«Ягуар» мчался по шоссе, которое пролегало по узкой аллее, будто в каком-то тоннеле из зелени; потом стал подниматься вверх, проехал по небольшому арочному мосту над речкой, скользнул в ворота, встроенные в каменной стене, и припарковался у главного входа в шато.

Фамильный замок Фошаров напоминал огромный средневековый рыцарский замок, полностью лишенный каких бы то ни было архитектурных изысков, характерных для зданий эпохи позднего Возрождения. Это было огромное монолитное сооружение с высокими сторожевыми башнями по углам и резными бойницами по всему периметру. Большие окна имели стрельчатую готическую форму, а замысловатый орнамент и выпуклые рельефы вокруг них не могли скрыть в целом воинственный и даже агрессивный характер этого средневекового сооружения.

Перед огромной резной двустворчатой дверью замка стоял крупный человек с чисто выбритым лицом, чем-то напоминавшим морду бульдога. Непостижимым образом он втиснул свое огромное крепкое тело, напоминающее корпус холодильника, в черный мундир дворецкого.

– Ваша мать в оружейной комнате, – сообщил он скрипучим голосом. – Она уже ждет вас.

– Не сомневаюсь в этом, Марсель, – сказал Эмиль, бесцеремонно отодвигая дворецкого в сторону. Марсель был командиром небольшой армии, которая окружала его матушку, как преданная преторианская гвардия. Даже Эмиль не мог подойти к ней близко без того, чтобы не оказаться в поле зрения кого-то из охраны. Многие телохранители его матери с покрытыми шрамами лицами когда-то были самыми настоящими бандитами, а некоторые, например сам Марсель, имели длинный послужной список в качестве офицеров Иностранного легиона. Большую часть времени охранники оставались вне пределов видимости, но Эмиль всегда чувствовал их незримое присутствие. Он прекрасно знал, что за ним всегда следят. Именно поэтому он презирал телохранителей своей мамаши, которые порождали в его душе неприятное чувство постороннего соглядатая в собственном доме. Более того, они вызывали у молодого человека страх, ведь он не имел над ними никакой власти.

Эмиль вошел в громадный вестибюль, украшенный многочисленными скульптурами и витражами, потом быстро зашагал по коридору, стены которого были увешаны портретами его дальних родственников. Их было несколько сотен, и все навевали на него тоску. Он никогда не всматривался в эти грубые лица и вообще относился к ним, как к изображениям на почтовых марках. Его не волновал даже тот печальный факт, что подавляющее большинство его предшественников погибли насильственной смертью в этом самом замке. Род Фошаров проживал в шато в течение нескольких столетий, с тех самых пор, как был предательски убит его основатель и первый владелец. В этом огромном замке невозможно было найти комнату, пол которой не был бы залит кровью какого-нибудь убитого родственника из клана Фошаров. Правда, погибали здесь не только родственники, но и заклятые враги их рода, что было вполне естественно. Их убивали кинжалами из-за угла, душили в темных углах или просто травили смертельными ядами. Если бы привидения действительно существовали, то замок был бы буквально забит мрачными призраками убиенных и не находящих упокоения душ.

Эмиль вошел через высокую арочную дверь в оружейную комнату, стены которой были увешаны самыми разнообразными видами оружия – от тяжелых бронзовых мечей до вполне современных автоматических винтовок, и все были расположены по определенным временным периодам. Особую гордость владельцев замка представляла та часть оружейной комнаты – скорее, зала, – где были выставлены средневековые рыцари в полном боевом снаряжении, в доспехах, с оружием в руках и к тому же верхом на закованных в броню лошадях. Они выстроились в боевом порядке, словно приготовились к сражению с невидимым врагом. Огромные окна из прочного стекла были также оформлены в средневековом стиле, но изображали не популярных святых отцов, а бесстрашных воинов. Из-за этих готических окон оружейная комната напоминала часовню, посвященную культу насилия, а не религиозного умиротворения.

