— Только вот Ньюкирк не погиб, — сказала она тихонько сама себе.

— Что?

Дэрин прокашлялась: не хватало еще, чтобы голос пищал девчачьим фальцетом.

— Я говорю, моторам швах. И кит совсем с ума сошел — думает, что все еще убегает от той тесловской штуковины. Так и до Африки скоро долетим.

Алек негромко ругнулся.

— Те броненосцы, наверное, уже там.

— Где, в Африке?

— Да нет же, Dummkopf, в Константинополе. — Он указал на письменный стол в углу каюты. — В ящике карта. Не принесешь?

— Слушаюсь, ваше высочество.

Отвесив нарочито церемонный поклон, Дэрин отправилась за картой. В этом весь Алек: лежит раненый, можно сказать, под виселицей, а на уме сплошь карты да планы.

Усевшись на кровать, она развернула бумажный свиток, испещренный надписями на языке жестянщиков. Хотя понятно, что это Средиземноморье.

— Броненосцы направлялись на север, в Эгейское море, — указал Алек. — Вот, видишь?

Дэрин пальцем прочертила путь следования «Левиафана» с юга Италии к тому месту, где они столкнулись с «Гебеном» и «Бреслау», — южнее Константинополя.

— Ага, вот куда они шли. — Ее палец остановился на Дарданеллах — узкой синей ниточке, ведущей к древнему городу. — Если они направятся на север, их захлопнет в проливе, как осу в бутылке.

— А если они там и планируют остаться?

— У Османской империи все еще нейтралитет. — Дэрин покачала головой. — А боевые корабли не могут болтаться вокруг нейтрального порта. Доктор Барлоу говорит, нам в Константинополе разрешат находиться максимум сутки. То же самое, должно быть, касается и немцев.

— А она не говорила, что османы точат зуб на англичан за похищение боевого корабля?

— Подумаешь, — растерянно возразила Дэрин. — Это ж на самом деле и не похищение, а так, взаймы.

Хотя, если вдуматься, здесь действительно попахивало кражей. Совсем недавно Британия завершила строительство нового дредноута для Османской империи, а в придачу к нему еще и подводного монстра из новых. И корабль, и монстр были уже оплачены, но с началом войны первый лорд Адмиралтейства решил попридержать и судно, и зверя до окончания конфликта. В общем, заем ли, кража ли, а скандал в дипломатических кругах разгорелся немалый. И чтобы его как-то унять, в путь был отправлен «Левиафан» с доктором Барлоу на борту. И загадочные яйца в машинном отделении должны были здесь как-то помочь.

— Так вот, не исключено, что османы решат укрыть эти броненосцы у себя, — сказал Алек. — Хотя бы для того, чтобы поквитаться с вашим лордом Черчиллем. Все немного запутывается, не правда ли? — кивнул он сам себе. — Это означает усиленное германское присутствие в Константинополе; турки могут и вовсе примкнуть к жестянщикам! А что: та же пушка Теслы на «Гебене» — вещь крайне впечатляющая!

— Да, меня она очень даже впечатлила, — не стала спорить Дэрин. — Не хотелось бы находиться с этой жуткой штуковиной в одном городе.

— А что, если османы возьмут и вовсе закроют Дарданеллы для британского судоходства? — (Дэрин вместо ответа сглотнула.) — Русскому боевому медведю нужна подкормка, которая доставляется в основном морем. Если же перекрыть связь с дарвинистами, его ждет долгая, голодная зима.

— А ты уверен, что броненосцы направились именно сюда?

— Нет. Пока нет. — Кронпринц поднял от карты потемневший взгляд. — Слушай, Дилан. Ты можешь оказать мне услугу? Секретную услугу?

Дэрин снова сглотнула.

— Смотря какую.

— Мне надо, чтобы ты передал послание.

— Чертовы принцы, — бурчала Дэрин себе под нос, волоча на поводке по закоулкам корабля Таццу.

За всю ночь она фактически не сомкнула глаз: то присмотреть за Ньюкирком, то вывести на раннюю прогулку сумчатого волка. А тут еще добавилось приглядывание за драгоценными яйцами доктора Барлоу. Но и этого, как видно, мало: помимо прочих обязанностей, ходи еще и доставляй тайные сообщения жестянщикам.

Интересно, сколько по законам военного времени полагается за пособничество врагу?

