Вспомнив о теории Янтарного пути, которую Скай высказала ему во время погружения, Остин представил себе, как древние караваны проходили по берегам и останавливались здесь на привал. Интересно, что думали люди, видя над собой это гигантское природное нагромождение льда? Скорее всего воспринимали это как творение могущественных богов, которых надо было во что бы то ни стало умилостивить. Вполне возможно, что подводная гробница имела какое-то отношение к леднику. Остин с удивлением подумал, что так же страстно желает поскорее исследовать эту находку, как и Скай. Конечно, ему не стоило бы большого труда сесть в мини-субмарину и сделать это в гордом одиночестве, но она ни за что не простила бы ему такой вольности. И он бы ее понял.
Остин решил проверить аппарат и убедиться в том, что он будет готов к спуску ко времени возвращения Скай. Тщательно проверяя работу СЕА-мобиля, Остин вдруг вспомнил давние наставления отца: тот часто говорил, что нужно обращать внимание даже на самые мелкие детали. Отец Курта, богатый владелец крупной морской спасательной компании, расположенной в Сиэтле, обучал его основам мореходства и поделился самыми важными секретами этого ремесла. Остин до сих пор помнил два из них: никогда не завязывай морской узел. который нельзя будет распустить одним легким движением, и всегда держи свое судно в «форме и в бристольском стиле».
Остин на всю жизнь запомнил эти слова. Он давно научился вязать узлы, которые поддавались ему в случае необходимости, а корпус судна всегда блистал чистотой. Он тщательно следил за тем, чтобы все провода были надежно закреплены, а металлические поверхности очищены от ржавчины. Он соблюдал заветы отца с тех пор, как начал учиться в колледже. Готовясь к получению степени магистра системного управления в университете штата Вашингтон, Курт Остин одновременно посещал весьма престижную школу подводного плавания в Сиэтле и в конце концов получил квалификацию профессионального подводника.
После окончания колледжа он около двух лет работал на нефтяных промыслах в Северном море, потом вернулся в спасательную компанию отца, где проработал еще шесть лет, и только после этого поступил на государственную службу, в отдел ЦРУ, который специализировался на сборе и обработке разведывательной информации, полученной посредством подводных исследований. Однако после окончания «холодной войны» руководство закрыло это подразделение, и Курт вынужден был перейти на работу в агентство НАПИ.
Будучи страстным любителем философии с ее стремлением к истине и раскрытию тайного смысла бытия, Остин прекрасно понимал, что советы отца выходили далеко за пределы простого поддержания порядка на судне и решения конкретных практических задач. Старик часто говорил с ним о жизни, причем делал это простым и вполне доступным языком, и часто напоминал сыну о том, что всегда нужно быть готовым к неожиданностям. К этой рекомендации Остин относился со всей серьезностью, и его внимание к деталям не раз спасало жизнь как ему самому, так и окружающим.
Он тщательно проверил состояние аккумуляторных батарей, убедился в том, что пустые баллоны скислородом заменены на полные, а потом придирчиво осмотрел все судно. Вполне удовлетворенный результатом осмотра, осторожно провел пальцами по прозрачной сферической поверхности кабины. «Форма и бристольский стиль», – сказал он с улыбкой на губах.
Остин перебрался с субмарины на палубу «Маммичага». Это судно с двойным корпусом, как катамаран, длиной восемьдесят футов было самым маленьким среди других судов агентства НАПИ. Как и крохотные рыбки, благодаря которым оно получило свое название, «Маммичаг» прекрасно чувствовал себя и в пресной, и в соленой морской воде. На самом деле модифицированная версия судна был изначально разработана для берегового патрулирования в прибрежных водах Новой Англии. Судно было достаточно устойчивым в любую погоду и могло развивать скорость до двадцати узлов в час. Несмотря на небольшой размер судна, в трюмах «Маммичага» можно было разместить довольно солидный груз для самых разнообразных операций. Любой более крупный корабль просто не смог бы добраться вверх по реке до этого ледника.
