– Скрывая местонахождение преступника, ты выступаешь как его сообщница.

– А почему ты решил, что он мне станет докладывать, куда направился?

– Я только предположил… – произнес подполковник.

– Предположил… Засунь свое предположение знаешь куда!

Лицо Мухомора начало наливаться кровью.

– Напрасно ты так, Вера.

– Ты еще поучи меня жить после того, как мне жизнь поломал!

– Ты сама сломала себе жизнь, связавшись с таким, как он.

Куликова стукнула ладонью по столу.

– Ну вот что, Юра, запомни, я одинаково не хочу видеть ни тебя, ни его! Вы оба мне не нужны! Да, он приходил сюда, но я его прогнала так же, как сейчас прогоняю тебя!

– Вера, давай поговорим по-хорошему.

– Ни по-хорошему, ни по-плохому я с тобой разговаривать не хочу!

– Вера!

– И ты, и Максимов испортили мне жизнь. Единственно, о чем я тебя прошу, больше никогда сюда не приходи!

С этими словами Куликова встала. Мухомор вздохнул и тоже поднялся из-за стола. Не глядя в глаза женщине, подполковник вышел в коридор и оделся. Хозяйка квартиры открыла ему дверь.

– Жаль, что у нас не получился разговор, – произнес он.

Куликова промолчала. Петренко вышел из квартиры и стал медленно спускаться по лестнице. Неожиданно ему вновь захотелось курить. Ускорив шаг, подполковник вышел на набережную. Морозный воздух волной накатил на милиционера. Оглянувшись по сторонам, он увидел свободное такси салатного цвета, мчавшееся по проезжей части. Мухомор поднял руку. Машина остановилась. Открыв переднюю дверь, подполковник тяжело опустился на сиденье.

– На Васильевский, – сказал он.

Автомобиль полетел по набережной в сторону Невского, чтобы, миновав его, устремиться к Дворцовому мосту…

Соловец решил составить рапорт по горячим следам и в вечер ограбления «Титаника» прямо из казино поехал в «контору». Подъехав к отделению, майор обратил внимание, что окна кабинета Петренко светятся.

«Что он делает в такое время?» – удивился Соловец.

Оперативник вошел в здание и, прежде чем идти к себе, решил заглянуть в кабинет шефа.

– Можно, Юрий Саныч? – сказал он, отворив дверь в кабинет.

То, что увидел Соловец, еще больше усилило его удивление. За рабочим столом, откинувшись на спинку стула, сидел Петренко, а перед ним стояла полупустая бутылка коньяка. Мухомор посмотрел на починенного.

– Заходи, – сказал подполковник.

– Я не вовремя?

– Нормально, заходи.

Соловец вошел в кабинет.

– Возьми себе стакан. – Мухомор показал на тумбочку, на которой стояли графин и стаканы.

Майор выполнил указание шефа.

– Садись.

Оперативник сел напротив хозяина кабинета. Мухомор наполнил стаканы.

– Вот такая петрушка. – Он молча выпил коньяк.

– Ваше здоровье, Юрий Саныч, – сказал Соловец, поддерживая компанию.

Подполковник захрустел сушкой.

– Закусывай. – Он кивнул на тарелку, стоявшую на столе.

– Спасибо.

– Как дела?

– Плохо, Юрий Саныч.

– Рассказывай.

– Только что Максимов ограбил казино «Титаник». Кассир убит.

Петренко покачал головой:

– А я и не сомневался, что так получится.

– Почему, товарищ подполковник?

– Видишь ли, Олег, у этого Максимова со мной особый счет.

– Понимаю.

– Вряд ли ты это понимаешь.

– Вы ведь брали его семь лет назад.

– Верно, брал.

– Вот он с тех пор на вас и точит зуб.

Петренко наполнил стаканы.

– Тут долгая история, началась она гораздо раньше.

– Поделитесь, Юрий Саныч.

Мухомор поднял стакан. Милиционеры молча чокнулись и выпили.

– Даже не знаю, с чего начать. Когда-то давным-давно была у меня подруга, которую звали Вера. Вера Куликова.

– Та самая?

– Вот именно – та самая.

Соловец открыл рот от удивления.

– Правда, мы с ней недолго были вместе, каких-нибудь полгода. Но я эти полгода на всю жизнь запомнил. Удивлен?

– Честно говоря, да.

