– У меня нет парня, – сказала она. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что Зак явно на тебя запал. С той самой секунды, как ты вошла в аудиторию.

– Мы даже толком не знакомы.

– Мы с Орландо Блумом тоже незнакомы, но я точно знаю, что согласилась бы стать его сексуальной рабыней до конца своих дней.

– Поверь мне, я не хочу быть ничьей рабыней.

Мы это уже проходили, подумала Дэзи.

– Кроме того, – добавила она, – он ходит хвостом за тобой. Он запал на тебя, а не на меня.

Соннет тряхнула головой, отчего ее локоны подпрыгнули, словно пружинки.

– Зак меня ненавидит.

– Точно. Так сильно ненавидит, что каждое утро приносит тебе булочки.

– Ты такая умная. Почему тогда не идешь в колледж?

– Я пока ни в чем не уверена. – Дэзи уловила едва заметную теплоту в глазах Соннет, и в ее сердце зародилась надежда на начало крепкой дружбы. – Мне нравится имя Соннет, – сказала она, не желая больше говорить о себе.

– Спасибо. Мама говорит, что назвала меня так потому, что не хотела давать мне какое-нибудь этническое имя. Всех моих родственниц со стороны мамы зовут Лучия, Марайя и все в таком роде. Соннет… странное имя.

– Странное в хорошем смысле, – уверила ее Дэзи.

– Мама рассказывала, что перед тем, как у нее начались схватки, она читала сонеты Шекспира. – Бархатный взгляд карих глаз Соннет смягчился. В них появилось что-то, чего Дэзи никак не могла прочесть.

– Так твоя фамилия Романо? Как и учителя? – заметила Дэзи, прочитав имя Соннет на ее тетради. – Это совпадение?

– Это мой дядя Тони, – объяснила Соннет. – Мамин брат.

Они совсем не похожи, подумала Дэзи, но вслух ничего не сказала.

– Каково это – учиться у своего дяди?

– Я привыкла. В Авалоне миллион Романо, и половина из них – учителя, так что этого было бы трудно избежать.

– Значит, ты носишь фамилию матери, а не отца, – заметила Дэзи, надеясь, что это не больная тема.

Очевидно, так и было.

– Моя мама не замужем, – быстро сказала Соннет. – Они с отцом никогда не были женаты.

– Вот как. – Дэзи не знала, что на это сказать. Но она была точно уверена, что фраза «Мне жаль» в данной ситуации не подходит. Дэзи окинула взглядом шумный холл. – У меня разыгралось воображение или здесь три учителя с фамилией Романо?

Соннет печально улыбнулась:

– Это только вершина айсберга. Романо повсюду. Некоторые люди говорят, что именно по этой причине моя мама пробилась в мэры. У нее восемь братьев и сестер. А что насчет тебя? – спросила Соннет. – Расскажи о своих родителях.

Разведены. Это было первое, что пришло Дэзи в голову.

– Моя мама родилась в Сиэтле, но как-то летом она поехала на заработки в «Киогу», где встретила моего папу. Они были совсем молоды, когда поженились. Мама окончила юридический факультет, а папа – факультет архитектуры. Казалось бы, все прекрасно. Мама получила работу в крупной международной юридической фирме, а папа основал компанию по ландшафтному дизайну. В прошлом году мамина лучшая подруга из Сиэтла заболела раком, и маму как подменили. Она заявила, что просто притворялась счастливой, несла какую-то чушь вроде того, что, чтобы стать по-настоящему счастливой, ей нужен развод. – Дэзи вздохнула. Она почувствовала усталость. В последние дни Дэзи уставала от всего. – Меня это не трогает, ведь я скоро переезжаю от родителей. А вот моему брату Максу, которому всего одиннадцать, приходится нелегко.

– А как случилось, что вы с братом остались с отцом?

– Моя мама сейчас занимается одним делом в Международном суде в Гааге. В Голландии.

Соннет оказалась замечательной подругой. У них с Дэзи были два совместных урока, и Соннет представила ее остальным ученикам. Некоторые смотрели на Дэзи с подозрением, но остальные были дружелюбны. Дэзи была слегка ошеломлена, но старалась оставаться искренней. На уроке истории они изучали древние способы похорон и говорили о пирамидах из камней, которые служили обозначением места захоронения и защищали тело от падалыциков.

