На мгновение Филипп отстранился, но только чтобы раздеться.

Алиса сбросила тяжелые складки юбки и, ничуть не смущаясь, с интересом наблюдала за ним. Она желала Филиппа, страстно желала. И наблюдать, как он сбрасывал одежду с неприличной поспешностью, доставляло ей своеобразное удовольствие. Когда была снята последняя деталь, он улыбнулся, заметив ее напряженное лицо:

– Ну что, я пригоден, мадам?

Мускулистое тело Филиппа внушало ей даже большее благоговение, чем она ожидала. Она ответила, чуть дыша:

– Филипп, я понятия не имела! Я вам так же приятна, как вы мне?

– О, да, – сказал он, опускаясь на постель рядом с ней. Она задрожала от страха и волнения. Его губы сомкнулись вокруг ее рта в требовательном поцелуе, обещающем ей нежность и страсть. Его руки гладили и ласкали ее тело, будто запоминали его.

Она не чувствовала, когда между ними исчез последний барьер, была беспредельно готова к тому, что должно было произойти. Она доверяла Филиппу и хотела отдаться ему. Ее тело жаждало его, и тихо бормоча, она притянула его поближе.

Когда он одним движением оказался над ней, инстинкт подсказал, что именно этого ей хотелось. Она развела ноги, чтобы бережно принять его, как в колыбель, и он с тихим стоном опустился в нее.

Его вторжение всколыхнуло и потрясло ее, скрыв опьяняющий туман удовольствия, на расстоянии державшего ее в плену, но она верила, что он не причинит ей боли, и он не желал этого. Он проник глубже, осторожно, но настойчиво, пока не заполнил ее всю и не вошел глубоко. Потом он замер, нащупывая отвердевший сосок и нежно покусывая его губами.

– Теперь ты моя, Алиса Лайтон. Скажи это.

– Я и до этого была твоя, Филипп. Вчера, сегодня и завтра, – ее тело нуждалось в движении. Она подалась ему навстречу, и он задохнулся от желания.

– Да, – простонал он, – Алиса, ты можешь довести мужчину до безумия.

Она изогнула шею, ее тело изгибалось, повинуясь древним, как сама жизнь, инстинктам. Она чувствовала, будто взбиралась на высокую гору, медленно, по склонам, испытывая экстаз в каждое следующее мгновение, но все же ожидая чего-то большего. И именно это неизведанное нечто заставляло ее извиваться на своем новобрачном ложе, готовясь к заветному прыжку к вершине.

Взлет произошел, как всякое противоречие, внезапно – едва Филипп проник в ее глубину. Восторг и боль острым жалом вонзились в ее тело до кончиков пальцев, она вскрикнула, онемела и ощутила холодок во рту. Сознание помутилось и поплыло, словно лодка, попавшая в круговорот, – она застонала и забилась в содроганиях.

Удовлетворенный, он зажал ее рот жадным поцелуем и, проникая все глубже в заветную бесконечность, еще и еще вызывая ее конвульсии, пока сполна не испил ликующей сладости.

Вместе они достигли пика желаний, медленно и осторожно соскользнув на другую сторону.

Потом они молча и тихо лежали, не двигаясь. Филипп рассеянно гладил тело Алисы, что вселяло в нее любовь и спокойствие. Постепенно она погрузилась в сон.

Проснувшись, Филипп подумал, что ему не надо было делать всего этого. Алиса была, как он и предполагал, девушкой, когда он взял ее. Молодая леди ее уровня и воспитания должна быть чистой, ложась в постель к законному мужу, и ему не следовало строить иллюзий на этот счет, пренебрегая реальностью.

Но, зная это, почему он умышленно взял ее в эту ночь?

Филипп любил ее. Потому что она была его. Потому что в любом случае ее репутация пострадает в глазах общественности после ночи, проведенной наедине с ним, независимо от того, было что-то между ними или нет.

Когда он задумал поехать в гостиницу в поисках ее сестры, он не прекращал думать о том, что могло произойти, если бы они не смогли уехать, как собирались. Он должен был об этом подумать. Он уже достаточно планировал в своей жизни, чтобы знать, что, скорее всего, произойдет непредвиденное, а не то, чего обычно ожидаешь.

Однако когда произошло неожиданное, он, как сделал бы любой хороший командир, воспользовался удобным случаем. После сегодняшней ночи Алиса будет принадлежать ему. Навсегда. Он читал в ее глазах сомнение, когда заговаривал с ней о том, что попросит у отца ее руки, и догадывался, что лорд Стразерн, возможно, откажет в его просьбе.

