Роберт как раз достиг нужной точки, уверенно прижимая ее к себе обеими руками, когда дверь в помещение открылась. Звуки чужих голосов и громкие шаги заставили их испуганно отпрянуть друг от друга. Уловив смазанное движение сквозь щель в штабеле мешков, Роберт потянул ее за собой, в тень. Девушка смотрела ему через плечо широко раскрытыми глазами, щеки ее пылали. Сердце гулко колотилось у Роберта в груди, и ему даже показалось, что он слышит стук ее сердечка, эхом отдающегося в жилке на виске. Из-за мешков, тем временем, доносились голоса двух мужчин.

— Вашим людям должно вполне хватить здесь места, сэр. А вы сами можете занять комнату наверху. Боюсь, что мы оказались несколько не готовы. Король не ожидал вас так скоро. Остальные мешки мы уберем немедленно.

— Уж постарайтесь. Мои люди валятся с ног от усталости.

Роберт нахмурился — этот скрипучий голос с резким акцентом показался ему хорошо знакомым. И тут он узнал его — это был граф Пемброк, Уильям де Валанс.

— Разумеется, сэр.

Шаги удалились. Хлопнула, закрываясь, дверь. Роберт выждал еще несколько мгновений, вслушиваясь в затихающие голоса, а затем повернулся к Елене:

— Мы уйдем по отдельности. Я пойду первым, чтобы убедиться, что путь свободен.

Когда он уже собирался покинуть их убежище, Елена схватила его за руку.

— Где же мы увидимся снова, сэр Роберт? — прошептала она.

— Я что-нибудь придумаю. — Роберт склонился к ней, чтобы поцеловать, на этот раз нежно и бережно. Он принялся протискиваться в щель между штабелями мешков, и Елена последовала за ним. У двери он прислушался, прижавшись плечом к косяку. Ничего не услышав, он приоткрыл ее. Лестница была пуста. Обернувшись к Елене, чтобы одарить ее на прощание обнадеживающей улыбкой, он вышел наружу, оставив дверь открытой настежь. Роберт стал подниматься наверх, благодаря Бога за мешки, которые послужили им укрытием, как вдруг до его слуха донеслись шаги двух человек, спускающихся вниз. Он хотел было вернуться, но времени уже не оставалось и он должен был предоставить Елене возможность спокойно уйти. Если она услышит голоса, то непременно побежит вниз, вместо того чтобы подняться наверх.

Показались сапоги первого мужчины, серые от пыли. Поверх них хлопали полы голубой накидки с белыми полосами, заляпанные грязью и украшенные мелкими красными птичками. На мгновение, завидев герб, Роберт решил, что это сам Пемброк, но потом, когда из-за поворота появилось жесткое, угловатое лицо, он сообразил, что это его сын.

Завидев Брюса, Эймер де Валанс замер на месте. Подбородок его покрывала темная щетина, а на скуле красовалась рваная рана, недавно заштопанная лекарем. За ним шел оруженосец с мешком, переброшенным через плечо, и грудой перепачканной кровью одежды в руках. На накидке Эймера тоже виднелась кровь, пятна ее скрывали красных птичек.

— Мне сказали, что это наши покои, — резко бросил Эймер, глядя на своего оруженосца.

— Правильно, сэр, — ответил тот, неуверенно глядя на Роберта.

Несколькими ступенями выше в стене находилась ниша с прорубленной в ней бойницей, выходившей на реку. Роберт поднялся и отступил в нее.

— Ступайте, — сказал он, не сводя взгляда с рыцаря.

Эймер помедлил еще мгновение, а потом стал спускаться, оставляя за собой кисловатый запах крови. Оруженосец поспешил следом. Роберт же, не оглядываясь, продолжил путь наверх и не остановился, пока не вышел на парапет, где ледяной ветер холодом обжег его разгоряченное лицо.

Вернувшись к себе в комнату, Роберт вымыл руки в тазу, стоявшем у окна. Он наклонился, чтобы умыться, а потом, опершись руками о деревянный подоконник, принялся бездумно смотреть на зубчатую крепостную стену.

Уже почти совсем стемнело, и низкие тучи цеплялись за башенки замка. Комната, в которой из мебели лежал только набитый соломой тюфяк, была погружена во мрак, если не считать круга света от единственной свечи. С нижнего этажа до Роберта доносились голоса брата и его людей — они собирались ужинать. В щели между досками пола снизу пробивался свет очага. Эдвард рассказывал какую-то историю, и временами его голос заглушали взрывы смеха. Как правило, Роберт присоединялся к ним, но сегодня у него не было настроения для веселья.