Почувствовав, что в отсутствие Скай не с кем поговорить и вообще тоскливо на субмарине, Остин, захватив большую чашку кофе, спустился вниз, в лабораторию. Это была небольшая каюта, сплошь уставленная компьютерами. Как и все на судне, лаборатория казалась маленькой и тесной, но ее электронные «нервы» и информационные возможности позволяли поддерживать надежную связь с самыми хитроумными информационными системами и самыми чувствительными инструментами подводного исследования.
Остин плюхнулся в кресло перед одним из мониторов, отхлебнул глоток кофе и вызвал нужный файл на экране дисплея, который отслеживал с помощью сонарного сканера подводный мир. Доктор Гарольд Эдгертон разработал этот сонарный сканер еще в 1963 году, впервые поместив сонар не под днищем судна, а сбоку. Изобретение позволило исследовательским судам охватывать гораздо большее пространство подводного мира и вообще произвело революцию.
Когда «Маммичаг» впервые прибыл на это место, Скай попросила исследовать прибрежную часть озера, прилегающую к леднику. Она считала, что торговый путь непременно должен был проходить по берегу озеpa, стало быть, древние купцы так или иначе должны были основать какие-то поселения на берегах.
Пока они с субмарины изучали дно озера, судно продолжало проводить сонарное исследование его берегов по всему периметру, и сейчас Остин решил посмотреть, что удалось сделать за это время. Он стал медленно просматривать изображения на экране с помощью режима самого высокого разрешения. При этом на экране приводились все основные параметры – долгота, широта и местоположение исследуемого объекта.
Остин знал, что понимание смысла изображаемых объектов и их правильная интерпретация всецело зависели от накопленного опыта и правильной научной методики, но его сейчас мало интересовал этот процесс. Дно Спящего озера не отличалось многообразием форм, а его ровная поверхность навевала скуку. Откровенно говоря, дно озера было еще более тоскливым, чем его поверхность. Через некоторое время Остин заметил, что думает о чем-то своем, глаза стали слипаться, но, когда на экране появился какой-то странный предмет, он мгновенно пришел в себя, подался вперед и вернул только что промелькнувшее на экране изображение. Он внимательно посмотрел на темный крест, вырисовывавшийся на монотонном фоне песчаного дна. Заинтригованный увиденным, щелкнул мышкой компьютера и увеличил изображение в несколько раз, чтобы рассмотреть детали.
На экране отчетливо просматривался силуэт самолета, Остин мог различить даже его кабину. Он щелкнул на окошко «печать», и секунду спустя получил отпечатанное изображение, после чего долго рассматривал его перед лампой. Часть крь!ла этого самолета начала прошлого века отсутствовала, все остальное было на месте. Он вскочил с места и направился к выходу, чтобы поделиться открытием с капитаном судна, но в этот момент в лабораторию ворвался возбужденный Франсуа. Спокойный француз обычно доброжелательно улыбался, но сейчас он был чем-то сильно взволнован. Как будто ему сообщили, что неожиданно рухнула Эйфелева башня.
– Месье Остин, срочно поднимитесь на мостик.
– Что случилось? – удивился Остин.
– Дело касается мадемуазель Скай.
Остин почувствовал неприятный холодок в животе.
– А что с ней стряслось?
Франсуа что-то затараторил на так называемом франглийском языке, который представлял собой жуткую смесь французского и английского. Остин оттолкнул в сторону возбужденного француза и устремился вверх по трапу, перескакивая через ступеньки. Капитан стоял в рубке и о чем-то оживленно говорил в микрофон. Увидев Курта, он коротко бросил: «Attendez» [7]– и отложил в сторону микрофон.
Капитан Жак Фортье, щуплый мужчина франкоканадского происхождения, принял американское гражданство, чтобы поступить на работу в агентство НАПИ. Его знание французского языка оказалось весьма полезным в этой экспедиции, хотя некоторые местные французы хмыкали за его спиной, подсмеиваясь над неустранимым квебекским акцентом. Фортье не раз говорил Остину, что ему плевать на все эти насмешки, мол, его акцент ничуть не хуже, чем у многих провинциальных жителей Франции. По правде говоря, Фортье вообще мало что беспокоило, и именно это обстоятельство насторожило Остина, когда он увидел озабоченное лицо капитана.
