Матильда отступила назад, опустив глаза, и оглядела себя:

— Я…

Лидия рассмеялась:

— Да она же кого-то съела, болван.

— Это правда, Тильда? — усомнился Джулиан.

— Мне очень жаль, — сказала Матильда.

Было столько всего, о чем она должна была сожалеть, но главное — то, что он здесь, рядом. И он должен сказать, что ей делать, как снова превратиться в приличное и порядочное существо. Она должна спасти Лидию, а Джулиан — ее.

Он прикоснулся к ее плечу; его ладонь осторожно легла на ее ставшую жесткой от запекшейся крови футболку.

— Мы искали тебя повсюду. — Выражение его лица было добрым, но с каким-то оттенком страха, и этот страх превращал его улыбку в нечто похожее на гримасу.

— Меня не было в Коулдтауне, — пояснила Матильда. — Я пришла сюда, чтобы его могла покинуть Лидия. У меня есть пропуск.

— Но я не собираюсь уходить отсюда, — сказала Лидия. — Надеюсь, тебе это понятно? Я хочу заполучить то, чем обладаешь ты, — вечную жизнь.

— Но ты не заражена, — возразила Матильда. — Тебе надо уходить. С тобой по-прежнему все может быть хорошо. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты ушла.

— Только один пропуск? — спросил Джулиан, переводя взгляд на Лидию.

По выражению глаз Матильда поняла: он пришел в Коулдтаун вовсе не за ней. И хотя она не могла допустить и мысли о том, что теперь Джулиан воспринимает ее как монстра, открывшаяся правда стала весьма болезненной.

— Я не уйду отсюда, — повторила Лидия, поворачиваясь к Джулиану с капризной миной на лице. — Ты ведь говорил, что с ней все будет совсем не так.

— Я убила девушку, — сказала Матильда. — Я убила. Это ты понимаешь?

— Ну скажи, кого интересует судьба какой-то там смертной девицы?

Лидия отбросила назад свои волосы. В этот момент Матильда вспомнила ее брата, показушника Данте, оказавшегося добрым и приятным парнем. А его милая, славная на вид сестра Лидия оказалась в действительности циничной и бессердечной особой.

— Ты тоже девица, — напомнила ей Матильда. — И ты смертна.

— Я знаю! — крикнула, выкатив глаза, Лидия. — Я просто говорю, что нам безразлично, кого ты там убила. Обрати нас, и тогда мы сможем убить множество людей.

— Нет, — сказала Матильда, судорожно глотнув воздуху. Она опустила глаза; ей не хотелось слышать то, что она намеревалась сейчас произнести. Все-таки шанс еще оставался. — Послушай, у меня есть пропуск. Если ты не хочешь его взять, пусть заберет Джулиан и выйдет отсюда. Но я не стану обращать тебя. Пойми, я не обращу тебя никогда.

— А Джулиан не хочет уходить отсюда, — сообщила Лидия. Ее глаза ярко заблестели, на щеках проступили лихорадочные пятна. — И кто ты такая, чтобы решать мою участь?! Ты же убийца!

Матильда отступила на шаг назад. Ей отчаянно хотелось, чтобы Джулиан произнес какие-то слова в ее защиту или хотя бы взглянул на нее, но он не сводил взгляда с Лидии.

— Значит, пропуск не нужен ни одному из вас, — заключила Матильда.

— Пошла к черту! — рявкнула Лидия.

Матильда повернулась к выходу.

— Постой, — остановил ее Джулиан каким-то сдавленным голосом.

Матильда резко обернулась, не в силах скрыть появившегося у нее на лице выражения надежды. И поняла, почему Джулиан ее окликнул. Позади него стояла Лидия, приставив к его горлу большой нож.

— Обрати меня, — медленно произнесла она. — Обрати или я убью его!

Глаза Джулиана были широко раскрыты. Он начал говорить — то ли протестуя, то ли прося о чем-то, но Лидия еще крепче прижала нож к его горлу, и он замолчал.

Люди поблизости от них перестали танцевать, отступили назад. Одна девушка с налитыми кровью глазами жадно уставилась на нож.

— Обрати меня! — закричала Лидия. — Я устала ждать! Я хочу, чтобы моя жизнь наконец началась!

— Ты ведь умрешь… — начала Матильда.

— Нет, я буду живой — более живой, чем всегда! Такой же живой, как ты!

