Для предотвращения катастроф большинству кораблей предписывалось разряжать свои генераторы каждые двадцать или тридцать часов. Обычно процедура проводилась путем заземления на планету или рассеивания накопленного излишка при контакте с магнитным полем большого звездного тела, такого как солнце или газовый гигант. Но в окрестностях Цитадели подходящий объект отсутствовал, и потому был создан пояс специальных станций, пристыковавшись к которым корабли имели возможность сбросить излишки энергии, а потом продолжать путь на субсветовой скорости.
К счастью, «Гастингс» разрядил генератор сразу, как только вошел в этот район около часа назад. С тех пор он совершал маневры, ожидая разрешения на стыковку.
Андерсон мог не беспокоиться о том, как экипаж справится с подходом к доку и стыковкой, — подобный маневр они проделывали уже не одну сотню раз. Вместо этого он постарался избавиться от всех мыслей и наслаждался видом Цитадели, постепенно подплывающей ближе и ближе, заполняющей весь иллюминатор. В густонаселенных районах светились и перемигивались огни; отчетливая иллюминация резко контрастировала с расплывчатыми завихрениями туманного облака, служившего превосходным фоном.
— Очень красиво.
Внезапно справа от него раздался чей-то голос, и Андерсон едва не подпрыгнул от неожиданности.
Канонир Дах рассмеялась.
— Прости, лейтенант, я не хотела тебя испугать.
Андерсон перевел взгляд на повязки и металлическую шину, охватывающую ногу женщины от бедра до самой лодыжки.
— Ты неплохо управляешься с этой штукой, канонир. Я даже не слышал, как ты подкралась.
Она пожала плечами:
— Медики заверяют, что нога полностью восстановится. Этим я обязана тебе.
— Вряд ли стоит об этом говорить, — улыбнулся Андерсон. — Я знаю, что ты для меня сделала бы то же самое.
— Я тоже так думаю, сэр. Но думать и делать — разные вещи. Поэтому… спасибо.
— Только не говори, что притащилась сюда из лазарета только для того, чтобы выразить свою благодарность.
Она усмехнулась:
— Нет, конечно. Я надеялась, что ты еще разок покатаешь меня на спине.
— Забудь об этом, — со смехом возразил Андерсон. — Я чуть спину себе не сорвал, пока вытаскивал твою задницу. Нет, правда, тебе надо бы скинуть несколько фунтов.
— Осторожнее, сэр, — предостерегла она и приподняла обернутую металлом ногу на дюйм от пола. — С этим приспособлением я могу нанести тебе неплохой удар.
Андерсон, все так же улыбаясь, отвернулся к иллюминатору.
— Помолчи немного и полюбуйся этой картиной, Дах. Это приказ.
— Слушаюсь, сэр.
Андерсону не потребовалось много времени, чтобы пройти таможенный досмотр после приземления. «Гастингс» причалил в порту Альянса, а военные, возвращавшиеся с задания, пользовались там особыми преимуществами. Офицеры безопасности Цитадели проверили выданное Альянсом удостоверение личности, сняли отпечатки пальцев, потом бегло просмотрели ранец с личными вещами и разрешили пройти. Андерсон с удовольствием отметил, что оба офицера были людьми; в прошлом месяце из-за нехватки персонала порт Альянса обслуживали салариане. Представитель службы безопасности Цитадели тогда пообещал набрать в свой отряд еще людей и, похоже, сдержал слово.
Причалы остались за спиной, и Андерсон шагнул в лифт, поднимавший пассажиров на главный уровень.
Лейтенант невольно зевнул; теперь, когда дежурство закончилось, усталость, которую он старался не замечать, овладела им с новой силой. Он никак не мог дождаться, пока доберется до собственной квартирки в одном из районов Цитадели. Жилье здесь стоило немало, при том что большую часть времени лейтенант проводил на корабле, но Андерсону казалось очень важным сохранять за собой место, которое он мог назвать своим и куда мог вернуться хотя бы на одну неделю в месяц.
