— Согласен! — Король Генрих отвернулся от зеркала. — Очень хорошо. Сначала я сделаю его рыцарем, а потом и рыцарем–сподвижником на торжественной церемонии вместе… Кто там второй номинант?
— Томас Дакр, третий барон Дакр.
— Позаботьтесь обо всем, Уолси. — Король улыбнулся. — Чем больше я думаю о вашем предложении, тем больше оно мне нравится. Как обычно, вы дали своему сюзерену взвешенный и здравый совет.
Кардинал поклонился.
— Я всегда остаюсь преданным и покорным слугой вашего величества.
— Ты знала! — Не веря своим ушам, Рене в гневе уставилась на старую камеристку, сидевшую на низком стульчике. Она что–то шила, и иголка так и мелькала в ее руках. — Майкл — вампир! Господи, спаси и помилуй!
Оглушенная и растерянная, принцесса металась по комнате, как разъяренная тигрица. Когда кардинал Медичи заговорил с ней о гончих псах преисподней, она не поверила ему. Во всяком случае, не до конца. Он говорил, что их истребили, что они вымерли, но никто не знает этого наверняка. Тогда она отнеслась к его словам с изрядной долей скептицизма, хотя и приняла их к сведению. По ее мнению, церковь распространяла эти басни, дабы вселить страх в королей и простолюдинов, подчинить их своей воле и управлять ими. Тот, в чьих руках окажется древний Талисман, обретет абсолютную власть над всеми странами и народами, что объясняло колоссальные усилия, которые кардинал Медичи прикладывал к тому, чтобы завладеть им. Но Рене видела и ужас в глазах опьяневшего кардинала, когда слушала леденящие душу истории о посланцах ада, их ненасытной кровожадности и бесконечной череде убийств. Его страх стал и ее страхом.
И вот теперь она знала наверняка. Святые угодники! Ну почему именно Майкл оказался тем тайным вором, которого дьявол прислал в этот мир, чтобы украсть Талисман?
— Как ты могла утаить от меня эти сведения, когда они имеют прямое отношение к порученной мне миссии, не говоря уже о моей жизни и здоровье? Я видела у него клыки! — Голос девушки дрогнул.
— Я видела эти дьявольские, сверкающие расплавленным серебром глаза, глядевшие мне прямо в душу… Чтоб он вечно горел в аду!
Адель, склонив голову к плечу, с любопытством взглянула на принцессу.
— Вы испугались или разозлились?
— Я разозлилась! И испугалась, конечно. Он же вампир! — Девушка застонала. — Он пьет кровь живых существ. — Рене вновь принялась расхаживать перед камином. — Но он ест, пьет, купается в солнечных лучах…
— Да, то, что на него не действуют солнечные лучи, сбивает меня с толку. Вампиры не выносят солнечного света. А его способность есть и пить свидетельствует лишь о том, что он стал вампиром совсем недавно, — заявила Адель, чем повергла Рене в шок: принцесса и не подозревала, что ее камеристка обладает столь глубокими познаниями о созданиях Тьмы.
Девушка оцепенела, не в силах пошевелиться.
— Откуда ты все это знаешь?
— Это у нас семейное, передается от матери к дочери, — созналась Адель. — Моя мать была знахаркой, как и моя бабушка, и прабабушка, и все родственники по материнской линии вплоть до самой баронессы Аделаиды, в честь которой меня и назвали. В юности у нее был возлюбленный, которого звали Эмилиано. Он был молодым графом, контом, так правильнее. Их роман закончился, и он уехал. А когда через тридцать лет вернулся обратно, то застал баронессу уже на смертном одре. При этом сам он оставался таким же молодым и красивым, как в юности. Он рассказал ей о себе всю правду и предложил ей дар бессмертия. Но баронесса Аделаида отказалась, заявив, что устала от жизни. «Если бы он признался мне во всем, когда я была еще молодой и красивой… — говорила она. — А теперь уже слишком поздно».
— Как ты сумела узнать, что он — создание Тьмы?
— Он пьет кровь, и от него пахнет ею.
Рене растерялась.
— А мне его запах показался очень приятным.
— От него пахнет ягодным вином и еще, едва заметно, мускусом, верно? — улыбнулась Адель, и в ее проницательных глазах отразились отблески пламени в камине. Рене кивнула. Она опустилась на стул рядом со своей нянькой и оперлась подбородком о скрещенные руки. — Головокружительный аромат, не так ли? Это все от крови, которую он пьет. Но не казните себя, дитя мое. — Адель ласково погладила принцессу по голове. В глазах няньки Рене разглядела заботу, а еще уверенность в ее силах и возможностях. — Вампиры — порождения дьявола, перед ними невозможно устоять. Они сильны и искусны в любви, но страсть их смертельна.
