Он пошарил под мойкой и достал оттуда молоток, гвозди и моток проволоки. Взгляд его золотистых глаз остановился на ней, будто о чем-то вопрошая. Потом Ли вышел из кухни.

Брин еще посидела за столом, пытаясь унять бушующие в ее душе чувства. Где Эдам? Все ли с ним в порядке? Хотелось думать, что так. Сейчас она жила надеждой, что завтра он к ней вернется. У нее будут эти фотографии. Она отдаст их…

Благодаря Ли. Она должна быть ему благодарна.

Брин встала и прошла через гостиную. Ли держал один гвоздь в зубах, а другой забивал молотком в дверь.

Когда она подошла к нему, он, удивленно подняв брови и перестал стучать.

— Ли… спасибо тебе, — сказала она.

Он перехватил гвоздь уголком рта.

— Ложись спать, Брин.

Она кивнула и стала подниматься по лестнице.

— Не важно, в какой комнате? — поинтересовалась она из вежливости.

Он не взглянул в ее сторону, но на секунду прекратил стучать.

— Нет. Они все одинаковы, приготовлены для гостей.

Брин, глядя на него, прикусила губу и стала подниматься вверх по лестнице.

Она вошла в первую попавшуюся дверь и щелкнула выключателем. Как и сказал Ли, комната была готова к приему гостя. Кровать из розового дерева посверкивала полировкой, покрывало с изображением чирков и простыни в полоску пахли чистотой и свежестью. Брин нашла над зеркальным шкафом маленький светильник-ночник и включила его. Затем выключила верхний свет, сняла кроссовки, джинсы и нырнула под одеяло.

Но лежа здесь, она не могла не думать о Ли. О тех минутах, что провела в его объятиях. Мечтала о нем. Желала его.

Он сделал для нее все, что мог. И ничего не требовал взамен.

Она зажмурила глаза и попыталась изгнать его образ из своих мыслей.

Но он не уходил.

Брин видела его лицо в лунном свете — высокий лоб, идеально прямой нос, четко очерченная челюсть, полные чувственные губы. Его глаза, излучавшие магнетическую золотистую энергию…

Думай о фотографиях, напомнила она себе. Загородный клуб «Тимберлейн»… Задний план…

Его запах, казалось, заманивал ее. Едва уловимый и вместе с тем необыкновенно мужской. Она вспоминала, как блестели его бронзовые плечи в мягком свете луны. Она вспоминала, как смотрела на его грудь. Плотную и широкую, совершенно гладкую, являющуюся воплощением его мужской силы. Брин захотелось протянуть руку и коснуться ее.

Брин давно поняла, что была к нему несправедлива. С самого начала Ли исподволь предлагал ей дружбу. Он никогда не навязывался, да, но и ни за что бы не оттолкнул ее.

Он был внимателен, всегда выказывал ей сочувствие. Когда догадался о ее страхе высоты, старался ободрить се. Ли понял, что ей нужны деньги, и никогда, ни единого раза, несмотря на все ее выходки, не угрожал уволить ее. А в ресторане, когда Эдам… О Эдам! Где ты сейчас?

Когда Эдам швырнул в него гарниром, Ли не стал возмущаться. Он понял, что скверное поведение не делает ребенка плохим, просто это маленький мальчик, беззащитный и нуждающийся в том, чтобы его любили.

Эдам! Как больно было думать о нем и быть такой беспомощной, ждать, ждать и молиться…

«Эдам, — подумала она, — как я люблю тебя. Я обязательно тебя верну и сделаю все, чтобы ты забыл, как тебе было страшно и одиноко».

Любовь… Какое разнообразное и странное чувство. Любовь к ребенку. Любовь к мужчине… Нет-нет, она не была влюблена в Ли. Да, она могла признать, что он нравится ей, что она испытывает к нему теплое чувство. Но любить его — это слишком опасно. Ему нравятся дети, но он никогда не намекал, что хотел бы их иметь. Брин ему нравится — но вот насколько сильно? И надолго ли?

Брин застонала. Привязанность болезненна. Нет, ей необходимо быть сильной и независимой. Ей надо позаботиться о себе самой и рассчитывать надо только на себя.

Больше просто не на кого.

