Я нащупала подвеску и провела пальцами по кончикам звезды Давида. Теперь я знала, почему Маргерит была так рада, когда увидела, что подвеска по-прежнему на мне. Значит, они не станут меня бальзамировать.

Я слышала слова человека, стрелявшего в меня. Насчет того, собирается ли Давидофф жаловаться. А я дала им повод проверить результат его секретного эксперимента. Повод проверить, оказывает ли действие их генное модифицирование на мою сверхъестественную наследственность, на мою судьбу. Умереть… и воскреснуть вновь.

— Кэтиана!

Я оглянулась и увидела стоявшую в дверях Маргерит. Она вошла и плотно закрыла за собой дверь.

Не могло быть, чтобы я спала долго, но она выглядела так, будто несколько недель не получала питания, — бледная, с провалившимися красными глазами; ее пошатывало.

— Похоже, ты была права, — сказала я. — Я не веркэт.

Лицо Маргерит помрачнело. Я не спросила, знала ли она, что я вампир. Конечно знала. Именно поэтому ее и приставили ко мне. Поэтому она и устроила мой побег. Я всегда чувствовала, что она мне роднее, чем мои родители. Теперь ясно почему.

Я не стала спрашивать, почему она не сказала мне правды. Я знала. Из всех сверхъестественных существ, какими я могла оказаться, узнать, что я вампир, было самым тяжелым ударом. И она решила скрывать от меня правду до тех пор, пока я не стану старше. Наверное, считала, что у нее достаточно времени до того момента, когда мне можно будет все рассказать. Времени, чтобы дать мне вырасти и позволить оставаться обыкновенной.

И тут мне в голову пришла внезапная мысль.

— Так, значит, я теперь навсегда останусь шестнадцатилетней?

— Нет-нет, — быстро успокоила меня Маргерит. — Это был лишь один из вариантов эксперимента. Предполагается, что ты станешь жить нормальной жизнью, обладая при этом другими способностями вампиров.

Предполагается… Конечно, это была только гипотеза. Наверняка не мог знать никто. Либо я буду взрослеть, либо нет.

— Сюда кто-то идет. — Слова вылетели у меня прежде, чем я поняла, что произношу их.

Я повернулась в сторону закрытых дверей, ведущих в вестибюль, но ничего не услышала. И тем не менее я знала, что там кто-то есть. Я чувствовала чье-то присутствие.

Шестое чувство акулы. Совершенного хищника.

Я вздрогнула. Маргерит крепко обняла меня, но потом сразу подняла голову, повинуясь тому же необъяснимому чувству, и стала совать мне в руки новую одежду. Я схватила ее, и мы обе поспешили в дальний угол комнаты. Тем временем тот, кто появился в вестибюле, прошел мимо дверей не останавливаясь.

— Ну, что теперь? — спросила я шепотом, продолжая одеваться. — Ведь люди из группы Эдисона наверняка знают, что я здесь. И будут дожидаться моего… воскрешения.

— Да, это так.

— А если я исчезну? Они же об этом узнают. И они придут…

— Я все устроила. С помощью денег можно решить многие проблемы. В журнале регистрации сделана запись, что твое тело кремировали. По ошибке. А возродить тебя из пепла невозможно. Они будут считать, что потеряли тебя. Так что мы в безопасности.

Помогая мне надевать рубашку, Маргерит поймала мой взгляд:

— Я знаю, Кэтиана, у тебя есть вопросы. Многое должно было казаться тебе непонятным.

Да, казалось. Многое. И масса вопросов. Очень много тревог и опасений. Слишком много.

Я отбросила все их в сторону и сосредоточилась на простейшем вопросе — единственном, который я могла задать здесь и сейчас:

— Мы сможем вернуться домой?

Она кивнула:

— Да.

— Тогда давай прямо сейчас. Это все, чего я хочу.

Маргерит снова кивнула, обняла меня за плечи и вывела из помещения морга.

1

К тому моменту, когда Лорен вышла на нужной станции, спустилась по лестнице и оказалась на пустынной Йорк-стрит, солнце превратилось в бледно-желтую щепку, растворяющуюся в темном горизонте. Она не любила выходить на улицу после захода солнца — сейчас это мало кому нравилось, — но ей нужна была работа.

