Митч не окликнул ее.

Оказавшись в своей комнате, Карли заперла дверь и, прижавшись к ней спиной, скользнула вниз, пока не оказалась на полу. Запрокинув голову, она часто заморгала, чтобы сдержать слезы. Когда ее взор прояснился, она увидела свадебное платье, висящее на раме полога кровати. Должно быть, его недавно доставили.

Но это прекрасное шелковое платье с ручной вышивкой никогда не будет надето. По крайней мере, ею.

Что ей делать?

Рэтт заслуживал свою долю наследства Эверетта, но Карли не думала, что сможет оставаться в Кинсейд-Мэнор. Предательство Митча лишило ее уважения к нему и самой себе.

Что еще хуже, возможно, его частный детектив был прав. Ее прошлое может очень дорого стоить, ребенку, без которого ее жизнь не имела смысла.

Услышав стук в дверь, Карли напряглась. Ее сердце учащенно забилось.

Она не хотела разговаривать с Митчем.

— Мама, — послышался за дверью детский голосок.

О боже. Рэтт! Она в такой панике собирала вещи, что совсем про него забыла. Похоже, ему наскучило быть с Деллой.

Делла. Ей так не хотелось терять дружбу пожилой женщины.

— Карли? — раздался голос ее матери.

Внезапно Карли поняла, что сейчас, как никогда, нуждается в своей матери. Бросив ворох одежды на кровать, она бросилась открывать дверь.

Как ей объяснить, что свадьбы не будет?

Но ей не пришлось говорить ни слова. Отпустив Рэтта, мать заключила ее в объятия и крепко прижала к себе. Затем, отпустив дочь, она произнесла:

— Митч сказал, что ты передумала выходить за него замуж. Я могу чем-нибудь тебе помочь?

Тогда Карли рассказала ей во всех подробностях, что произошло со дня их первой с Митчем встречи. Внимательно выслушав ее, миссис Корбин сказала:

— Во-первых, Митч прав. Даже если его отец имел отношение к смерти Марлен, его уже покарали высшие силы. Нашу дорогую Марлен все равно уже не вернешь, — печально добавила она. — Во-вторых, ты моя дочь, и я не знаю никого, великодушнее тебя. Уверена, ты примешь правильное решение.

Она погладила Карли по щеке. Ее глаза светились любовью, и у Карли на глаза навернулись слезы.

— Что бы ты ни решила, мы с твоим отцом тебя поддержим. Если ты захочешь уехать, мы тебе поможем. Если захочешь остаться здесь ради Рэтта, мы переедем в Майами, чтобы быть рядом с вами.

— Но вам ведь нравится жить в Аризоне.

— Вы с Рэттом для нас дороже. Мы ведь переехали, чтобы ты начала новую жизнь после того, что произошло в Нашвилле, и не раздумывая сделаем это еще раз.

— Я думала, вы переехали, потому что я вас опозорила.

— Нет, дорогая. Мы просто не хотели, чтобы тебе постоянно напоминали о твоей ошибке юности. Пресса превратила бы твою жизнь в ад. Кроме того, нас сильно беспокоило поведение Марлен, и мы посчитали, что для всех нас будет лучше уехать и начать новую жизнь в другом месте.

У Карли перехватило дыхание.

— Вы знали про Марлен?

— Конечно. Мы с твоим отцом пытались ей помочь, но она нас не слушала. Наверное, мы уделяли ей недостаточно внимания, и она искала его у молодых людей.

— Но дом для незамужних матерей… Я думала, вы хотите убрать меня с глаз долой, потому что я вас так опозорила.

— О Карли, прости, что я раньше не поделилась с тобой своими тревогами. Я пыталась, но очень осторожно. Боялась надавить на тебя, заставить принять решение, о котором ты потом бы пожалела. Боялась, что ты меня возненавидишь. Дорогая, нам было нелегко расстаться с тобой, позволить тебе пережить все это в одиночку, но в этом учреждении обещали, что их специалисты помогут тебе принять правильное решение. Решение, с которым ты сможешь потом жить.

По щекам Карли потекли слезы.

— Они помогли, и в глубине души я знаю, что поступила правильно. Я не смогла бы стать хорошей матерью для своей дочери. — Она посмотрела на свой безымянный палец, на котором несколько часов назад было кольцо Митча. — Мама, чтобы Рэтт получил свою долю наследства, нам придется жить здесь до конца условленного срока. Я не знаю, смогу ли это вынести, но я не оставлю его здесь одного. Он заслуживает эти деньги. Это единственное, что его отец смог ему дать.

