Она стремительно развернулась. От неожиданного нападения оглушенный мужчина рухнул на колени, безвольно раскинув руки. Кровь рекой хлестала из поврежденного носа и разбитых губ, окрашивая лицо и шею. Превосходная мишень для ее правого колена! Следующий удар причинил еще более значительные повреждения.

Толчок отбросил мужчину назад, и он повалился набок, закашлялся от попавшей в горло собственной крови, но не сдался. Изогнувшись всем корпусом, он попытался достать ее ногами, но Кали была беспощадна. Она не знала, кто напал на нее — наемный убийца или агент спецслужб, — но не сомневалась: если сдастся, непременно погибнет.

В памяти всплыли уроки рукопашной борьбы, преподаваемые каждому служащему Альянса во время базовой подготовки, и она без труда уклонилась от ударов. Руки Кали удерживались за спиной наручниками, и единственным оружием оставались ноги. Она затанцевала вокруг поверженного противника, нанося стальными носками и подкованными каблуками тяжелых военных ботинок удары по самым уязвимым местам головы и груди.

Мужчина, пытаясь защититься, перекатился на живот. Кали на мгновение засомневалась, но тотчас заметила, как его рука подтягивается к висящему на бедре пистолету. Она прыгнула вперед и со всей силы опустила ногу на пальцы противника. Кали топтала его кисть снова и снова, пока все пальцы не превратились в мешанину из сломанных костей и обрывков кожи.

Она не обращала внимания на захлебывающиеся крики и стоны, на мольбы о пощаде, вырывавшиеся из разбитого рта. Враг все еще оставался в сознании, а значит, представлял для нее опасность. Кали яростно ударила носком ботинка в висок, вероятно повредив череп. Тело мнимого полицейского содрогнулось и тотчас расслабилось. Еще один удар по ребрам не вызвал никакой реакции, похоже, он действительно вырубился.

Кали торопливо опустилась на землю рядом с поверженным противником. Надо действовать быстро, пока кто-нибудь не появился на улице и не заинтересовался дракой. Фальшивый полицейский сковал ей наручниками кисти за спиной, но сделал это весьма небрежно. Металлические браслеты свободно двигались на запястьях — скользили вверх и вниз на несколько дюймов, так что предоставляли достаточную свободу. Кали извивалась и изгибалась, пока не сумела опустить скованные руки через бедра к коленям. Потом она перекатилась на спину и на бок, чтобы протащить ноги в образовавшееся кольцо. Рук Кали не освободила, но зато они были у нее впереди, а не за спиной.

Подавляя тошноту, она на руках и коленях поползла через лужу крови к противнику, пока не оказалась прямо над неподвижным телом. Неглубокие прерывистые вздохи свидетельствовали о том, что мужчина еще жив. Кали с облегчением выдохнула, хотя и не сознавала, что так долго задерживает в груди воздух. Она не испытывала раскаяния после жестокого избиения противника, поскольку лишь защищала свою жизнь, но все же обрадовалась, что смерть этого человека не будет на ее совести.

Тренировки и выброс адреналина спасли ее. И еще беспечность врага. Но теперь, когда возбуждение понемногу улеглось, вид кровавой сцены вызвал первые признаки паники. Да, она служила в армии, но никогда не участвовала в сражениях. С такой ситуацией она столкнулась впервые.

«Ну же, Сандерс! — Прозвучавший в голове голос принадлежал ее давнему инструктору, но слова были ее собственными. — Ты еще не выбралась из этой неприятности!»

Она сжала зубы, полная решимости закончить начатое дело. И все же Кали не удержалась от дрожи, пока шарила по окровавленному ремню мужчины, ища ключи от наручников. Открыть замок оказалось ничуть не легче, чем перевести скованные руки из-за спины вперед. Пришлось зажать ключ в зубах и постараться открыть замок. После нескольких неудачных попыток она услышала щелчок, и браслет на левом запястье разошелся. Открыть второй замок, имея свободную руку, было делом одной секунды.

Кали быстро огляделась вокруг и к своему облегчению убедилась, что на улочке так никто и не появился. Она вытащила пистолет из кобуры оглушенного противника, проверила предохранитель и засунула оружие за пояс под куртку. Потом выпрямилась и замерла.

