«Я свободен?»
И все же после первой волны облегчения Эппи осознал, что не может позволить ей отвергнуть его предложение. Его будущее, да и ее тоже, зависит от этого брака.
– Мисс Темпл, вы же знаете, что мы должны пожениться. – Он воспользовался своим решающим аргументом: – Восстановление вашей репутации требует этого.
– Меня не интересует моя репутация, милорд. – Она сжала его руку. – Благодарю вас за ваше очень любезное предложение. – Иззи поднялась и адресовала ему вежливую улыбку. – А теперь, полагаю, вам пора ехать. Я провожу вас. Ваше общество доставило мне большое удовольствие. Надеюсь, вы как-нибудь еще навестите меня.
Эппи снова схватил ее за руку и потянул назад, на канапе рядом с собой.
Слишком удивленная, чтобы сопротивляться, она села.
– А вы весьма развиты физически, не так ли, милорд? – заметила она, смеясь.
– Прошу прощения, мисс Темпл. Обычно я не даю волю рукам с женщинами.
Она вскинула бровь, словно напоминая ему об их первой, весьма необычной встрече. Он покраснел.
– Мой дорогой лорд Блэкуорт, в этом нет необходимости. Положение падшей женщины меня вполне устраивает. Я и не представляла, как была несчастна, будучи оцениваемой, согласно общественным критериям добродетели и приличий. Удел незамужней женщины нелегок. Но, – она повелительно вскинула руку, чтобы остановить его, когда он хотел ее прервать, – удел замужней женщины еще хуже. Я не желаю становиться собственностью мужчины. Это не в моем характере. И мне не требуется мужчина, чтобы обеспечивать меня, ибо у меня есть небольшой собственный доход, оставленный мне родителями. И как падшая женщина, я могу теперь жить одна. Должна признаться, не могу дождаться этого. Мои родственники экономны до крайности и… ну, в общем, нет нужды вдаваться в детали.
Эппи живо представил себе ее жизнь здесь, с угрюмыми, требовательными Маршвеллами. Он оглядел гостиную.
По уровню все тут было почти так же превосходно, как и у него в доме. По вкусу, однако, настолько нарочито, что граничило с уродством. Все поверхности изобиловали аляповатыми золотисто-желтыми тонами. Драпировки, ковры, портьеры – все было едкого желтого цвета. Текстуры соперничали с узорами в тошнотворности.
Он подумал, что Маршвеллы принадлежат к тому типу людей, которые тратят деньги для показухи.
– У меня нет желания менять свою только что обретенную свободу на оковы брака, – сказала Иззи. – Вы станете прекрасным мужем для любой женщины, но мне муж не нужен.
Как же ее убедить? Он подумал, было, что надо похитить ее и увезти в Гретна-Грин. Двухдневная поездка в карете в хорошую погоду…
В голове его завертелись безумные планы, ни один из которых не был, осуществим практически. Он почувствовал, что цель, которую он преследовал последние двадцать лет, от него ускользает.
– Нет сомнения, что завтра к заходу солнца я буду лишен наследства.
Иззи ахнула:
– Нет! Ваш отец ведь не сделает этого, правда? Не сделает? О Боже! Сделает. Ну что за человек! – Она вскочила с канапе и заходила по комнате.
Эппингем не сводил с нее глаз. То, что он мог видеть, не вызывало особых возражений. По правде, говоря, у нее был довольно привлекательный вид сзади. Он почувствовал легкое желание узнать, что же скрывается под этим уродливым платьем.
– Полноте, милорд, мы должны подумать. Ох, пропади он пропадом! Я думала, что уже справилась с этой проблемой.
– Что вы имеете в виду, говоря, что справились с проблемой?
– Ну, признавшись в нашей любовной связи, конечно. С вами могло произойти нечто ужасное, не сделай я этого. Не могла же я сказать правду и погубить бедную леди Боттомли. – Она отмахнулась, словно это было само собой разумеющимся и не стоило обсуждения. – Как мы можем решить это, милорд? Нельзя же позволить ему сделать это.
Он перестал слушать. Комната закружилась вокруг него, словно мир сместился со своей оси.
