Ответ застрял в горле у принца. Внезапно он понял некую вещь. Одно дело — слышать о гибели родителей от других, и совсем иное — говорить об этом самому, чего Алеку еще не приходилось делать — ведь экипаж штурмовика узнал о несчастье раньше его. Сейчас он так и не смог выдавить из себя ни слова и только молча кивнул. Неожиданно Дилан криво улыбнулся:

— Мой папа тоже умер. Все это жуткая жуть, правда?

— Да, — с трудом вымолвил Алек. — Мне очень жаль.

— По крайней мере, мама жива, — добавил Дилан. — Хоть и очень на меня сердится. Она никогда не хотела, чтобы я стал военным.

— Какая же мать захочет подобной судьбы для своего сына? — Алек пожал плечами.

— Ну, тут все не так просто… — Дилан прикусил губу. — Уверен, что папа отнесся бы к моему решению иначе. Хотя…

Фразу он так и не закончил. Они проходили через просторную кают-компанию. Посреди нее стоял длинный пустой стол, в разбитое окно задувал ледяной ветер. Остановившись, Дилан несколько секунд смотрел в небо, сиявшее пронзительно розовым светом. Угрюмая тишина угнетала Алека; он в тысячный раз пожелал обладать таким же даром слова, как и его отец.

— Знаешь, я рад, что не выстрелил в тебя, — сказал он, кашлянув.

— А уж я-то как рад, — хмыкнул Дилан. — Ладно, пошли занесем аптечки и поищем мистера Ригби.

Он двинулся дальше; покидая кают-компанию вслед за мичманом, Алек мысленно понадеялся, что этот мистер Ригби, кем бы он ни был, остался в живых.

Полчаса спустя Дэрин стояла на хребте «Левиафана», застегивая на себе ремни и готовясь подняться в небо на самой большой из медуз Гексли. Она вымоталась и вдобавок очень замерзла, но на душе было легко. В первый раз с момента крушения она чувствовала себя способной повлиять на происходящее.

Мистер Ригби выжил и чувствовал себя неплохо. Они с Алеком нашли его в лазарете, раздающим приказы прямо с койки. Германская пуля прошла навылет, не задев ни одного жизненно важного органа. Корабельный врач пообещал, что через неделю боцман встанет на ноги.

Там, у врача, их застала вестовая ящерица от доктора Барлоу. Голосом леди она быстро пересказала план капитана. Небольшой отряд под белым флагом проводит Алека домой, но не раньше, чем будет проведена воздушная разведка, так что пока Алек остался наблюдать за яйцами, а Дэрин готовилась подняться в воздух.

Она потуже затянула плечевые ремни и посмотрела вверх. Медуза выглядела бодрой и здоровой, ее радужная кожа переливалась на фоне лазурного неба. Конечно, они высоко в горах, и воздух тут разреженный, но на милю она вполне поднимется. Если семья Алека в самом деле живет где-то в долине, Дэрин быстро их обнаружит.

— Мистер Шарп! — раздался радостный вопль. Это был Ньюкирк. Он карабкался вверх по вантам, улыбаясь во весь рот.

— Вы в самом деле живы!

— Разумеется, — крикнула Дэрин, ухмыляясь в ответ.

Мистер Ригби уже сказал, что с Ньюкирком все в порядке, но было приятно убедиться в этом собственными глазами.

Мичман остановился и помахал в воздухе чем-то блестящим.

— Старший пилот передает вам этот бинокль вместе с наилучшими пожеланиями! Он сказал, это его лучший бинокль, так что не разбейте его.

Дэрин заметила на кожаном ремне клеймо Цейсса и невольно нахмурилась. Оптические приборы жестянщиков считались лучшими в мире, но вспоминать об этом лишний раз не хотелось. Алек, окажись он здесь, непременно позлорадствовал бы. Сирота он или нет, но Дэрин сыта по горло его высокомерием.

— Мы с мистером Ригби боялись, что вас сбросило во время аварии, — сказал Ньюкирк, поднимаясь на хребет. — Я очень рад, что вы, по обыкновению, просто где-то прохлаждались.

— Будьте так любезны, заткнитесь, — парировала Дэрин. — Если бы не я, от вас обоих осталось бы по маленькому мокрому пятнышку. И я не прохлаждался, а конвоировал важного военнопленного!

