– Ave atque vale, – произнес Траут. – Здравствуй и прощай.
А в то время, когда Траут прощался с Маклином, отдавая ученому последние почести, Джо Завала с другими мужчинами нес на своих плечах простой деревянный гроб. Процессия двигалась по грунтовой дороге под массивной монастырской стеной в Руане, небольшом провинциальном городке. Остальные участники церемонии принадлежали к роду покойного капитана Пьера Левана.
Не менее двадцати членов старого и весьма многочисленного рода Пьера Левана собрались вокруг свежевырытой могилы у церковной стены, где уже покоились давно усопшие жена и сын доблестного воина. Помимо родственников на похоронах присутствовали представители французских вооруженных сил, они отдавали последние почести своему коллеге. Как только сельский священник прочитал последние молитвы за упокой души, военные отдали честь капитану, и его тело было опущено в могилу.
– Ave atque vale, – прошептал Завала.
А над обширными виноградниками семейства Фошаров в это время кружил небольшой красный двукрылый аэроплан, как хищный ястреб, высматривающий себе добычу. Остин сделал еще один круг над полями, а потом, по предварительно достигнутой договоренности с властями, развеял над зеленым ковром виноградников прах Жюля Фошара, в конце концов извлеченного из ледника.
По поводу этой процедуры разгорелись нешуточные споры. Представители католической церкви возражали против кремации, но, поскольку у покойника не осталось живых родственников, Остин и Скай взяли это дело в свои руки и решили вернуть прах Жюля Фошара на то место, которое он любил больше всего. Как и Траут и Завала, Остин тоже отдал праху этого человека последние почести.
– Что ж, – сообщил он по радиосвязи сидевшей на пассажирском месте Скай, – пусть земля будет ему пухом. Он был одним из лучших представителей этого семейства и заслуживает того, чтобы покоиться на родной земле, а не мерзнуть в леднике.
– Согласна, – поддержала его Скай. – Интересно, что произошло бы, если бы ему все-таки удалось добраться до Швейцарии?
– Мы никогда этого не узнаем, но можем предположить, что он попытался бы остановить приближение кровопролитной войны.
– Хорошая мысль, – грустно улыбнулась Скай, а через некоторое время добавила: – Как долго мы можем летать на этой этажерке?
– Пока не кончится горючее.
– А до Прованса хватит?
– Минутку, – сказал Остин и защелкал по клавишам системы глобального позиционирования, которая была встроена в компьютерную программу маршрута и точно определяла местонахождение аэроплана. – Это займет несколько часов, придется сделать одну остановку для дозаправки. А почему ты спрашиваешь?
– Шарль не раз приглашал погостить на его вилле Он даже предложил нам свой новый «бентли», если мы, конечно, дадим слово не топить его в каком-нибудь открытом плавательном бассейне.
– Трудное условие, но, думаю, мы справимся.
– Его вилла расположена в прекрасном месте, – воодушевилась Скай, размахивая руками. – Там тихо, спокойно, а в доме великолепный винный погреб. Мне кажется, это самое лучшее место для работы над моими исследованиями. Должна сказать откровенно, что в одном я очень благодарна семейству Фошаров: используя рассказ Расин о ее древней родословной, я могу без особого труда доказать свою теорию о существовании в глубоком прошлом торговых отношений между минойской цивилизацией и древней Европой. Мы могли бы также обсудить твою идею насчет того, что эти торговые связи могли доходить даже до Фарерских островов. А может быть, даже до Северной Америки. Что скажешь?
– У меня нет с собой никакой одежды.
– А зачем она? – Скай весело рассмеялась, многообещающе поглядывая на него. – Раньше это обстоятельство нас не останавливало.
Остин мечтательно улыбнулся:
– Думаю, именно такую ситуацию специалисты по деловым переговорам называют безвыходной. Ну что ж, если нам поможет попутный ветер, то я попытаюсь долететь до Прованса как раз к обеденному времени.
Он посмотрел на компас и повернул аэроплан на юг, к Средиземному морю.