Брин закрыла лицо руками и сжалась в комочек. Кого она пытается провести? Саму себя? Не теперь. Она хотела Ли с самого начала. Он был ей нужен, но более всего она желала его как мужчину.

Может быть, она была даже чуть влюблена. Возможно, она знала, что увлечется им — даже до того, как с ним познакомилась. И боялась — за себя, что ей сделают больно. А не его самого.

Неожиданно до Брин дошло, что стук молотка прекратился. Она подождала минуту, прислушиваясь к шорохам ночи. Потом выбралась из постели и подошла к двери, чуть приоткрыв ее.

Свет в коридоре еще горел, но лестница была темна и безмолвна.

«Закрой дверь и ступай в постель», — сказала она самой себе.

Но дверь она не закрыла — она вышла в коридор.

«Ты же знаешь, что хочешь его. Так иди к нему».

Да, но вот хочет ли он ее по-прежнему?

«Тебе могут опять сделать больно, — предупредила она себя. — Он может отослать тебя прочь…» Возможно, он все еще на нее сердит.

Придется рискнуть. Возможно, в будущем ей будет больно, но сегодня ночью…

Сердце болезненно билось в груди, но ноги сами понесли ее по коридору. Брин подошла к его двери и остановилась в сомнении. Дверь была открыта. Кровь, казалось, закипела в ее жилах, а потом, от нервного перенапряжения, вдруг сразу замерзла…

— Входи, Брин.

Брин различила, что он сидит на своей кровати, будто привычно ожидая ее. Спина была выпрямлена, луна заливала его плечи своим светом и оттеняла золотистый свет его глаз.

Ли предполагал, что она придет, и он ждал ее. Он знал все тайные движения ночи. Он ощущал их своими древними, первобытными инстинктами.

«Беги, — сказала она себе. — Это самая большая опасность, с которой ты сталкивалась в жизни. Ты уже готова позабыть себя ради него».

Ее сердце продолжало громко стучать, а тело и душу обуревали страх и боль.

Но она сделала шаг и переступила порог. С самого начала она была обречена это сделать.

В комнате царил полумрак, но Ли различал цвета, усиленные мягким лунным светом. Он видел длинные, роскошные, медного оттенка волосы и опушенные темными ресницами, широко распахнутые глаза цвета лайма.

Ее тело цвета слоновой кости. Шею в расстегнутом вороте. Длинные, обнаженные ноги, выглядывающие из-под рубашки.

Ее формы были наполовину материальными, наполовину состоящими из тумана — так смотрелся ее силуэт на фоне дверного проема. Лучи лунного света прорывались сквозь тени, и ее изящный силуэт был подчеркнут полупрозрачной тканью рубашки. Он видел все изгибы ее тела и томительно желал коснуться этого сгустка тени, которой сама ночь защитила ее как плащом соблазнительной невинности.

Казалось, она борется с собственной нерешительностью, подумал он с легкой грустью. Брин напоминала прекрасную нимфу, одетую в лунное серебро. Нежное обещание ночи, едва уловимое и захватывающе прекрасное. Но подобно лучу лунного света, она была неосязаема. Он не мог, хотя его горячая страсть требовала этого, запереть дверь и сделать ее пленницей своих объятий — ведь она могла растаять как туман во мраке, и у него руках не осталось бы ничего, кроме холодного ночного воздуха.

Но все же она была реальна. Женщина из нежной, теплой плоти и пульсирующей в жилах крови. И его сердце стремилось к ней, руки тянулись, чтобы коснуться ее. Но его инстинкт самосохранения был также реален. Он позволил ей прийти к нему. Он не понимал, почему она боится его, хотя знал, что это так. Знал он и то, что она сама должна сделать первые шаги, или он потом не сможет удержать ее.

Поэтому после этого первого приглашения Ли сидел молча, ожидая. Едва дыша. Поза у него была свободная, но внутри все трепетало, желание и нежность перемешиваясь, бурлили в его душе.

Брин двинулась к нему. Медленно, с каждым шагом становясь все более реальной. Он слышал, как она дышит. Слабый аромат ее духов долетел до него, как мучительная ласка.

Она остановилась в ногах кровати, ее глаза смотрели на него умоляюще. Ресницы опустились, и она чуть наклонила голову. Тонкие прядки шелковистых волос упали ей на лицо и как будто скрыли их под медным забралом.