Лифт остановился, дверцы неслышно разошлись, и Андерсон вышел на светлые и шумные улицы Цитадели. Тротуары наводняли толпы снующих во всех направлениях представителей самых различных рас. Над головой по монорельсу с гудением проносились транзитные вагоны, до отказа заполненные служащими, студентами и просто зеваками, предпочитающими беглый осмотр станции. Внизу, на улицах, носились наземные машины, сворачивали в боковые улочки и вновь выезжали на главную дорогу; и каждый водитель, казалось, спешил по неотложным делам. В Цитадели всегда был час пик.
К счастью, Андерсону не надо было останавливать проходящую машину или ждать на остановке транзитного вагона. До его квартиры можно было дойти пешком за двадцать минут, так что он забросил на плечо рюкзак и шагнул в толчею сумасшедшей толпы.
К его чувствам со всех сторон взывал поток нескончаемой электронной рекламы. Куда бы ни обратился взгляд, повсюду мерцали голографические изображения, световые табло, восхваляющие тысячи компаний из сотен разных миров. Продукты, напитки, средства передвижения, одежда, развлечения — на Цитадели все было доступно, если имелись деньги. Однако лишь малая толика рекламы обращалась непосредственно к людям. На станции они до сих пор представляли незначительное меньшинство, и корпорации предпочитали тратить рекламные доллары на расы с более развитым рынком потребления. Тем не менее Андерсон с каждым проходящим месяцем замечал в бурлящей толпе все больше и больше своих сородичей.
Андерсон понимал, как важно человечеству интегрироваться в сообщество других обитателей межзвездного пространства. А где еще можно этого достичь, как не на Цитадели, ведь в ее Совете представлены все вообразимые культуры. Именно по этой причине Андерсон и выбрал себе квартиру в одном из кварталов Цитадели. Он хотел познакомиться с представителями других рас и понять их, а наилучшим для этого способом было поселиться по соседству.
Лейтенант дошел до своего дома, помедлил перед входной дверью, чтобы произнести свое имя, и система распознавания голоса открыла замок. Квартирка находилась на втором этаже, так что Андерсон проигнорировал лифт и быстро поднялся по лестнице. У двери в свое жилище он снова назвал имя, вошел наконец в квартиру и бросил рюкзак прямо посреди комнаты. Он не стал зажигать свет. Миновав небольшую кухню, Андерсон прошел в единственную спальню в задней части квартиры и почти не заметил гудения закрывшихся автоматических дверей. В спальне он даже не потрудился раздеться, а просто рухнул на кровать — измученный, но довольный, что вновь оказался дома.
Через несколько часов Андерсон проснулся. Смена дня и ночи оказывала ничтожное влияние на неутихающую деятельность Цитадели, но, перекатившись на бок, он все же посмотрел на часы у изголовья кровати; цифровое табло показывало 17.00. В своих колониях и на кораблях Альянс придерживался привычного двадцатичетырехчасового цикла, определяемого по терранскому согласованному универсальному времени, которое в конце двадцатого столетия сменило устаревшую систему привязки к Гринвичскому меридиану. Однако на Цитадели все работали по галактическому стандарту двадцатичетырехчасовых суток. Сложность заключалась в том, что каждый час делился на сто минут, состоявших из ста секунд, причем каждая секунда была приблизительно вдвое короче секунды, привычной для человека.
В результате получалось, что галактические сутки оказывались примерно на пятнадцать процентов длиннее двадцати четырех часов, отсчитываемых по терранскому стандарту. При одной мысли об этом у Андерсона начиналась головная боль, а чередование сна и бодрствования постоянно причиняло массу неудобств. Хотя чего можно было ожидать, учитывая несколько миллионов лет терранской эволюции?
Через три часа сегодняшний день сменится завтрашним, и тогда ему предстоит встреча с послом для доклада о ситуации на Сидоне. Но до 10.00 появляться в человеческом представительстве не следует, так что у него имелась масса свободного времени. Возможно, следовало еще несколько часов поспать перед встречей, но он уже чувствовал себя отдохнувшим. Андерсон выбрался из постели, сбросил одежду и запихнул ее в маленькую стиральную машину. Затем он наскоро принял душ, оделся в свежий костюм — гражданский — и подошел к информационному центру, чтобы просмотреть последние новости и проверить почту.