Эмиль быстро прошел через весь зал и вошел в примыкающую к нему библиотеку военной истории и военного искусства. В самом центре библиотеки находился огромный массивный стол из красного дерева, ярко освещенный подвешенной к потолку лампой. В отличие от явно преобладающей военной тематики этот стол был украшен вполне мирным орнаментом, резными цветочками и нимфами. За столом сидела женщина в строгом черном костюме и перебирала какие-то бумаги.

Несмотря на свой весьма преклонный возраст, Расин Фошар все еще была поразительно хороша собой. В отличие от многих других женщин ее возраста, которые не могли похвастаться изящными формами, она сохранила стройную фигуру и могла соперничать даже с самыми популярными моделями. Эта женщина была прямой, как свеча, с кожей, покрытой паутинкой тонких морщин, а цвет ее лица напоминал прекрасный фарфор, сделанный рукой великого мастера. Некоторые люди сравнивали лицо Расин Фошар со знаменитым профилем царицы Нефертити, а другие отмечали, что оно чем-то напоминало женские изображения, украшавшие дверцы средневековых экипажей. Те, кто видел ее в первый раз, неизменно восторгались аристократическими чертами и приходили к выводу, что эта дама является идеальным воплощением Средневековья.

Мадам Фошар подняла голову и посмотрела на вошедшего сына застывшим взглядом с каким-то металлическим оттенком.

– Я давно уже жду тебя, Эмиль, – произнесла она мягким голосом, в котором безошибочно угадывались властные нотки не терпящей возражения хозяйки.

Фошар уныло опустился на кожаный стул XIV века, который стоил больше, чем могли заработать десятки людей за десятки лет.

– Извини, мама, – тихо сказал он с равнодушным выражением лица. – Я опрыскивал виноградники на своем «фоккере».

– Я слышала, что ты чуть ли не срываешь крыши на домах местных жителей, – добавила она, выгнув дугой бровь. – Ну и сколько же коров и овец ты до смерти напугал этим утром?

– Ни одной, – ответил молодой человек с самодовольной ухмылкой, – зато мне удалось разогнать конвой и освободить плененных союзников. – Он громко рассмеялся, не обращая внимания на суровый взгляд матери. – Ну ладно, шучу, я загнал в кювет грузовик фермера и переполошил его цыплят.

– Все это весьма забавно, Эмиль, но я уже устала платить местным фермерам за тот вред, который ты причиняешь их хозяйству своими идиотскими выходками. Есть более важные дела, которые требуют твоего внимания. Будущее империи Фошаров, например.

Эмиль уловил гневные нотки в голосе матери и резко выпрямился на стуле, как напроказничавший школьник, которого отчитывает строгий учитель.

– Я понимаю, мама. Просто мне таким образом удается выпустить накопившийся пар, не более того. Высоко в воздухе лучше думается.

– Надеюсь, ты уже обдумал, как именно будешь бороться с угрозами нашей семье и нашему образу жизни! Ведь ты единственный наследник всего того богатства, которое род Фошаров создавал многие столетия. Это весьма серьезное дело, и не стоит относиться к нему с неподобающим легкомыслием.

– Я этого не делаю, – обиженно сказал он. – Ты должна признать, что самую серьезную проблему мне все же удалось похоронить под толщей ледникового льда.

Тонкие губы Расин растянулись в снисходительной ухмылке, обнажив прекрасные белые коронки:

– Сомневаюсь, что Жюль был бы в восторге от того, что в его семье его называют «серьезной проблемой». Себастьян больше не заслуживает доверия. Из-за его неловких действий мы чуть было не потеряли навсегда самую дорогую для семьи вещь.

– Он не знал, что она находится подо льдом, – спокойно возразил Эмиль. – Он был нацелен только на металлический ящик, и в конце концов добыл его для нас.

– Тщетные усилия, – снисходительно хмыкнула Расин, открыв крышку лежавшего на столе металлического сейфа. – Почти все потенциально опасные обвинительные документы разрушила вода, просочившаяся в него за многие годы.

– Мы ведь этого не знали.

Она проигнорировала его слова.