Последний раз я пересеклась с отцом, уведомив его о смерти матери. Я написала, что хочу отправить ее прах на кладбище «Небесные Врата» и предать земле в могиле Андреа, но, если он против, могу похоронить ее на семейном участке кладбища, где покоятся ее родители.

В ответном письме отец выразил мне глубокое сочувствие и сказал, что договорился обо всем, о чем я просила. Он приглашал меня приехать к ним в Ирвингтон.

Я отослала прах и отказалась от приглашения.

Согревшись луковым супом и разбередив душу воспоминаниями, я решила подняться в комнату, взять куртку и покататься по городу. Было всего два тридцать, и я уже начинала сомневаться, не стоило ли мне подождать и приехать сюда утром.

В понедельник, в десять утра, у меня назначена встреча с неким Мартином Брэндом в офисе комиссии по досрочному освобождению. Что ж, там я совершу отчаянную попытку убедить его не выпускать Роба Вестерфилда, но, как сказал Пит Лорел, скорее всего, толку от этого не будет.

На телефоне в номере светился огонек автоответчика. Меня ждало сообщение — срочно связаться с Питом Лорелом.

Он сразу взял трубку:

— Кажется, у тебя талант оказываться в нужное время в нужном месте, Элли, — начал он. — По радио как раз сообщили, что через пятнадцать минут Вестерфилды дают пресс-конференцию. Можешь посмотреть по «Си-Эн-Эн». Уилл Небелз, тот мастер, один из подозреваемых в убийстве твоей сестры, только что сделал заявление, что видел Пола Штройбела в машине Роба Вестерфилда в вечер гибели Андреа. Он утверждает, что тот с каким-то предметом в руке зашел в гараж, через десять минут выбежал оттуда, сел обратно в машину и уехал.

— А почему Небелз молчал об этом десять лет назад? — резко бросила я.

— Говорит, что не хотел, чтобы его обвинили в смерти твоей сестры.

— И откуда он все это видел?

— Он находился в доме бабушки Вестерфилда. В свое время он там что-то чинил и знал код отключения сигнализации. Он помнил, что старушка любила рассовывать мелочь по ящикам в доме. Он сидел на мели, и ему были нужны деньги. Он как раз залез в хозяйскую спальню, окна которой выходили на гараж, поэтому, когда ворота гаража открылись, он хорошо рассмотрел лицо Штройбела.

— Он лжет, — отрезала я.

— Посмотри пресс-конференцию, — продолжил Пит, — и напиши статью. Это как раз по твоей части, — он сделал паузу. — Если, конечно, это не слишком личное.

— Нет, — бросила я. — Свяжусь с тобой позже.

Пресс-конференция состоялась в Уайт-Плейнс в офисе эсквайра Уильяма Гамильтона, адвоката по уголовным делам, нанятого семьей Вестерфилдов, чтобы доказать невиновность Робсона Парка Вестерфилда.

Представившись, Гамильтон начал собрание. По бокам от него стояли двое мужчин. Одного я узнала по фотографиям. Винсент Вестерфилд, отец Роба. В свои шестьдесят с лишним — видный и представительный мужчина, с седыми волосами и аристократическими чертами. По другую руку от Гамильтона стоял какой-то тип с мутным взглядом, от шестидесяти до семидесяти лет на вид, и, явно нервничая, сцеплял и расцеплял пальцы.

Его назвали Уиллом Небелзом. Гамильтон кратко пересказал его историю.

— Уилл Небелз уже много лет работает в Олдхэме мастером. Он часто выполнял разные работы в летнем имении миссис Дороти Вестерфилд, на территории которого, в гараже, было обнаружено тело Андреа Кавано. Как и многих других, мистера Небелза допросили, чтобы установить его местонахождение в четверг вечером, во время убийства Андреа. Тогда мистер Небелз заявил, что ужинал в местной закусочной, а потом сразу направился домой. Его действительно видели там тем вечером, так что его история не вызвала сомнений. Однако когда Джейк Берн, известный автор бестселлеров о реальных преступлениях, который сейчас пишет книгу о смерти Андреа Кавано и непричастности к этому убийству Роба Вестерфилда, поговорил с мистером Небелзом, вскрылись новые факты.

Гамильтон повернулся к Уиллу Небелзу.

— Уилл, не могли бы вы повторить перед журналистами то же, что рассказали мистеру Берну?