По спине девушки пробежал предательский холодок.
— Искусны в любви… Господи, спаси и помилуй!
— Они обаятельны, живут на строго определенной территории и обладают развитым чувством собственности. Эти качества необходимы им, чтобы выжить. Будьте осторожны. Этот вампир очень силен — на него не действует солнечный свет! — и он отчаянно домогается вас. Подумайте хорошенько, как воспользоваться сложившимися обстоятельствами.
— Не думаю, что он совершенно неуязвим для солнечных лучей. Он буквально обливался потом в своей черной броне, тогда как все остальные расхаживали в серебристых доспехах. Ну конечно! Он же не выносит серебро!
— И огонь, как все вампиры. Помните, как блестело от пота его тело, когда он приходил сюда?
— В таком случае, он, должно быть, намеренно проиграл королю. А ведь среди прочих он вышиб из седла и лорда Стэнли.
— Вампир принимает участие в рыцарском турнире… У них нет ни единого шанса победить его. Достаньте мне одну из его бутылочек.
— Уверена, что он их хорошо прячет. В его сумке лежали два флакона, один — пустой, другой — полный. Он осушил его одним глотком, как закоренелый пьяница. А ведь он испытывал страшные муки, пока искал бутылочку в сундуке, когда мог просто… — Голос у принцессы сорвался, и она умолкла, не закончив свою мысль.
— Вонзить клыки вам в вену и выпить вашу кровь… Почему, как вы думаете, он не сделал этого?
Рене вскочила на ноги и заметалась по комнате, прижав руки к груди.
— Ох, Адель? Как же мне поступить с ним? Должна ли я передать его deletoris? — Если она отдаст Майкла сержанту Франческо, его попросту убьют. А Рене не хотела, чтобы Майкл погиб.
— Вам следует решить, что лучше. Ведь вас не зря назначили главой этой миссии.
Рене как никогда остро ощущала свою беспомощность. Она разрывалась между симпатией и страхом. Вместо того чтобы выгнать ее из палатки силой, Майкл предпочел доверить ей свою ужасную тайну. Он не стал пить ее кровь по причинам, которые оставались для нее загадочными. Хотя в сердце ее все равно поселился ужас.
Члены высшего и самого почитаемого рыцарского ордена в Англии ipso facto [66]считались наиболее выдающимися людьми королевства, учитывая, что в их число входили император Священной Римской империи и эрцгерцог Австрии. Кроме того, кавалерами ордена Подвязки были: герцоги Бэкингем, Норфолк и Саффолк вместе со своими наследниками; маркиз Дорсет; графы Нортумберленд, Вустер, Эссекс, Кент, Уилтшир, Шрусбери и Тайрон; далее шли целых шесть баронов, включая Стэнли.
И вот теперь в их прославленные ряды вступал и Майкл.
Надев официальный наряд своего лорда, который тот вручил ему специально для торжеств по случаю годовщины создания ордена, Майкл преклонил колени перед королем Англии в большой тронной зале, где собрался весь двор. С минуты на минуту его должны были сделать сначала рыцарем, а потом и кавалером благороднейшего ордена Подвязки. После завершения торжественной церемонии рыцари–сподвижники последуют за магистром и прочими офицерами ордена — прелатом, канцлером, архивариусом, старшим герольдмейстером Подвязки и церемониймейстером — пешей процессией, в которую не допускаются прочие придворные, вынужденные держаться на почтительном расстоянии, в церковь миноритов–францисканцев в Гринвиче, где кардинал Йорк проведет торжественную службу Подвязки.
Провозвестником его неслыханной удачи стал не кто иной, как сам кардинал Уолси, нанесший молодому человеку второй визит. Майклу было недвусмысленно заявлено: поскольку своим возвышением он обязан исключительно кардиналу, то и падение его будет проистекать из того же самого источника. Фортуна, как известно, дама переменчивая и похожа на стекло: оно сверкает мириадами огней, но и разлетается вдребезги на тысячу осколков. Вот так и вышло, что Майкл стал креатурой кардинала, причем у него возникло не слишком приятное ощущение, будто он только что продал душу дьяволу.
