Его взгляд скользил по красиво убранной комнате, и он усмехался.

Он знал, что кто-то чужой опять побывал у него в доме. Ли тщательно запер его, когда его неожиданно вызвали, чтобы подписать дополнение к договору, но он был совершенно уверен, что кто-то у него побывал. Он это чувствовал, но не мог оставить здесь кого-то из своих ребят для наблюдения хоть на те несколько часов, что он отсутствовал, потому что он сам хотел, чтобы они приглядывали за Брин. Он был готов к чему угодно — даже к чему-то абсолютно невероятному.

Ли вздохнул и посмотрел на часы. Восемь пятьдесят. Она может появиться в любую минуту. Что порождало еще одну дилемму. Что это за неожиданная перемена произошла в Брин, думал он? Ли хотел ее с того самого момента, как впервые увидел, его очарованность быстро переросла в нечто гораздо большее. Он вроде бы должен быть безмерно счастлив и рад, что она скоро будет здесь…

— Глупец! — одернул он себя вслух, поднимая бокал и как бы обращаясь к коллекции стрел, которая целиком покрывала стену. — Дурак, который определенно влюблен — и даже гораздо более, чем чуть-чуть.

Прозвенел звонок в парадную дверь, и он встал, чтобы открыть. Она была здесь. Он совершенно точно знал, что ей что-то нужно, но, как он и обещал самому себе, ждал, когда она заговорит об этом сама.

Открывая ей дверь, Ли был далеко не так тверд и уверен в себе, как бы сам того хотел. Особенно когда увидел ее.

Брин была одета по-вечернему.

Волосы были распущены и падали на гладкие обнаженные плечи. Топ с воротом-петлей, как у купальника, оголял спину, и это выглядело потрясающе. Голубая юбка обвивала ее колени, а узкий пояс подчеркивал тонкую талию танцовщицы.

Ее глаза сияли, когда она, с обольстительной улыбкой, поздоровалась с ним.

— Привет. Вот… я все-таки пришла.

Он отступил, приветствуя ее глубоким поклоном.

— В таком случае извольте пройти в волчье логово, мисс Келлер. — Он чуть кашлянул. — Вы потрясающе выглядите, Брин. Проходите.

Она вошла, и он закрыл за ней дверь. На Брин был легкий газовый шарф, он снял его и повесил в прихожей. Когда он вернулся к ней, она с любопытством рассматривала помещение.

— Какое красивое местечко, — сказала она тихо.

— Благодарю. Я здесь живу.

Она рассмеялась чуть нервозно:

— А я ожидала чего-то другого. Железные ворота, толпы прислуги…

— Не люблю толкотни, — сказал он кратко. — У меня есть домработница, которая приходит днем, и это все. Хотите, устроим экскурсию?

— Конечно.

Он улыбнулся:

— Это рояль, за которым я делаю большую часть предварительной работы. Там — мой стол. За ним вы увидите небольшой бар. Что я могу вам предложить?

— Джин с тоником?

— И с лаймом?

— Пожалуйста.

Пока он смешивал ей напиток, она все стояла — на том же самом месте. Он принес ей бокал, взял из рук сумочку клатч, бросил ее на диван и взял Брин за локоть.

— Полагаю, вы приехали по своей воле, — произнес он, сардонически поднимая бровь.

Она покраснела, а он по-прежнему чувствовал ее напряжение. Она быстро отпила из бокала и указала на стрелы на стене:

— А вы действительно умеете стрелять из лука?

— Да, на самом деле умею.

Ли, проводя ее из гостиной в коридор, ощущал, как едва уловимо дрожит ее рука.

— Кухня и столовая для приемов в другом крыле, — сказал он, чтобы поддержать беседу. — Бильярдная и рабочий кабинет дальше.

— Уютно, — тихо сказала Брин.

— Мне тоже нравится.

Они пошли назад. Ему казалось, что он слышит гулкие, как грохот барабана, удары ее сердца. Она поглядела вверх, на лестницу, ведущую на балкон.

— Чувствуется простор, — сказала она с удовольствием.

— Хотите подняться?

— Разумеется.

Она поднялась вслед за ним по лестнице и остановилась, чтобы посмотреть вниз.

— Это надо сфотографировать для «Самых Красиных домов мира» или чего-то в этом роде, — сказала она, одаривая его нежной улыбкой.