— Меня нисколько не удивляет, что ты ставишь интересы Рэтта превыше собственных. Ты не из тех, кто бежит от трудностей. Не сомневаюсь, что, если ты решишь остаться, мы вместе придумаем, как это пережить. Ты сильная, Карли. Ты справишься. — Немного помолчав, мать спросила: — Можно ли жить в этом огромном доме, не пересекаясь слишком часто с Митчем?

— Рыбки!

Карли посмотрела на Рэтта, который, сидя у окна, указывал на пруд. Вечернее солнце освещало окна на противоположной стороне дома, и в голову Карли пришла идея.

— В противоположной части дома есть детская.

Поднявшись, миссис Корбин протянула дочери.

— Тогда пошли осматривать детскую. Если она нам подойдет, мы заставим мистера Кинсейда жить по нашим правилам. Он поймет, что с Корбинами шутки плохи. Мы непобедимая команда.

Бойкот.

У Митча не было других слов, чтобы описать ситуацию в Кинсейд-Мэнор на прошлой неделе. Похоже, вся прислуга ополчилась против него и встала на сторону Карли. Она по-прежнему выполняла его распоряжения, но в остальное время избегала его. Миссис Дункан подавала ему еду молча.

Он стал изгоем в собственном доме и не мог никого в этом винить, кроме самого себя. Ведь он обидел всеобщую любимицу.

Вечера Карли проводила дома с Рэттом. Они ели и играли в детской в противоположной части дома. Она даже перестала совершать пробежки по охраняемой территории района. Прогулочная коляска Рэтта лежала в ее машине, и это наводило на мысль о том, что они гуляли в другом месте. Она всячески его избегала. Да он и сам был себе противен. Всю неделю его преследовало печальное лицо Карли с полными слез глазами. Она с самого начала была с ним честна, а он тайком собирал дискредитирующую ее информацию. Но даже факс, полученный от Фрэнка Льюиса, не изменил его мнение о ней. Напротив, ему хотелось найти ее тренера и размазать его по стенке, но это вряд ли бы что-то изменило.

Она любила его, а он ее предал.

Карли назвала его бессердечным мерзавцем, который хладнокровно переступал через других, и была права.

Он стал таким, как его отец.

Эта мысль не давала ему покоя ни днем ни ночью.

В четверг после ужина Митч поднялся наверх по задней лестнице. Он всегда держался подальше от детской. Отделенная от остального дома толстыми звуконепроницаемыми стенами, в детстве она была настоящей тюрьмой для него, Рэнда и Надии. За любую проделку им запрещалось оттуда выходить. Митч рано научился слушаться старших и не привлекать к себе внимание. Сейчас он направлялся именно туда.

Когда Митч очутился на лестничной площадке, до него донесся смех и радостный визг Рэтта. Он обнаружил, что улыбается.

Ускорив шаг, Митч прошел в детскую. Карли сидела на корточках рядом с Рэттом в главной комнате. Судя по полотенцу у нее в руках, его брат только что закончил купаться. Помимо этой, здесь было еще три спальни и комната для няни. Какую из них она выбрала для Рэтта? Для себя?

— Митт, — радостно прокричал Рэтт и голышом побежал к нему.

Опустившись на корточки, Митч раскрыл объятия, и мальчик врезался в его грудь подобно ракете, напомнив ему о том, что он потерял. Растроганный до глубины души, Митч крепко прижал его к себе.

— Лучше надень ему подгузник, если не хочешь, чтобы Рэтт намочил тебе брюки.

Подняв глаза, Митч столкнулся взглядом с Карли. Она стояла с подгузником в руках. Мокрая майка и джинсы облегали ее как вторая кожа. Его сердце учащенно забилось. Она бросила ему подгузник, и он поймал его, уложил Рэтта на ковер. Малыш хихикал и визжал, мешая ему застегивать липучку. Наконец Митч справился с застежкой и взял своего братишку на руки.

Его глупый отец много потерял, отказавшись от этого, но Митч не собирался следовать его примеру. Вот только как убедить Карли, что он достоин быть частью их с Рэттом жизни?