— Угу, я уже слышал об этом чокнутом парне, — осклабился Ньюкирк. — Он правда хвалился, что ему на помощь спешит армия свирепых снеговиков?

Дэрин хмыкнула.

— Ну да, крыша у него малость съехавшая, но он, в сущности, неплохой.

Когда Дэрин увидела перевязанного мистера Ригби, на котором пришлось разрезать рубашку, потому что снять ее с раненого оказалось невозможно, девочка вдруг поняла, насколько ей повезло. Если бы не Алек, лежать ей в лазарете, раздетой и перебинтованной, причем даже в случае легкого обморожения спины пришлось бы снимать униформу. И конечно, врач сразу увидел бы все, что под ней скрывается.

За одно это Алек заслужил ее вечную благодарность.

Неожиданно прозвучала трель свистка. Мичманы притихли.

Внизу прекратилась работа. Весь экипаж «Левиафана» спешно собирался к гондоле. Капитан намеревался выступить с речью.

На востоке из-за гор показался малиновый край солнца. В воздухе слегка повеяло теплом.

Мембрана «Левиафана» сразу начала менять цвет на черный, готовясь впитывать живительные солнечные лучи.

— Надеюсь, у капитана для нас хорошие новости, — сказал Ньюкирк. — Не хотелось бы надолго застрять на этом айсберге.

— Это называется «ледник». Доктор Барлоу опасается, что мы не скоро сможем отсюда убраться.

Тихий ропот толпы внизу затих, на снег вышел капитан.

— Последняя пробоина залечена сегодня в шесть утра, — сообщил он. — «Левиафан» снова пригоден к полету!

В толпе раздались радостные возгласы, к которым присоединились и мичманы.

— Доктор Баск проверил состояние корабля изнутри и нашел его удовлетворительным, — продолжал капитан. — Воздушный зверь вполне здоров. Далее: наши «друзья» жестянщики повредили гондолы, в частности перебили все стекла в иллюминаторах, но с этим мы быстро управимся. Серьезного ремонта требуют только направляющие двигатели.

Дэрин невольно бросила взгляд в сторону носовой машинной палубы. Пули буквально изрешетили двигатель, черное масло капало из пробоин на снег. Хвостовая машина выглядела не лучше. Похоже, основной мишенью для немцев служила именно механика. Как это типично для жестянщиков!

— Чтобы управлять кораблем, нам нужно два исправных двигателя. Но и это не проблема, запчастей у нас в избытке.

Капитан сделал паузу и продолжил:

— Наша важнейшая задача — подняться в воздух. «Вот оно», — подумала Дэрин.

— К сожалению, для этого у нас не хватает водорода. Толпа зашумела. Множество существ, обитавших в чреве «Левиафана», вырабатывали водород как побочный продукт жизнедеятельности. Корабль и раньше терял запасы газа, но всегда возобновлял их без всяких хлопот в течение нескольких дней. Это казалось таким естественным, что все забыли: водород не возникает сам по себе. Его производят пчелы и птицы. Слово взял главный ученый.

— Когда-то Альпы были дном древнего моря, — заговорил он. — Но сейчас это высочайшие в Европе горы, непригодные для обитания людей и животных. Оглянитесь: тут нет ни птиц, ни зверей, ни растений. Нашим хищникам здесь нечем питаться, точно так же, как пчелам. Пока фабрикаты живут старыми запасами, их экскременты понемногу перерабатываются «Левиафаном» в водород…

— Что такое экскременты? — прошептал Ньюкирк.

— На ученом языке — дерьмо, — объяснила Дэрин. Мичман хихикнул.

— Но корабль не предназначен для выживания в таких тяжелых природных условиях, — продолжил капитан. — И я с сожалением вынужден сделать вывод: всех запасов водорода не хватит, чтобы поднять нас в воздух.

В толпе началось перешептывание. Экипаж понемногу осознавал серьезность положения.

— Кто-то из вас наверняка думает: почему бы не синтезировать водород прямо из снега? — произнес доктор Баск.

Дэрин нахмурилась. Это не пришло ей в голову. А в самом деле, почему? Снег — это всего лишь вода, то есть водород и кислород. Дэрин всегда казалось удивительным, что из двух газов получается одна жидкость, но ученые уверяли, что ничего странного в этом нет.