– В жизни не такое случается.

– Это верно. Вы встречались с ней до того, как она сошлась с Максимовым?

Мухомор усмехнулся:

– Вот тут-то и начинается история! Ушла от меня Вера. Ушла прямо к Максимову. Клюнула на легкие деньги.

– Вот оно что…

– Так-то. Я только что был у Куликовой и понял одну вещь.

– Какую, Юрий Саныч?

– Она считает, что я поймал и посадил Максимова из-за нее.

– Из ревности?

– Из ревности или из мести, одним словом, чтобы сделать ей больно за то, что она от меня к нему ушла. Налей-ка мне.

Соловец разлил остатки коньяка по стаканам.

– И вот я думаю, что и Максимов всю эту историю со стихами снова закрутил, чтобы унизить меня и втоптать в грязь, – произнес Мухомор.

– Мы его поймаем, Юрий Саныч.

– Дай-то Бог. – Подполковник поднял стакан.

Офицеры выпили.

– У тебя есть сигарета? – вдруг спросил Мухомор.

– Вы же не курите.

– Я тебя спрашиваю, есть или нет?

– Есть.

– Дай.

– Может, не стоит, товарищ подполковник?

– Дай!

Соловец протянул пачку шефу. Петренко достал и поднес к носу сигарету.

– Больше двадцати лет не курил, – сказал он. – Никогда не тянуло, а тут вдруг захотелось. – Подполковник задумался. – Впрочем, лучше не начинать.

Мухомор положил сигарету обратно в пачку.

На пятницу в концертном зале Дворца молодежи была назначена премьера пьесы «Пьеса» в исполнении театра «Театр». Билеты в кассах не продавались, пригласительные распространялись исключительно среди театральной общественности Санкт-Петербурга, видных деятелей бизнеса и политики, а также знакомых и родственников участников спектакля.

В фойе перед концертным залом прохаживались светские знаменитости. В буфете шелестели разговоры об искусстве. Атмосфера театрального праздника пронизывала стены дворца.

Нарядно одетый и гладко выбритый Заславский дефилировал среди публики, раскланиваясь с мужчинами и целуя руки дамам.

Наконец двери концертного зала распахнулись, и зрители ручейком потекли туда, где должно было случиться чудо театра. Петренко с женой, до этого сидевшие в буфете, встали из-за стола и направились в зал. По дороге Мухомор купил красочно оформленную программку.

Когда публика расселась, прозвучал третий звонок и в зале погас свет. Перед занавесом, скрывавшим сцену, стоял микрофон. Из-за кулис на авансцену вышел Заславский, луч прожектора вырвал его из полумрака.

– Уважаемые дамы и господа, – обратился к публике Эдик. – Разрешите мне поздравить вас с наступлением сегодняшнего дня, ибо день этот стал праздником для любого человека, любящего и ценящего прекрасное.

В зале раздались аплодисменты.

– Спасибо, – продолжил Заславский, – я переадресовываю эти аплодисменты артистам, которые, стоя за кулисами, волнуются перед встречей с вами. Мне выпала честь представить вам театр, который уже очень хорошо знают в Европе, Америке и Азии. Весь мир рукоплескал театру «Театр», и наконец российский зритель получил возможность тоже познакомиться с его удивительным творчеством. Театр «Театр» – это содружество талантливых людей, сплотившихся вокруг замечательного человека и талантливого режиссера Леонида Попова-Белоцерковского. Что, на мой взгляд, является главной отличительной чертой театра «Театр»? Умение удивлять! Да, именно умение удивлять – это то, чего не хватает сегодняшним театрам и что в избытке имеется у Попова-Белоцерковского. Когда я познакомился с этим человеком, он буквально захлестнул меня своими идеями и поразил нестандартными взглядами. Казалось бы, в театре уже сделано и опробовано все. Но нет. Во время первого разговора со мной Леонид сказал, что мечтает поставить «Горе от ума», в котором Чацкий будет носить бороду. Оригинально, не правда ли? Кто еще из ныне работающих режиссеров может похвастать такими нестандартными взглядами? Не умаляя достоинства других театральных деятелей нашего великого города, должен сказать, театр «Театр» – это значительное явление современного сценического искусства. Позвольте мне предоставить слово петербургскому театральному критику, заслуженному деятелю искусств Антону Михалычу Устименко.