Небелз нервно переступил с ноги на ногу. Ему было явно неуютно в галстуке, рубашке и костюме, которые на него надели — в этом я не сомневалась — специально для конференции. Старый трюк защиты, который я уже сотни раз видела на суде. Одеть подзащитного как можно приличней, подстричь, убедиться, что он гладко выбрит, выдать галстук и рубашку, пусть даже ваш клиент никогда в жизни не застегивал на ней верхней пуговицы. Тот же фокус срабатывал и со свидетелями защиты.

— Мне очень тяжело, — начал хриплым голосом Небелз.

Я отметила, какой он худой и бледный, и подумала, не болен ли он. Я его помнила очень смутно, но когда он ремонтировал что-нибудь у нас в доме, то всегда казался мне крепким и здоровым.

— Я жил с этим очень долго, и когда писатель заговорил со мной об этом деле, я понял, что не могу больше молчать.

Затем Небелз выдал ту же историю, что передавали по радио. Он видел, как Пол Штройбел на машине Роба Вестерфилда подъехал к гаражу-"убежищу" и вошел внутрь с каким-то тяжелым предметом в руке. Конечно же, Уилл намекал на домкрат, найденный в багажнике машины Вестерфилда, тот самый, которым проломили голову Андреа.

Затем заговорил Винсент Вестерфилд.

— Двадцать два года мой сын провел в тюремной камере с самыми закоренелыми преступниками. И все это время он отрицал свою причастность к этому ужасному убийству. В тот вечер он поехал в кино. Он припарковался на заправке неподалеку от кинотеатра. На этой заправке всегда обслуживались автомобили нашей семьи, так что изготовить запасной ключ к машине Роба было несложно. В этот сервисный центр за последние несколько месяцев мой сын обращался как минимум три раза, чтобы устранить мелкие неисправности. Тем вечером там работал Пол Штройбел. Заправка закрывалась в семь, но он все еще ремонтировал какую-то машину во внутреннем гараже. Роб попросил у Пола разрешения оставить автомобиль на стоянке, пока он будет в кино. Мы знаем, что Пол всегда отрицал такой ход событий, но теперь у нас есть доказательства того, что он лгал. Пока мой сын смотрел фильм, Штройбел взял его машину, поехал в так называемое «убежище» и убил девушку.

Винсент выпрямился, его голос зазвучал громче и глубже.

— Мой сын подпадает под досрочное освобождение. Судя по всему, его выпустят из тюрьмы. Но этого мало. На основании только что полученной информации мы будем требовать пересмотра дела. И мы верим, что на этот раз Роб будет признан невиновным, а Пол Штройбел, настоящий убийца, предстанет перед судом и сядет за решетку до конца своих дней.

Я смотрела пресс-конференцию по телевизору, который стоял в небольшой гостиной на первом этаже отеля. Весь этот фарс привел меня в такое бешенство, что я хотела уже запустить чем-нибудь в экран. Роб Вестерфилд в беспроигрышной позиции. Даже если его опять признают виновным, то уже не посадят — он отбыл свой срок. Если же оправдают, то штат вряд ли начнет дело против Пола Штройбела на основании показаний такого сомнительного свидетеля, как Уилл Небелз. Однако в глазах общественности Пол станет убийцей.

Наверное, не одна я слышала об этой конференции — стоило мне включить телевизор, как все стали подтягиваться в гостиную.

Первым прервал молчание администратор:

— Пол Штройбел? Что за чушь, бедный парень и мухи не обидит!

— Не знаю, многие уверены, что он сделал кое-что похуже, — возразила одна из официанток, работавших в столовой. — Меня здесь не было, когда все это произошло, но слухами земля полнится. Знали бы вы, сколько людей считают, что Роб Вестерфилд невиновен.

Тем временем участники пресс-конференции засыпали Уилла Небелза вопросами:

— Вы понимаете, что можете сесть в тюрьму за взлом и дачу ложных показаний? — спросил один из репортеров.

— Разрешите я отвечу на ваш вопрос, — вмешался Гамильтон. — Срок давности преступления уже истек. Тюремное заключение мистеру Небелзу не грозит, и сейчас он хочет одного — восстановить справедливость. Он не знал, что Андреа Кавано в ту ночь была в гараже. Не знал он и что с ней произошло. И когда мистер Небелз понял, что из-за своих показаний может стать одним из подозреваемых в убийстве, то, к сожалению, запаниковал и решил промолчать.