— Ты собираешься снять эти отвратительные штаны, или я должна удовлетвориться тем, что меня набьют шерстью?

— Не стоит беспокоиться, пылкая леди, я постараюсь не ударить в грязь лицом. — С этими словами Майкл развязал шнуровку на гульфике и стащил панталоны с нательным бельем до колен.

Рене изумленно ахнула, чем едва не выдала себя. Быть может, она бы выдержала зрелище его обнаженных ягодиц, но он стоял к ней лицом. Из густых золотистых зарослей между его мощными и стройными бедрами торчало настолько длинное и толстое копье, что девушка почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, а глаза вылезают из орбит. Да, природа щедро оснастила его необходимым оружием, и он по праву гордился этим. Стоя совершенно неподвижно, как бронзовая статуя, он позволил Анне полюбоваться собой, как если бы предъявлял ей верительные грамоты своей мужской силы.

Рене с трудом отвела глаза от его зловещего копья и принялась вглядываться в его лицо, ожидая увидеть тщеславную улыбку, но Майкл смотрел прямо перед собой на занавес, закрывавший вход в гардеробную. Девушка отшатнулась, словно получив удар в грудь; от его взгляда ее пробрала мелкая дрожь. Неужели он догадывается о том, что она притаилась здесь? Она крепко зажмурилась, ругая себя последними словами. Ее охватил стыд. Она подорвалась на собственной петарде.

— Майкл, ты заставляешь себя ждать, — с глуповатой улыбкой жеманно проворковала Анна. — Я здесь, перед тобой, а не там, в гардеробе.

Рене, собрав остатки своего упрямства, вновь приникла глазами к дырочке в ярко–алой портьере. Майкл взял Анну под колени и рывком подтянул нижнюю часть ее тела к краю кровати. Но из–за своего высокого роста ему все равно пришлось подложить несколько подушек Анне под ягодицы, чтобы приподнять их для своей яростной атаки. Он широко развел в стороны колени женщины и резко вонзился в нее, соединив их тела.

Принцесса, затаив дыхание, смотрела, как он занимается приятным по определению делом с таким равнодушием, словно ему было все равно, кто лежит перед ним на кровати. Никаких предварительных ласк, никаких поцелуев. Да и частое, судорожное дыхание Анны тоже изрядно смущало девушку. Эту женщину обуревала такая же похоть, как и мужчину. Она громко стонала, и голова ее металась по подушке из стороны в сторону, пока Майкл равномерными толчками входил в нее, не нарушая ритма и даже не вспотев. Он не смотрел на простертую под ним женщину, взгляд его упирался в портьеру, закрывающую вход в гардеробную, но вряд ли он видел что–либо перед собой.

Подсматривая за ними, Рене чувствовала себя испорченной и грязной. Она поспешно отвела глаза, но звуки — звонкие, гулкие шлепки, скрип кровати, учащающиеся вскрики Анны — становились все громче, и девушке становилось все хуже. Очевидно, это была кара за то, что она затеяла опасную и бессмысленную игру с Майклом, пригласив молодого человека в свои апартаменты. Их чувственность пробуждала в Рене доселе неведомые желания. Любовь, которую девушка знала до сих пор, была нежной и спокойной. Негромкой. Уютной. А здесь, передней, разворачивался греховный праздник плоти, который клеймили в своих проповедях священники. И Рене вдруг ощутила… ревность. Майкл выглядел таким сильным, мужественным и соблазнительным. Она возбуждалась, просто глядя на него.

Анна судорожно вскрикнула, застонала и замерла на кровати. Рене заметила, что Майкл напрягся, мускулы его натянулись, как канаты, под загорелой кожей. Он стиснул зубы.

Рене затаила дыхание. По коже девушки пробежала обжигающая волна, словно огнедышащий дракон коснулся ее своим дыханием. Дрожа, она опустилась на табурет, чувствуя, как острые иголки возбуждения покалывают ее тело, и закрыла лицо руками. В голове у нее зазвучал холодный внутренний голос: «Думай о действительно важных вещах. О Талисмане, Бретани, Рафаэле. О твоей жизни».

По полу загрохотали сапоги. «Да уж, они не теряли времени зря», — подумала Рене. Вакханалия плоти длилась всего несколько минут. Очевидно, превыше всего в своих подданных дьявол ценил быстроту. А теперь она хотела, чтобы любовники заговорили. Она должна была узнать мельчайшие подробности плана, который Майкл мог выудить у Анны.

