С каждой секундой ее раздражение росло. К тому времени, когда они приехали, Иззи охватило бешенство.

Когда карета остановилась, Джулиан выпрыгнул, чтобы самому опустить ступеньки и помочь ей выйти. Почти не касаясь его руки, она вышла из кареты.

Перед ней возвышался очень красивый городской дом, расположенный, словно бриллиант, в ожерелье других импозантных домов. Относительно тихая улица была обсажена высокими деревьями, и пахло здесь освежающе лишь древесным дымом и чуть-чуть лошадьми.

Когда до Иззи дошло, что улица чересчур тихая, она резко повернулась к Джулиану.

– Здесь сегодня нет бала.

– Наконец забеспокоились о своей репутации, дорогая?

– Не глупите, – огрызнулась Иззи. – Это меня нисколько не волнует. Я просто не хочу опоздать.

– Бал начнется не раньше чем через час. А поскольку продлится до утра, я подумал, что должен вначале накормить вас.

Как лошадь, пришло ей в голову. Как собачку, которую скоро попросят выступить. Кипя от нового прилива злости, Иззи последовала за ним мимо склонившегося в поклоне дворецкого в красивый дом. Когда статный седовласый мужчина забрал у нее накидку, она не могла не оценить по достоинству окружение, в котором оказалась. Живя столько лет в разукрашенных комнатах ужаса, она изголодалась по красоте.

Полированные деревянные панели безо всякой позолоты украшали стены, приятной естественной структурой контрастируя с шелковыми драпировками успокаивающих оттенков синего и голубого. Элегантные скамьи, расставленные в переднем холле, были обиты зелено-голубым бархатом, который мягко гармонировал с жизнеутверждающими цветами обюссонской ковровой дорожки. Несмотря на кипящий в ней гнев, в глубине души Иззи наслаждалась изящной, со вкусом подобранной обстановкой.

– Это мой дом, – объявил Джулиан. – Я не могу жить со своим отцом, поэтому купил этот несколько лет назад, чтобы использовать во время светского сезона.

Джулиан прошел через элегантный холл в маленькую уютную столовую.

Еще один пример сдержанного вкуса. Декорированная в цвете слоновой кости и зеленом, комната могла бы привести Иззи в восторг, не будь она так взвинчена. Велев еще одному ненавязчивому слуге подать холодные закуски, Джулиан жестом указал на стул, усадив ее с рассеянной учтивостью.

И тут же снова начал выводить ее из себя.

– Сегодня вы познакомитесь с таким количеством людей, что не сможете их всех запомнить. Не волнуйтесь. Просто обращайтесь ко всем «милорд» или «миледи», и не ошибетесь. Если они не титулованы, то будут слишком польщены, чтобы возразить вам. Более того, если они не титулованы, то в любом случае не имеют большого значения. – Не замечая ее растущего гнева, Джулиан продолжал: – Но вот герцогов и герцогинь постарайтесь запоминать. Им не нравится, если их не называют «ваша светлость».

– Джулиан, – строго прервала его Иззи. – Да?

– Прекратите.

Он заморгал.

– Что прекратить?

– Перестаньте обращаться со мной как с цирковой собачкой или ребенком, который будет грызть ногти или чесать зад!

– Иззи!

Отодвинув стул, Иззи поднялась.

– Вы удивлены, что я могу быть грубой? Судя по тому, как вы разговариваете со мной, вы должны были этого ожидать. Я не вращаюсь в высшем свете, но это не означает, что я не знаю правил поведения. Моя мать была дочерью графа, мой отец – рыцарем. Перед именем у меня не стоит «леди», но это не значит, что я не являюсь ею!

Какое зрелище представляла она собой! Она склонилась над ним, подбоченившись, с рассыпавшимися по плечам длинными локонами. Щеки разрумянились от гнева, грудь негодующе вздымалась.

Миниатюрная и хрупкая и в то же время бесстрашная. Карманная амазонка. Он широко улыбнулся ей:

– Вы правы, Изадора. Извините.

Его извинение выпустило из нее весь пыл, как воздух из шарика. Она обмякла и опустилась на стул. Ему пришлось наклониться поближе, чтобы услышать, как она прошептала:

– Ох, Джулиан. Я так нервничаю, что не могу есть. Мне даже дышать трудно. Пожалуйста, не заставляйте меня идти туда. Нельзя нам просто побыть здесь? Мы могли бы поиграть в пикет, или в шахматы, или…

– Иззи.