Но не теперь. Как бы не был шокирован ее отец, Алиса отдалась Филиппу. Теперь они должны пожениться.

Филипп не сомневался, что если даже они сблизились, Алиса не пойдет против воли семьи, несмотря на страстную тягу к нему. Он привлек ее к себе, чтобы ей было удобнее в его объятиях.

Оставался только один способ добиться ее руки. Он должен найти Пруденс, чтобы Томас Лайтон мог спокойно заниматься своими делами с королем.

Филипп улыбнулся про себя: перед ним стояла важная задача. Но главное, он нашел любимую. Филипп наклонился и поцеловал Алису в губы. Она затрепетала от его прикосновения. Польщенный, он с большей настойчивостью ласкал ее грудь, захватив губами соски, волновал их кончиком языка. Она становилась упругой, возбуждая его все сильнее.

Открыв глаза, Алиса сонно спросила:

– Филипп?

– Сегодняшняя ночь наша, – тихо сказал он.

Алиса с минуту смотрела на него, пытаясь угадать его желание, потом тихо засмеялась. В ответ она обняла его за шею и кончиком языка коснулась его губ. В предчувствии приближающейся страсти Филипп застонал и прижал ее к себе.

Алиса проснулась от тесного соприкосновения с сильным телом Филиппа. Она чувствовала себя великолепно: расслабленная, приятно усталая и безразличная ко всему на свете… Уютно устроившись возле него, она вспомнила события прошедшего дня.

Встретив однажды Филиппа, она не могла даже вообразить, что сочтет для себя счастьем ему отдаться, и, зная кто он и что он, самозабвенно вручить ему свое сердце. Вчера она приехала в Эйнсли Мейнор сердитой и напуганной исчезновением Пруденс и уверенной в том, что он-то знает, где ее искать. Она не ожидала, что ее гнев растет, как снег на солнце, и, в довершение всего, она станет защищать Филиппа от себя самого. Ее сердце переполнялось верой и любовью, поэтому, когда он предложил поехать в гостиницу на поиски Пруденс, она тут же без малейших сомнений согласилась. Филипп найдет Пруденс – это она чувствовала умом и сердцем.

И сейчас все еще верила, несмотря на то, что Пруденс в гостинице не оказалось, а она сама – отдалась человеку, который даже не был ее мужем. Сторонник протектората, круглоголовый, Филипп принял в ней живое участие и обещал, что не позволит, чтобы ни Пруденс, ни Томас не пострадали в политических интригах Западного Истона.

Алиса прижалась к Филиппу поближе, прислушиваясь к ритмичным ударам его сердца и вдыхая пьянящий аромат его тела. Она была уверена, что он исполнит данное обещание. Ей достаточно одного его слова.

Локон Филиппа щекотал ее нос, и она забилась поглубже в его объятия, несколько отстраняясь от взбитых темных прядей. Их волосы были спутаны, и она чуть не расхохоталась вслух при мысли о том, как они оба выглядят сейчас, хотя прибыли с таким шиком в гостиницу.

Когда накануне она вернулась в Стразерн-холл, чтобы сменить свой дорожный костюм на одно из самых модных платьев, то многим рисковала. Абигейл вправе была потребовать объяснений, но лишь рассеянно спросила, слышала ли она что-нибудь о Пруденс, и когда та ответила, что нет, перестала обращать на нее внимание. Потом сбежать из Стразерн-холла так, чтобы родители не поняли в чем дело, было на удивление легко. Абигейл вряд ли даже заметила, что Алиса переоделась, а лорд Стразерн, как только вошел, сообщил, что у него нет новостей, и быстро уехал на новые поиски. Когда Алиса выскользнула из дома на встречу с Филиппом, который ждал ее неподалеку, никто не заметил. Все члены семьи и прислуга были слишком расстроены исчезновением Пруденс и страданием Абигейл.

Алиса собиралась вернуться сразу после наступления сумерек. Хотя она не думала, что кто-нибудь будет о ней беспокоиться, все же оставила у горничной записку, которую велела передать родителям, если они будут спрашивать, где она. Записка изобличала ее, так как говорила всю правду, и теперь, лежа в объятиях Филиппа, она могла только предполагать, как рассвирепеет отец, прочитав послание. Теперь он, по крайней мере, будет отчаиваться по поводу пропажи обеих дочерей.