Он был захвачен врасплох, когда ее улыбка исчезла. Иззи поднялась, отряхивая юбки.

– Я просто так сказала, что заплачу. – Иззи улыбнулась ему натянутой, вежливой улыбкой. – Не о чем беспокоиться.

Джулиан нахмурился. Наверняка есть, о чем беспокоиться. Хильдегарда Маршвелл выглядит самой настоящей злой старой каргой. Крошечный огонек гнева начал потихоньку разгораться в душе Джулиана.

Он заколебался, озадаченный собственной реакцией. Впрочем, неудивительно, что он испытывает стремление защищать Иззи. Потеря ее дружбы, единственной его надежды на ее содействие, поставит на грань риска последнюю возможность выполнить отцовские требования. Ему пришла в голову мысль, что сопротивление отцу может быть единственным способом достать свое самоуважение из-под обломков, в которые подчинение превратило его гордость.

Джулиан прогнал эту мысль. Если он хочет получить наследство, то должен быть таким, каким желает видеть его отец. А отцу нужно от Иззи Темпл только одно – брак. Оттолкнувшись от двери, Джулиан прошел вперед и остановился перед ней.

– Иззи, вы же знаете, что я не отстану до тех пор, пока вы не скажете. Так что рассказывайте.

– Присядьте, милорд. Пожалуйста. А то у меня голова кружится, когда я смотрю снизу вверх.

– Иззи, – предостерег он, оставшись стоять.

– Ох, ну ладно… – Она вздохнула. – Всякий раз, как я нахожу что-нибудь смешное в своих кузенах, количество моей работы неизменно увеличивается. – Она снова вздохнула. – Я лишь надеюсь, что меня сейчас не отлучат от сада. Там еще столько нужно сделать.

Джулиан был озадачен. Работа? Что она имеет в виду?

– О какой работе вы говорите? Она отвела глаза.

Он зарычал. Иззи фыркнула:

– В самом деле, Джулиан. Вы такой задира. Я всего лишь имела в виду, что на меня нагрузят ворох дополнительных обязанностей или нечто в этом роде. Хильдегарда решит, что постельное белье нужно прополоскать с уксусом или что портьеры с верхних этажей нужно вынести и выбить от пыли. – Она пожала плечами. – Как видите, ничего особенного.

– Вы выполняете всю эту работу? А разве это не входит в обязанности прислуги?

Она изучала свои туфли.

– Иззи, где прислуга?

Она вскинула руку и помахала ею в шутливом приветствии. Внезапно у него возникло ужасное подозрение. Неужели Маршвеллы настолько низки?

– Сколько слуг работает в доме?

Прежде чем она открыла рот, он понял, что она снова собирается уйти от ответа. Пока не увидела выражение его лица.

– Четверо, – быстро проговорила она. – Спирс, кухарка, посудомойка Бетти, горничная Хильдегарды.

Он был потрясен. Четверо? В доме таких размеров? Да тут хватит работы на дюжину.

– Вы забыли гувернантку, конюха и садовника, – сказал он.

– Мы не держим лошадей, – объяснила Иззи. – Хильдегарда считает, что они требуют слишком больших затрат. И теперь, когда Шелдона нет, меня освободили от моих учительских обязанностей. – Она блаженно улыбнулась. – Как чудесно это звучит: Шелдона нет.

– Значит, вы работаете и гувернанткой, и садовником, не так ли?

Она промолчала. Джулиан сел рядом с ней.

– Иззи, дайте мне взглянуть на ваши руки.

Она спрятала их, зажав между коленями. Потом, видя его неумолимый взгляд, шумно вздохнула и вытянула руки перед собой. Он взял их в свои и принялся разглядывать.

Руки у Иззи были маленькими и изящными. Они также носили на себе следы лет тяжелого труда. Ладони – в мозолях, крошечные шрамы испещряли руки как изнутри, так и снаружи. От крошечных порезов на пальцах до длинного шрама у основания большого пальца – свидетельство, рассказывающее о ее жизни красноречивее, чем рассказали бы долгие жалобы. Он поднял повыше рукава, отметив, какие тонкие и сильные у нее руки. Одно место на запястье выглядело так, словно было обожжено или ошпарено. Шрам явно давнишний.

– Еще и кухарка? – Он указал на шрам.

– Очень недолго.

Иззи медленно высвободила руки. Глаза ее были широко открыты, выражение лица серьезное.