Раздался стук в дверь. Распахнув ее, Роберт обнаружил на пороге Хэмфри, лицо которого озарял тусклый свет свечи. Он не улыбался.

— Что случилось? — спросил Роберт, глядя на мрачное лицо Друга. Он решил, что лазутчики наконец-то доставили сведения о неприятеле.

— Возьми свой меч.

Казалось, его слова подтверждают подозрения Роберта, но было в суровой строгости Хэмфри нечто такое, что заставило его усомниться в справедливости своих предположений.

— Лазутчики выследили неприятеля? — поинтересовался он, застегивая пояс, на котором висел меч в ножнах. — Или нас атакуют?

Когда Роберт потянулся за дублетом, Хэмфри жестом остановил его.

— Он тебе не понадобится, — невыразительным голосом заметил рыцарь, — возьми только меч. — С этими словами он шагнул в коридор, явно ожидая, что Роберт последует за ним.

Немного помедлив, Роберт вышел из комнаты вслед за другом.

— Что случилось, Хэмфри?

Тот не ответил, молча поднявшись по ступенькам к двери, которая вывела их на крепостную стену.

Роберт поежился, ощутив дуновение пронзительного холодного ветра. На нем были лишь черные облегающие штаны и белая льняная рубашка с открытым воротом. Морозная сырость оседала на его лице. Когда Хэмфри зашагал к северо-восточным башням, Роберт стал осматриваться по сторонам, ища признаки нападения, но в замке было тихо и во дворе горели факелы, освещая мерно расхаживающих стражников. Внизу, за стенами замка, улочки Конви были погружены в темноту. Выждав еще несколько мгновений и видя, что Хэмфри не намерен останавливаться, Роберт решил, что с него довольно.

Хэмфри обернулся к нему, поняв, что Роберт остановился.

— Идем.

— Только после того, как ты объяснишь мне, куда мы направляемся. У тебя с собой даже нет меча.

Окаменевшее лицо Хэмфри исказилось от гнева. Он буквально подскочил к Роберту и взглянул ему прямо в глаза.

— Зачем ты сделал это? Ведь я же предупреждал тебя!

— Сделал что? — пожелал узнать Роберт, гнев которого уступил место растерянности.

— Елена.

Роберт умолк, и прозвучавшее имя упало в мертвую тишину между ними.

— Как ты узнал? — нетвердым голосом спросил он.

— Эймер, — язвительно откликнулся Хэмфри. — Он видел, как она выходила из башни.

— Она рассказала ему обо всем? — не веря своим ушам, пробормотал Роберт. Если Елена попадется, то ее ждут почти такие же неприятности, как и его самого.

— Эймер догадался кое о чем, когда увидел вас обоих. Он заставил ее подтвердить свои подозрения.

— Заставил? — резко бросил Роберт.

— Он пригрозил, что пойдет к ее отцу, если она не скажет ему всей правды. Что за безумную игру ты затеял, Роберт? Или это у вас с братом семейное? Может, подобное поведение считается в порядке вещей в твоей Шотландии?

Роберт молча уставился на него. За все время знакомства с Хэмфри он ни разу не слышал, чтобы тот позволил себе уничижительно отозваться о его родине, в отличие от остальных. И, несмотря на охватившую его растерянность, ощутил острый укол разочарования и обиды.

Хэмфри, похоже, сообразил, что зашел слишком далеко, потому как голос его утратил гневные нотки.

— Неужели ты не подумал о том, что вас могут увидеть?

— Эймер рассказал обо всем ее отцу? — Теперь, когда первый шок прошел, холодная реальность совиными глазами взглянула на Роберта в упор. Граф Уорик имел прямой доступ к королю, который всегда прислушивался к нему. Он легко мог сделать положение Роберта при дворе, которое только-только начало улучшаться после его вступления в орден, невыносимым. Впрочем, эти тревожные мысли не стали для него откровением; он задумался об этом еще после первого пылкого свидания с Еленой. Но потом, став полноправным членом ордена Рыцарей Дракона, убедил себя в собственной неуязвимости и в том, что его тайну никто не узнает. Выходит, поэты и священники говорили правду: женщина способна погубить мужчину надежнее остро отточенного клинка. Роберт вспомнил библейскую Еву с ее яблоком и подумал об отце, женившемся на матери без дозволения короля — страсть едва не стоила ему всех его земель.