Приближаясь постепенно к нужной каюте, Дэрин складывала в голове возможные объяснения: «Я просто хотел спросить, надо ли чего-нибудь нашему другу графу»; «У меня было секретное поручение от капитана»; «Надо же было кому-то осуществлять догляд за мятежными жестянщиками! А как я, по-вашему, должен был это делать?» Тьфу, ерунда сплошная!

Впрочем, ей-то было понятно, почему она согласилась помочь Алеку: он там лежал такой беспомощный, бледный, перебинтованный, в тревожных раздумьях — вздернут его перед рассветом или чуть погодя. Разве можно отказать человеку в таком состоянии? Глубоко вздохнув, Дэрин постучала в дверь каюты.

После долгой паузы дверь приоткрылась, явив в проеме высокого господина в строгом мундире. Ничего не говоря, он сверху вниз уставил свой длинный нос на Дэрин с Таццой. Может, сделать ему книксен? Как-никак граф и все такое. Впрочем, Алек и вовсе принц, но никто ему не кланяется, так что обойдется.

— Чем могу? — спросил наконец господин.

— Честь имею представиться, мистер, э-э, герр… граф Фольгер. Я мичман Дилан Шарп.

— Я знаю, кто вы.

— Ах да. Мы тут с Алеком вроде как занимались фехтованием, ну и… в общем, мы друзья.

— Вы тот идиот, что приставил Алеку нож к горлу?

Дэрин сглотнула. Надо бы как-то объясниться. Она же только вид делала, что взяла Алека тогда, в Альпах, в заложники. Исключительно ради того, чтобы заставить жестянщиков вести переговоры, а не взрывать воздушный корабль.

— А, ну да, это был я, — выдавила она. — Но то было лишь с целью привлечь ваше внимание.

— У вас получилось.

— И я к тому же держал лезвие тупой стороной, для безопасности. — Дэрин в оба конца оглядела коридор. — Вы не возражаете, если я зайду?

— Зачем?

— У меня послание от Алека. Секретное.

При этих словах Фольгер, смотревший на нее с каменным выражением лица, заколебался. Удивленно подняв левую бровь, он наконец отступил на пару шагов. Дэрин с Таццой не мешкая зашли в каюту. Сумчатый волк сосредоточенно обнюхал графу башмаки.

— Что это за создание? — спросил тот, отодвигаясь еще на шаг.

— А, да это так, Тацца. Он безобидный, — сказала Дэрин, при этом невольно вспомнив, какой урон этот «безобидный» нанес каюте ученой леди. — Разумеется, если у вас здесь не висят шторы, а они у вас, естественно, не висят.

Она закашлялась. Все шло как-то глупо. Холодная надменность графа сбивала с толку и невольно заставляла нести околесицу.

— Он никому не передаст наших слов?

— Кто, Тацца? — Дэрин чуть не рассмеялась. — Нет-нет, он не вестовая ящерица. Это животное настоящее, сумчатый волк с Тасмании. Он вроде как сопровождает в пути доктора Барлоу, хотя по большей части вожусь с ним я. Так вот, у меня к вам послание от…

Фольгер, чутко вскинув руку, глянул на переговорную трубу в каюте. Оттуда торчала головка ящерицы; граф хлопнул в ладоши, спугивая тварюшку.

— Эти богопротивные создания здесь решительно везде, — фыркнул он. — Всё выслушивают, вынюхивают.

Дэрин закатила глаза. Прочие жестянщики реагировали на фабрикатов еще нервозней, чем Алек. Всё думают, что здешняя живность только и ждет случая, чтобы на них напуститься.

— Да что вы, сэр. Ящерицы только доставляют сообщения. Специально они не подслушивают.

— Как вы можете быть уверены?

Что за глупый вопрос? Вестовые ящерицы иной раз могут случайно выдавать обрывки чужих разговоров, особенно сейчас, когда у всех тут голова кругом после удара пушки Теслы. Но это же не подслушивание!

Ей вспомнилось, как граф Фольгер, только попав на борт, делал вид, что не понимает английского: все надеялся выведать какие-нибудь секреты. И доктор Барлоу применяла те же уловки с жестянщиками: дескать, мы по-немецки «нихт ферштейн». Потому, видно, они оба и подозревают всех подряд, что у самих рыльце в пушку.

— У этих ящерок мозги размером с лесной орех, — сказала она. — Так что шпионы из них неважнецкие.