— Ладно, — спокойно сказала Матильда. — Давай мне свое запястье.

Толпа придвинулась ближе, и люди встали плотнее, глядя, как Лидия протягивает вперед руку. Матильда пригнулась, низко склонившись над ней.

— Убери нож от его горла, — сказала она.

Лидия, сосредоточив все внимание на Матильде, отпустила Джулиана. Слегка покачнувшись, он схватился пальцами за шею.

— Ведь я же любил тебя! — прокричал Джулиан.

Матильда подняла голову и поняла, что его слова были обращены вовсе не к ней. Она одарила его яркой улыбкой, нагнулась и прокусила запястье Лидии.

Лидия вскрикнула, но ее крик не дошел до слуха Матильды. Его поглотила пульсация крови, заглушил прилив жадного наслаждения и ритм музыки вокруг, подобный замедляющемуся биению сердца Лидии.

Усевшись на пропитанный кровью матрас, Матильда включила видеокамеру, чтобы проверить, работает ли электропитание.

Джулиан ушел. Она отдала ему пропуск, но прежде заполучила от него все наличные деньги и кредитные карты. Пытаться заставить уйти Лидию не было никакого смысла, потому что она сразу вернулась бы обратно. Джулиан, пробормотав какие-то невнятные извинения, на которые Матильда не среагировала, выскочил за ворота Коулдтауна. Она об этом не сожалела. Теперь грезы о Джулиане казались ей такими же эфемерными, как и ее прежняя жизнь.

— Оно работает, — сообщил с лестницы один из парней, Майкл, сидевший наверху с ноутбуком на коленях. Даже несмотря на то, что она убила одну из девушек, они обрадовались ее возвращению и были готовы снова пойти на риск смерти ради вечной жизни. — Ты будешь вести передачу в реальном времени.

Матильда поставила камеру на штабель коробок, направила ее на себя и на стену, где она уложила связанную Лидию с кляпом во рту. Та дергалась, пыталась лягаться, но Матильда не обращала на нее внимания. Она шагнула вперед, встала перед камерой и улыбнулась.

Меня зовут Матильда Грин. Я родилась 10 апреля 1997 года и умерла 3 сентября 2013-го. Пожалуйста, скажите моей маме, что со мной все в порядке. А ты, Данте, если смотришь эту передачу, прими мои извинения. Многие из вас, вероятно, смотрели немало видеотрансляций из Коулдтауна. Я тоже. Картинки с девчонками и мальчишками в клубах, трущимися во время танцев друг о друга или изящно выпускающими из себя кровь для своих хозяев — знаменитых вампиров.

А здесь находится то, чего вы никогда не видели. То, что я собираюсь показать. Вам предстоит в течение восьмидесяти восьми дней следить за девушкой, которая будет избавляться от инфекции. Общество увидит, как она умоляет, визжит и плачет. Как ее рвет после еды, как она писает в штаны и теряет сознание. Вы увидите, как я скармливаю ей, банку за банкой, кукурузу со сливками.

Это не будет приятным зрелищем.

Вам придется понаблюдать и за мной. Я вампир того вида, к которому будете принадлежать и вы, — нового вида, практически не поддающегося контролю. Я уже убила одного человека и не могу ручаться, что не сделаю этого снова. Эту девушку заразила я.

Я и есть реальный Коулдтаун.

Вы все еще хотите сюда?

— Итак, Крис, ты действительно проделал огромный путь из Трансильвании, чтобы присоединиться к этому совершенно потрясающему ансамблю?

— Э-э-э… Я из Бирмингема, — ответил Кристиан.

Свет в студии резал Кристиану глаза, а ведущая выдувала розовые колышущиеся пузыри жевательной резинки и одновременно брала интервью. Всякий раз, когда она выдувала пузырь, у нее под макияжем на шее вздувалась вена.

Она назвалась Трейси. Кристиану не хотелось думать плохо о девушке, которую впервые увидел, но он не мог избавиться от ощущения, что она произнесла свое имя как Триси.

— Итак, скажите мне, ребята, — продолжала Триси, втягивая в себя пузырь, который сдулся и сжался у нее во рту, — кто-нибудь из вас уже нашел эту необычную девушку?

Брэдли, которого Кристиан имел все основания ненавидеть, одарил ее самой обаятельной улыбкой.