Потом настало время обеда, и к Дэзи с Соннет присоединился Зак. Школьный кафетерий был огромным, с большими батареями и высокими запотевшими окнами. Здесь стояли длинные обеденные столы, за которыми группками расположились ученики.

– Отлично, – сказал Зак. – Значит, так. Вот там сидят спортсмены. С ними можно нормально пообщаться, но только если тебе нравится до посинения говорить о спорте. Основными видами спорта нашей школы являются хоккей и бейсбол. Стол в самом конце – школьный театр. Танцоры, актеры, певцы. Стол скейтеров виден сразу. В нашем городе скейтеры и сноубордисты – это одно и то же. Катаешься?

– На лыжах, – ответила Дэзи.

– Тогда ты им не подходишь. – Зак двинулся дальше, продолжая краткую экскурсию: готы, ботаники, металлисты.

В кафетерии пахло луком, и Дэзи ощутила приступ тошноты. Она встала в очередь за Соннет и взяла только тарелку с фруктами и бутылку воды.

– О боже. – Соннет взглянула на поднос Дэзи с тревогой. – Ты больна?

Дэзи рассмеялась:

– Поверь мне, это не так. Просто сейчас я не голодна.

Они сели за стол, где собралась абсолютно разношерстная компания. Зак отправился за добавкой, а Соннет подперла рукой подбородок и принялась внимательно изучать Дэзи.

– Чего-то ты недоговариваешь.

Дэзи лениво откусила кусочек ананаса. Абсолютно верно.

– Не понимаю, чего именно. Почему девушка, которая готовится к поступлению в колледж в одной из лучших школ страны, внезапно посреди учебного года переводится в другую школу и решает не идти в колледж?

Дэзи не ответила. Ответить было нечего. Соннет напоминала ей ястреба, который парил кругами над ее головой и с каждым кругом спускался все ниже и ниже, подбираясь к истине.

Нужно просто привыкнуть к изучающим взглядам и неожиданным вопросам, решила Дэзи. Она надеялась, что у нее будет достаточно времени освоиться в школе, чтобы люди успели узнать ее лучше. Тогда они сформируют свое мнение о ней до того, как правда выйдет наружу. До того, как все узнают секрет, который она хранит в своем сердце.

Этот понедельник ничем не отличался от остальных. К такому выводу Дженни пришла, снова отправившись к руинам дома номер 472 по Мэйпл-стрит. На этот раз они приехали сюда со следователем. На этой неделе начиналась операция по спасению имущества. Ее успех казался Дженни весьма сомнительным, однако Рурк уверял, что она еще удивится.

Рурк остановил машину на обочине дороги. Когда они выбрались наружу и Дженни взглянула на Рурка, у нее перехватило дыхание. Она не привыкла находиться рядом с такими красивыми мужчинами. Рурк действовал на нее странным образом. Ее мозг отказывался работать.

Рурк заметил, что Дженни на него смотрит.

– Что-то случилось?

– Я правда думаю, что мне лучше уехать. Я имею в виду – уехать из твоего дома.

– Ты остаешься. По крайней мере, сейчас это самая лучшая идея.

– Мне неловко. Люди будут говорить.

– Это всегда было твоей проблемой, Дженни. Ты всегда беспокоилась о том, что скажут люди.

Как интересно слышать это от Рурка.

– Хочешь сказать, ты совсем не беспокоишься об этом?

– А что, похоже?

Дженни вспомнила женщин, с которыми он встречался.

– Наверное, нет. Зато я беспокоюсь.

– Послушай, никто ничего такого не подумает. Ты – потерпевшая, я – начальник полиции. Сам бог велел.

– Чудненько, – бросила Дженни, проходя мимо Рурка, и направилась к руинам дома.

Мыском ноги Дженни подцепила и перевернула то, что некогда было деревянным ящиком для папок. В нем она хранила все свои тетради. Как только Дженни научилась писать, она записывала все свои секреты, все свои девичьи мечты, все свои мысли в тетради на кольцах и складывала их в этот ящик. От них остались почерневшие страницы, легко рассыпающиеся при малейшем касании. Некоторые страницы сохранились, но промокли от воды из пожарного шланга.