А что если убийца и их порешит? Подумать только! Из-за какого-то торгового центра! Господи помилуй!

– Кэтрин Мак…

– Извини, тетя Пру.

Кейт поставила чашку. Тетя Пру снова ее наполнила и положила еще больше сахару, чем в прошлый раз.

– Итак, вы перенесли Пи-Ти на пол.

– Я хотела заставить его сердце работать.

– Это очень мужественный поступок, – сказала Пру и сжала губы, взглянув на Саймона.

– Пруденс. Позвольте мне делать свою работу. Мы не хотим, чтобы завтра в отделении у нас были какие-нибудь сюрпризы.

Глаза Пруденс расширились.

– Она туда не пойдет. Она – героиня, а не вульгарная преступница. Она пыталась спасти жизнь Пи-Ти, и я должна сделать так, чтобы всем это стало известно, включая всезнайку Брэндона Митчелла.

– Отлично, – одобрил Саймон, – только постарайтесь не разгласить ничего из того, что сегодня услышали.

– Мой рот на замке, – сказала Пру и в качестве доказательства крепко сжала губы.

Саймон улыбнулся и подавил зевок. Поднялся из-за стола.

– Думаю, утром он первым делом захочет вас увидеть. Я заеду за вами около девяти.

Кейт кивнула.

– Доброй ночи, Пруденс. Не надо меня провожать. Спокойной ночи, Кати.

– Мистер Мэк.

– Просто Саймон.

– Скажите, Саймон, куда они увезли профессора? Что будут с ним делать? Кто организует похороны?

– Должно быть, они забрали его в окружной центр. Вероятно, сделают вскрытие. Стандартная процедура, хотя из того, что вы нам сообщили, причина смерти очевидна. Я не знаю, кто займется похоронами.

Он взглянул на Пру. Та покачала головой.

– Наверное, я должна.

Тетя Пру запротестовала. Кейт вдруг вспомнила Абигейл Эйвондейл.

– У него есть дочь.

Они оба на нее уставились.

– Откуда ты знаешь? – спросила Пру.

– Она приходила вчера в музей. Грозила отдать профессора в богадельню.

– Ну вот вам и убийца, – сказала Пру и энергично кивнула головой. – Никогда не видела более жесткой, неприятной женщины, за исключением ее матери. Они друг друга стоят. Но мы о ней не говорим, – сказала она, словно спохватившись.

– Почему?

– Вам нужно отдохнуть, – вмешался Саймон. – Скоро утро, и мы все будем ясно мыслить.

Кейт кивнула. Она, правда, всегда ясно мыслила. Даже во сне. За исключением нескольких сегодняшних минут, когда это требовалось больше всего.

Саймон ушел, и она услышала мягкий щелчок входной двери.

Тетя Пру вернулась с чашками на подносе.

– Саймон прав. Иди-ка ложись.

В первый раз Кейт не раздражали хлопоты тетки. Она позволила ей приготовить постель и подоткнуть одеяло.

– Спасибо, что спасла меня.

– Неужели я не позабочусь о родном ребенке! – сказала Пру и выключила свет. – А теперь спи. Завтра все будет выглядеть в другом свете.

«Нет, не будет», – подумала Кейт и закрыла глаза.

Она не погрузилась в сон. Она в него сорвалась, словно в пропасть. Во сне ее не посещал образ убитого друга. Одно мгновение она бодрствовала, а в следующее – дверь в мир захлопнулась, и она нырнула в темноту, бездумную, неумолимую темноту.

Когда начала подниматься из темной пропасти, ей снился кофе.

Веки налились свинцовой тяжестью, она с трудом их открыла. Почувствовала запах кофе.