Она пожертвовала своим добрым именем, чтобы предотвратить лишение его наследства? Почему она сделала такое для чужого человека, к тому же после того, как он едва не изнасиловал ее? Он думал, что все это уловка, дабы заполучить богатого титулованного мужа, однако не мог отрицать искренность ее отказа. Она явно не имела намерения хитростью затащить его к алтарю. И ей известно про Селию!
У леди Селии Боттомли есть все, чего только может пожелать женщина: красота, богатство, положение. Блага, которых мисс Темпл, явно не имеет. Большинство известных ему женщин испытывали бы зависть к красавице и без колебаний очернили ее. Но чего никто не знает, так это ее ужасной тайны, того, как она несчастна. Ее супруг – жестокое чудовище, ее брак – тюрьма.
Мисс Темпл сумела разглядеть самую суть несчастий их обоих, его и Селии, предотвратив большую беду одним взмахом своей изящной ручки. Но при этом погубила себя.
Эппингем не мог ее понять. Его существование сводилось к удовольствиям и излишествам. Он не давал обещаний, не произносил клятв. Лишь ради получения удовольствия и избавления от скуки он экспериментировал, не думая о других. Даже его сочувствие Селии было лишь результатом желания переспать с ней.
– Мисс Темпл, я… – начал он.
Иззи повернулась к нему.
– Да-да, конечно! Мы должны обручиться!
– Ну да, таково и было мое намерение…
– Нет, не пожениться. Определенно нет. Обручиться! – Она улыбнулась ему с огромным удовлетворением. – Приличная длительная помолвка, чтобы дать всей этой шумихе улечься, а потом тихое, спокойное расставание. Видите? Я буду жить своей жизнью, а вы своей, а в конце… э-э… скажем, шести месяцев мы тихо покончим с этим и пойдем каждый своим путем.
Плюхнувшись на канапе рядом с ним, она вздохнула. Эппи задался вопросом, на самом ли деле она так простодушна, как кажется. Он привык к искусному манипулированию и расчетливым заигрываниям женщин в своем кругу. Иззи Темпл отличается от них, как мел от сыра.
Помолвка его вполне устраивает. Разумеется, отец не позволит ему разорвать ее. Но ей не обязательно знать об этом.
– Итак, решено, – сказал он. – Мы обручимся немедленно. Однако, моя дорогая, наше ухаживание не может проходить так, как вы описали. Общество никогда не поверит в это, и самое главное, – он поднял руку, когда она начала было возражать, – мой отец не поверит. Нет, внешние приличия должны быть соблюдены хотя бы какое-то время.
Иззи понимала, что он прав. Им придется изображать видимость ухаживаний в глазах аристократий. Она не может позволить этому ужасному человеку украсть у лорда Блэкуорта его наследство.
Она понимает, как важно может быть наследство. Ее собственное наследство однажды будет означать разницу между жизнью, полной выбора; и жалким существованием в цепях, неосязаемых, но вполне реальных.
Заманчивость свободы – единственное, что временами удерживает ее в здравом рассудке. Запертая со всех сторон ожиданиями семьи и общества, Иззи считала месяцы и годы до того, как она достигнет подходящего возраста старой девы, возможно, тридцати или около того. Тогда она заберет свой капитал вместе с доходами, которые накапливались с ее девятнадцатилетия, и осуществит свою мечту – уедет в Америку.
Она улыбнулась про себя. Теперь ей больше не придется ждать. Быть может, на следующей неделе она найдет где-нибудь комнаты, и они с лордом Блэкуортом приступят к исполнению их замысла. К концу своей «помолвки» она будет свободна и уедет, чтобы начать независимую жизнь в Америке. Все это она рассказала лорду Блэкуорту.
Он покачал головой:
– Не можете же вы всерьез думать, что будете теперь жить одна? Если вы одна будете снимать комнаты, разразится скандал. Внешние приличия должны соблюдаться во всем. Мы должны вести себя безупречно. Я буду сопровождать вас в свет и регулярно приезжать сюда с визитами. Я знаю, вы хотите освободиться от Маршвеллов, но они необходимы для нашего плана.
– Нет, я не могу остаться! Вы понятия не имеете, что это была за неделя. Осуждение, презрение – я не смогу выдержать это шесть месяцев. Я очень хочу помочь вам, но не в состоянии оставаться здесь столько, сколько потребует наше соглашение. Я не настолько храбрая.