— Благодарю. В этом коридоре комнаты для гостей и моя спальня. За ними — студия звукозаписи.

— Студия? В доме?

— Угу. Пойдемте, я вам покажу.

Студия оказалась очень занятным местом. Если б у Брин не было таких ужасных неприятностей, она бы с удовольствием обследовала ее самым тщательным образом. Студия занимала половину верхнего этажа — как раз пространство над кухней и столовой, как прикинула Брин.

Стены метра на полтора от пола были забраны красивыми панелями, одна стена была стеклянная. Снаружи была видна ударная установка и пульт со множеством кнопок и переключателей. Несколько гитар и чехлах были прислонены к противоположной стене. Повсюду было переплетение проводов с микрофонами, у глухой стены располагалась еще одна коллекция инструментов — тамбурины, трубы, дудки, несколько деревянных флейт и еще несколько предметов, названия которых Брин не знала. Внутри этого помещения располагалась еще одна, меньших размеров комната, приютившая электрические механизмы всех видов.

— Некоторые из наших вещей мы записываем прямо здесь, — сказал Ли. — Это полноценная тон-студия. А это, — он постучал по внешнему стеклу, — совершенно звуконепроницаемо. Мы можем играть во всю мощь, и ни один листик снаружи не шелохнется.

— Это просто удивительно, — тихо сказала Брин. — Я не представляла, что можно иметь все это прямо у себя дома.

Ли стоял к ней почти вплотную. Так близко, что она чувствовала его энергетику, его тепло… его чарующую мужественность. Она чувствовала, что ее тянет к нему — как металл к магниту. А еще ей хотелось сбежать так далеко, как только можно, — прежде чем она сгорит в его пламени. Но бежать было нельзя. Ей необходимо было очаровать его, стать не добычей, но охотником.

Но пока рано, рано! Ее трясло, мурашки бегали по телу, голова кружилась.

Брин глотнула, стиснула зубы, испугавшись, что сейчас заплачет. Казалось, так легко прямо сейчас повернуться к нему, объяснить, что происходит, и отдаться на его милость, умолять о помощи.

Нет, нет! — напомнила она себе с болью. Ее предупредили — ничего не говорить Кондору, ничего не сообщать в полицию. Она не решится сказать ему, просто не может пойти на это. Ведь ее дети в опасности. Брин, чуть прикрыв глаза, вспомнила, что сделали с ее лабораторией. А Ли… Если бы она сейчас сказала ему правду, он бы начал презирать ее за ту лживую игру, в которую она с ним играла. Наверняка он был бы вне себя от гнева и ни за что не стал бы ей помогать. Наверняка бы потребовал, чтобы она позвонила в полицию.

Нет, надо продолжать попытки соблазнить его. Ну не в том смысле… совсем соблазнить. Но так, чтобы он стал выполнять ее прихоти.

Она резко повернулась к нему, улыбаясь:

— А что за этой дверью?

Она открыла ее… и тут же пожалела о содеянном.

Совершенно ясно, что это была его личная спальня.

Небольшая и чисто прибранная, она на первый взгляд совсем не походила на спальню мужчины. Но большая кровать была покрыта пледом с национальным индейским рисунком в коричневую и оранжевую полосу, а общее впечатление от помещения было какое-то очень земное, даже чуть грубоватое и первобытное. Под всеми этими атрибутами рок-звезды, что окружали Ли Кондора, можно было обнаружить просто человека, сильного и уверенного в себе.

Она повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу, и увидела, что он улыбается с прохладным интересом. Она сама пришла к нему в спальню — он ее сюда не приводил.

— Какие красивые двери, — сказала она, думая, заметил ли он то, что ей пришлось слегка откашляться, прежде чем она смогла заговорить.

— Они ведут на балкон.

Ли прошел через всю комнату, распахнул французские окна от потолка до пола. Повернувшись, он предложил ей руку. Брин поставила бокал на прикроватную тумбочку и вслед за ним вышла на балкон.

Было уже темно. Тысячи звезд блестели на небе — как бриллианты на черном бархате. Воздух был освежающе прохладен, что она отчетливо ощутила на своих обнаженных плечах и спине.

Балкон был обращен на пышную лужайку с джакузи, вода которого переливалась в больший бассейн.