– Да?

– Перестаньте.

Он поднялся и, опершись бедром о стол, взял ее руку. Даже в перчатке пальцы были такими холодными, что он невольно стал их растирать.

– Иззи, ты не должна волноваться. – Джулиан перешел на доверительное «ты». Мы пойдем, и будем танцевать, и пусть все смотрят на нас. А когда ты захочешь уйти, уйдем. Но я не думаю, что ты захочешь.

– А вдруг никто не пригласит меня танцевать? Я смогу просто посидеть и понаблюдать?

Он рассмеялся и покачал головой:

– Иззи, ты даже не представляешь себе, насколько знаменита. Высший свет до смерти хочет увидеть тебя. Уже целый месяц не утихают сплетни о загородной вечеринке леди Черримор. Молодые повесы будут из кожи вон лезть, чтобы потанцевать с тобой, а лорды постарше станут с интересом разглядывать будущую герцогиню. Жены и дочери выстроятся в очередь, чтобы быть тебе представленной, и ни у кого не возникнет ни малейшего сомнения, что ты соблазнительна сверх меры.

– О нет! – Волна страха накатила на нее, грозя затопить с головой. Желудок подкатил к горлу, готовый вырваться на волю и улететь. – О Господи!

– Иззи, Иззи, разве ты не видишь? Ты уже Несравненная. Даже если б ты появилась в одном из тех своих черных мешков, то это лишь послужило бы толчком к моде на черные мешки. Ты не можешь потерпеть неудачу. Ты Джульетта, Изольда и Клеопатра, вместе взятые. Ты огненная соблазнительница, которая завлекла меня в свою постель. Ты пылкая любовница, которая двинула меня по голове в порыве исступленной ярости. Ты таинственная женщина, которая всегда была, но никто не помнит, чтобы когда-либо видел тебя. Если ты скинешь туфли и спляшешь французский канкан на столе, все равно не станешь более скандальной и вызывающей, чем сейчас.

– О Боже, – прошептала Иззи. Когда смысл его слов стал мало-помалу проникать в ее сознание, страх отступил. Скандально известная? Таинственная? Иззи показалось, будто она парит в воздухе. И тут ее осенило.

Она свободна, вольна делать что пожелает. Нет больше тирании Хильдегарды. Иззи больше не интересует, что думает о ней общество.

Слабая улыбка стала медленно расползаться по ее лицу и становилась все шире. Вскочив, Иззи обняла Джулиана за талию, радостно смеясь.

Ее смех вызвал у Джулиана улыбку. Ее твердые груди прижались к его груди, а великолепные волосы растеклись по рукам.

Глядя в ее сияющие глаза, Джулиан ощутил желание.

Оно росло до тех пор, пока он не начал воспринимать ее так, как не воспринимал никогда прежде. Он давно забыл о той скандальной ночи, но на него нахлынули воспоминания о маленьком чувственном создании, с таким пылом, отвечавшим на его прикосновения. Дыхание его участилось.

Джулиан никогда не упускал возможности поцеловать женщину, но сейчас заколебался. Иззи его друг, с ней он может быть самим собой. Он не хотел променять близость, установившуюся между ними, на паутину чувственного желания.

Но ведь через несколько месяцев они поженятся, услышал он внутренний голос. Он должен поцеловать ее. Решив, что это будет эксперимент, Джулиан приблизил губы к ее губам.

Иззи затрепетала и тоже прижалась губами к его губам. Слабое покалывание щетины вокруг рта вызвало вспышку воспоминания о той пугающей ночи, но она решительно подавила ее. Джулиан тогда не причинил ей вреда, не причинит и сейчас.

По-прежнему действуя в интересах исследования, разумеется, он углубил поцелуй. Проведя кончиком языка по губам, он принял ее изумленный вздох в свой рот и не преминул воспользоваться своим преимуществом.

Иззи помнила вкус его поцелуя, единственного в ее жизни, горячий будоражащий запах самого Джулиана. Его теплые ладони скользили по ее спине. Он прижал ее к себе так крепко, что она чувствовала перемену в той части его тела, которая прижималась к ее животу.

Одурманенная жаром, стремительно разливавшимся по ее телу, Иззи ощутила слабость в коленках и прильнула к нему. Их сердца стучали в унисон, словно лошади, скачущие бок о бок. Она была напугана и возбуждена. Иззи отвечала на его поцелуй, копируя его действия.