– Тогда я усвоила свой урок. – Она криво улыбнулась. – После двух недель сырой говядины, подгоревшего пудинга и соусов, в которых вилка могла стоять, Маршвеллы наняли настоящую кухарку.

Джулиан усмехнулся:

– А я-то было подумал, что вы так же искусны в готовке, как и во всем остальном.

– Могу я довериться вам, милорд? – Она наклонилась к нему, словно собираясь поведать страшную тайну, огляделась с опаской и ликующе прошептала: – Я отличная кухарка!

Смех Джулиана эхом разнесся по дому.

Хильдегарда бросила убийственный взгляд на дверь с того места, где стояла в переднем холле. Его милость снова смеется. Она презрительно усмехнулась. Юмор Иззи слишком вульгарен.

Иззи. Она ничуть не сомневалась, что его милость никогда не сделал бы предложения этой маленькой простушке, если бы она не шмякнула его по голове и не закричала, дабы все увидели его там.

Никому, кроме разве что себя самой, Хильдегарда не призналась бы, что на самом деле ее бесит, как она первая не додумалась до этого. На том званом вечере было много богатых молодых аристократов. Милли могла бы отхватить себе неплохую добычу. А теперь эта возможность потеряна. Два одинаковых инцидента в одной семье опорочат имя Маршвеллов.

Ну что ж, фыркнула она про себя, перенеся свой вес с одной ноги на другую, по крайней мере, Иззи выходит за богатство и престиж. Когда Хильдегарда думала, что девчонка опозорила их, то готова была убить ее. Она всегда недолюбливала эту свою кузину Марию.

Миниатюрная, изящная Мария с красивыми волосами и прекрасным рыцарем, горевшим желанием жениться на ней. Совершенная Мария, у которой поклонников было больше, чем она могла сосчитать. Ее родителям не пришлось покупать ей погрязшего в долгах идиота в качестве мужа.

Благодарение небесам, Шелдон уехал. Она должна была подумать о том, что когда выходишь замуж за идиота, то производишь на свет новых идиотов. Ей стало совершенно ясно, что если семья и поднимется на более высокую ступеньку в обществе; то не благодаря их сыну. Ей просто необходимо сосредоточить всю свою энергию на замужестве Милли.

К несчастью, Милли проявляет непослушание. Хильдегарде не стоило позволять Иззи так долго влиять на глупую девчонку, а ей самой баловать Шелдона. Надо было давным-давно отправить мальчишку в школу, но Хильдегарда убедила себя, что персональное – и бесплатное – обучение Иззи будет наилучшим выходом.

А теперь Иззи к тому же не станет требовать свое наследство.

Хильдегарда улыбнулась. Ее раздражение обернулось удовлетворением. Все получается как нельзя лучше, если хватает ума позаботиться о собственной выгоде.

Эрик Колуэлл, виконт Стреттон, просунул голову в дверь.

– Уже встал, Эппи?

Не отрывая глаз от газеты, лорд Блэкуорт поправил его:

– Джулиан.

Эрик вошел в комнату для завтрака и плюхнулся на стул напротив друга.

– Кто Джулиан?

– Я Джулиан. Моя невеста, – Блэкуорт отложил газету, дабы насладиться моментом, – решила, что ни Эппингем, ни Эппи не годятся. Посему я теперь буду зваться Джулианом.

– Невеста. – Эрик откинулся на стуле. – Значит, ты сделал это? Сделал предложение той мышке?

Джулиан пожал плечами:

– Она вовсе не мышка. Когда я в первый раз заехал к ней, мы проговорили, чуть ли не целую вечность. Во второй раз она меня рассмешила.

– Что ж, все это замечательно, если единственное, чем ты хочешь заниматься в спальне, – это смеяться. Но как, черт возьми, ты собираешься сделать ей наследника?

Блэкуорт лениво вскинул бровь.

– Полагаю, я справлюсь. Она конечно, не красавица, но и не уродина.

Эрик смотрел с сомнением.

– Тебе виднее. А как насчет Сюзетты? Отделаешься от нее какой-нибудь бриллиантовой безделушкой?

– С какой стати? Иззи скорее всего отправится в поместье. Там много работы в саду. А ты чего поднялся в такую рань?

– Еду на «Таттерсоллз», старик. Хочешь со мной? Ищу гнедого под пару упряжным лошадям. Мой занозил ногу и охромел.