Она не имела представления, на кого работал этот человек, но было ясно, что он охотился специально за ней. Значит, могут быть и другие. Возможно, они засели в космопортах и просто ждут, пока она не попытается улететь из этого мира. Она оказалась в ловушке.

Нельзя даже показаться на главной улице. По крайней мере, в этой одежде, пропитанной кровью.

Оставалось только одно. Кали сделала глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоить нервы, и направилась прочь от поверженного противника, двигаясь в противоположную от оживленной улицы сторону. Остаток ночи она провела, бродя по задворкам Элизиума, постоянно проверяя, нет ли за ней слежки, и медленно пробираясь к дому единственного человека, к которому могла обратиться за помощью. Человека, с которым поклялась своей матери больше никогда не разговаривать.

Всего за одно десятилетие после открытия планеты батарианскими исследователями Камала превратилась в один из самых важных миров Скайллианского Края. В отличие от других колоний, где население оставалось малочисленным, а поселения теснились вокруг одного главного города, на Камале образовалось сразу две огромные метрополии, насчитывающие более миллиона жителей каждая: столица Юджон и немного превосходящий ее по величине город Хейтр, где были сосредоточены главные космопорты планеты.

Между этими двумя городами на пятьсот километров простиралась негостеприимная пустынная область — главный источник богатства и быстрого роста Камалы. Под тонким слоем оранжевого песка и твердой красной скальной породы таилось самое большое в Краю месторождение элемента зеро. Запасы элзо — самого ценного в Галактике горючего — определили развитие экономики Камалы и привлекли тысячи колонистов, надеявшихся разбогатеть на сотнях шахт и обогатительных комплексов, разбросанных по всей пустыне. Большую часть населения планеты составляли батариане, и согласно местным законам только они пользовались всеми привилегиями коренных граждан. Но, как и в большинстве колониальных миров с процветающей экономикой, сюда не иссякал постоянный приток приезжих и иммигрантов со всех концов подвластного Цитадели пространства.

Если Камала с полным правом могла считаться самой богатой колонией батариан, то Эдан Хад-дах был на этой планете одним из богатейших жителей. Хад-дах входил в десятку самых состоятельных обитателей Скайллианского Края и не собирался этого скрывать. Он всегда одевался по последней моде: костюм от асари был сшит из лучших тканей, доставленных с самой Тессии. Его вкус отличала склонность к пышности и экстравагантности — ниспадающее одеяние черного цвета, отделанное огненно-алыми вставками, выгодно оттеняло его кожу. Но для сегодняшней встречи он предпочел простой коричневый костюм и уныло-серый плащ. Столь известному щеголю, как Хад-дах, подобное одеяние могло послужить самой надежной маскировкой.

В такое время Эдан, как правило, наслаждался стаканчиком спиртного на сон грядущий и прихлебывал лучший ханарский виски в уютной гостиной своего особняка в Юджоне. Но этот вечер никак нельзя было считать обычным. Вместо того чтобы упиваться комфортом и роскошью, Хад-дах торчал на жестком стуле в центре грязного склада в пустыне, неподалеку от Хейтра. Он ждал прихода самого прославленного наемного убийцы. Эдан ненавидел ждать.

Но он ждал не один. Еще не меньше дюжины мужчин, членов банды наемных солдат, именующих себя Синими Солнцами, тоже в ожидании болтались по складу. Шестеро из них были батарианами, двое — турианами, а остальные — людьми.

Людей Эдан тоже ненавидел. Они, как и представители его собственной расы, были двуногими. При почти таком же росте люди обладали более плотным телосложением, толстыми руками и ногами. На их коротких шеях торчали глупые круглые головы. И, как у всех двуглазых созданий, их лицам недоставало выразительности и признаков разумности. Вместо нормальных носовых щелей у людей имелся какой-то несуразный выступающий нарост. И даже их рты казались странными — губы были такими широкими и пухлыми, что непонятно, как этим существам удавалось воспроизводить членораздельную речь. Эдан считал, что они очень похожи на асари — еще одну расу, представителей которой он не жаловал.