Лорен торопливо зашагала мимо пустых витрин, брошенных машин и давно закрытых металлургических заводов, еще не тронутых процессом «облагораживания», захлестнувшим Бруклин. Был июль, стояла невыносимая жара, сопровождавшаяся сильной влажностью. Вдалеке виднелись плохо освещенные башни «Фаррагут-хауса» [20], похожие на уродливые поделки из конструктора «Лего». Она взглянула на маленькую листовку, зажатую в руке: «„Ангелус-хаусу" [21]требуется ассистент на неполный рабочий день. Достойная оплата, гибкий график». На полях был нацарапан адрес — ей продиктовали его, когда она по глупости согласилась на собеседование в половине девятого вечера. Сейчас Лорен отчаянно пыталась найти нужный дом, несмотря на то что инстинкт говорил ей: ходить по улицам одной в такое время — полное безумие! Ветер нес вдоль тротуара газетный лист; бумага зацепилась за ее ногу. «Кровожадный маньяк убил снова» — гласил заголовок. Лорен отбросила газету в сторону и поспешила дальше.

«Ангелус-хаус» находился на углу одной из вымощенных булыжником улиц на Винегар-Хилл, неподалеку от усыпанной мусором и заросшей сорняками автостоянки, окруженной шатким забором. Когда-то это была маленькая больница в викторианском стиле, с окнами, выходившими на Бруклинскую военно-морскую верфь. Теперь зеркальные стекла, прочная железная ограда, слои граффити и мощные заросли плюща скрывали былое великолепие сложенного из известняка здания. Лорен позвонила у тяжелой железной двери, но никто не открыл, и она решила обойти здание в поисках другого входа.

— Ты одна из них, да? Одна из этих уродов? — Темноволосый парень в футболке «Нью-Йорк Нике» [22]выступил из-за угла и встал в позу карате, размахивая аэрозолем с краской.

Она громко, пронзительно вскрикнула, и парень бросился бежать. Мгновение спустя дверь распахнулась и показавшийся на пороге молодой человек подал Лорен руку:

— С вами все в порядке?

«Золотой». Это слово буквально пронзило мозг. У него за спиной светились огни Манхэттена, длинные светлые волосы волнами спадали юноше на плечи, и он походил на золотого бога.

— Я могу чем-то помочь? Что с вами случилось?

— Что? Н-ничего! — дрожащим голосом ответила она. — Здесь был какой-то парень. Он что-то рисовал краской на заборе, вон там. Убежал, когда вы вышли.

Золотой человек, нахмурившись, осмотрел пустую стоянку:

— Что вы здесь делаете? По вечерам тут небезопасно, к тому же это частная территория.

— Я пришла насчет работы ассистента, — ответила Лорен, показывая ему листок, все еще зажатый в руке, — Мне назначена встреча на восемь тридцать. Но когда я позвонила, никто не ответил, и я решила обойти здание. Меня зовут Лорен.

— О боже! Простите. Бывает, что некому подойти к двери. Поэтому нам и нужен ассистент. Входите. Я Йоханнес.

Лорен сидела напротив Йоханнеса, Золотого Человека, в серо-коричневом кресле, в унылом квадратном офисе, освещенном тусклой банкирской лампой. Вертя в руке карандаш, он задавал ей обычные вопросы: работает ли она на «Макинтоше»? Согласна ли отвечать на звонки и заниматься регистрацией данных? Не возражает ли против того, чтобы в рабочее время выполнять мелкие поручения: ходить за продуктами и т. п.? Понимает ли, что здесь работают с трудными подростками, и что она может услышать или увидеть неприятные вещи? Умеет ли хранить тайны? Легко ли ее испугать?

Она ответила: «да, да, нет, да, да, нет».

Йоханнес пристально оглядел Лорен. У него были темно-карие глаза с золотистыми искорками; в лучах лампы они казались светящимися.

— Расскажите мне, что вам известно об «Ангелус-хаусе».

— Я знаю, что вы последняя надежда для закоренелых наркоманов. Вы принимаете подростков, убежавших из дому, ребят из бедных семей и всех, на кого махнули рукой остальные.