— Мне что–то хочется спать, — зевнула подруга. — Ты и бессонная ночь изрядно утомили меня, милый.

Милый! Рене недовольно скривилась. Ее любовник вел себя как совершенно посторонний мужчина, далекий и равнодушный, а она уже произвела его в милые друзья. «Ну же, Майкл, приступай, — попыталась Рене мысленно подтолкнуть молодого человека. — Начинай расспрашивать ее о наших делах».

— Спи спокойно. Я разбужу тебя.

— Я всего лишь вздремну немного. Мой супруг обещал вернуться во дворец к ужину.

Чуть ли не вслух проклиная этого олуха за непрошеную любезность, Рене приготовилась к долгому ожиданию. Но внезапно портьера, прикрывавшая вход, раздвинулась, и в гардеробную вошел Майкл в костюме Адама, если не считать коротких обтягивающих штанишек на чреслах. Не успев испугаться как следует, Рене вскочила. «Господи милосердный, сделай так, чтобы я исчезла».

— Вы соображаете, что делаете? Какого черта вам здесь нужно? — Звук его голоса, блеск глаз и даже каждая черточка привлекательного лица выдавали гнев, клокочущий у молодого человека в груди, грозя вырваться наружу. Его присутствие подавляло девушку, и она чувствовала себя маленькой и беспомощной. Рене закрыла глаза, стараясь успокоиться и взять себя в руки. — Смотрите на меня, черт бы вас подрал! — Резкая команда ударила ее, как хлыстом.

Рене с трудом разлепила глаза. Разгневанный Майкл высился над ней, заполонив собой крохотное пространство гардеробной. Его бирюзовые глаза грозили испепелить ее на месте. Рене ощутила себя загнанной в угол. Лицо девушки загорелось и пошло красными пятнами.

— Я…

— Кто вы вообще такая — хитроумная, упрямая, лживая, назойливая и тупая ведьма?

Раскаяние, охватившее ее, мигом захлебнулось в потоке оскорблений. В Рене тут же проснулся буйный и гордый нрав. Она надменно выпрямилась и взглянула молодому человеку прямо в глаза.

— Я ждала вас. Я… хотела поблагодарить вас за то, что вы спасли меня.

— Не делайте из меня идиота! Я знаю, вы что–то задумали. — Майкл понизил голос и заговорил почти шепотом: — Речь, очевидно, идет о конспирации. Вы шпионите для своего короля.

— Мне нужно было знать подробности сами–знаете–чего, чтобы остановить это безумие, — негромко ответила она. Майкл явно растерялся.

— Я бы и сам рассказал вам обо всем. Вам нужно было лишь попросить.

Взглянув ему в лицо, Рене поняла, что он говорит правду.

— Как вы догадались, что я здесь?

— Амбра и лаванда.

— Вы с самого начала знали?! — Девушка едва не захлебнулась от возмущения. — Так почему же вы не вышвырнули меня вон?

— Вы шпионили. Я дал вам кое–что, за чем стоило шпионить. — Майкл безжалостно улыбнулся. — И как я вам показался в сравнении с французским двором? Я слыхал, что кисти тамошних художников… — Ее рука взметнулась к его лицу. Он легко поймал ее. — О нет, вы меня не ударите, маленькая принцесса. Напротив, вам пришло время извиниться.

— Извиниться?! Вы намекаете, что я — проститутка! Какой–то презренный негодяй влил яд вам в уши, а вы и рады развесить их и поверить каждому слову. Для того, кто сам погряз в грехе, вы…

— В грехе! Что же, поговорим о моих грехах, если вам так угодно. — Он уперся руками в стену по обе стороны от нее, так что Рене оказалась между ними, как в клетке, а спереди на нее давила его впечатляющая нагота. Голос Майкла сочился обманчивой мягкостью. — А ну–ка, расскажите мне, в чем именно состоят мои грехи? Или я был груб и неучтив с вами? Или попытался злоупотребить нашей зарождающейся дружбой? Или бросил вас в трудную минуту, когда вас домогалась эта грязная свинья? Неужели я проявил недостаточную лояльность, когда вы, доверившись мне, сообщили о том, что на известную нам обоим персону готовится покушение? А–а, кажется, понимаю! Я дважды отказался поцеловать вас — или уже трижды? Неужели все дело только в этом, Рене? — Он навис над ней так, что девушка ощутила на щеке его горячее дыхание. Он насмехался над ней и дразнил ее. — Да я бы не стал целовать вас, даже если бы вы умоляли меня об этом.