Герцогиня посмотрела на Миранду, взгляд ее задержался на свертке в руках девушки.

— Как зовут вашего ребенка, мисс… Фонтейн, если я правильно расслышала?

— Да, ваша милость. — Миранда умудрилась привстать и кое-как сделать реверанс, не выпуская из рук ребенка. — Меня зовут Миранда Фонтейн. А это Джеймс.

— Хорошее, волевое имя. — Она жестом подозвала девушку к себе. — Идите сюда, дайте-ка мне на него взглянуть.

Миранда повернулась к Вайльдхевену, но увидела на его лице лишь кислое выражение и осторожной походкой направилась в другой конец комнаты. Она подошла к пожилой даме и склонилась перед ней, чтобы герцогиня смогла рассмотреть лицо Джеймса. Ребенок лежал с крепко зажмуренными глазами и напряженно сосал кулачок.

— О, какая прелесть! — герцогиня ласково улыбнулась сначала малышу, затем Миранде. — Вы, должно быть, очень им гордитесь.

— Так и есть, — подтвердила Миранда, выпрямляясь. Она плотнее укутала одеялом головку мальчика. — Хоть я и не его мать.

Герцогиня усмехнулась.

— Думаю, вы прекрасно справляетесь с этой ролью. — Затем она посмотрела на внука. — Торнтон, это твой ребенок?

Герцог весь подобрался и бросил на Миранду испепеляющий взгляд.

— Нет, бабушка, не мой.

Миранда крепче сжала губы, чтобы сдержать рвущийся наружу яростный протест. И хоть она готова была пререкаться с Вайльдхевеном до бесконечности, вдовствующую герцогиню она огорчать не хотела. Но как он мог отрицать очевидное! Сидел безвыездно в провинции, как же!

Герцогиня посмотрела на Миранду.

— Как я понимаю, вы, дорогая моя, с этим не согласны?

Миранда кивнула.

— Ну что ж, понятно. — Герцогиня предостерегающе посмотрела на внука. — Тогда давайте это выясним? — Она вытянула руки. — Дайте мне ребенка, и мы сейчас определим, Матертон он или нет.

Миранда нерешительно помялась, удивленная такой странной просьбой. Сначала герцогиня не дала выставить их вон из дома, а теперь еще хочет подержать малыша на руках? Она недоуменно взглянула на Вайльдхевена, но он, судя по виду, был не меньше озадачен.

— Смелее, барышня.

Властность в голосе пожилой дамы заставила Миранду подчиниться без долгих раздумий. Она осторожно передала Джеймса в руки герцогине.

Он совсем немного покапризничал, но у герцогини явно был опыт обращения с младенцами. Она поворковала с ним и побаюкала, пока он снова не успокоился и не уснул, не выпуская кулачок изо рта. После чего она бережно развернула сверток и, к удивлению Миранды, откинула пеленку, обнажая ножки малыша. Она сняла с ребенка ботиночек и принялась рассматривать крошечную ножку.

— Что ж, — подытожила она, — перед нами действительно представитель рода Матертонов.

— Какого черта?.. — Герцог вскочил с места и в три прыжка преодолел гостиную, — Бабушка, что вы такое говорите?

Герцогиня подняла на него глаза.

— Торнтон, я понимаю, что для тебя это шок, но хотя бы постарайся следить за речью в присутствии дам.

— Примите мои извинения, бабушка. И, поверьте, меня это нисколько не шокировало.

— Шокировало, и еще как, — произнесла она. — Посмотри. Видишь пальчики на ноге? Второй и третий сцеплены вместе, словно растут из одного основания. Это фамильная черта Матертонов.

Миранда нагнулась ниже, чтобы разглядеть получше, и они с герцогом чуть не столкнулась лбами. Она только успела уловить исходящий от него легкий аромат сандала, как они оба тут же отпрянули назад. Лицо ее залилось краской под его вопросительным взглядом.

— Торнтон, — скомандовала герцогиня. — Ты смотришь первым.

Герцог склонился над младенцем, осмотрел его пальчики и отшатнулся назад, словно сраженный выстрелом.

— Как такое возможно? — воскликнул он в замешательстве.

— Мисс Фонтейн, — подозвала герцогиня Миранду.

Миранда наклонилась посмотреть на пальчики Джеймса.

Большой палец и два поменьше росли прямо из ступни малыша, но второй и третий будто исходили из одного основания, разветвляясь посередине. Это не было уродством или деформацией. Если специально не присматриваться, это было даже незаметно. Но сравнив со своими пальцами, каждый из которых рос отдельно, можно было понять, что у Джеймса ступня устроена иначе.

— Этот ребенок — Матертон, — заявила герцогиня. Она вернула ребенка Миранде, которая тут же стала его пеленать. — Что ты на это скажешь, Торнтон?

— Это не мой ребенок. — Миранда насмешливо фыркнула, он злобно посмотрел на нее и тут же перевел взгляд на герцогиню. — Бабушка, вы не хуже меня знаете, что девять или десять месяцев назад, когда ребенок был зачат, меня и близко не было в Лондоне.

— Это действительно странно, — согласилась герцогиня, после чего повернулась к Миранде. — Когда мальчик родился?

— Третьего марта, ваша милость.

— Если не вы его мать, то кто же?

— Ее имя Летти Дюпре. Она умерла во время родов.

— Сожалею. — Герцогиня испытующе посмотрела на внука. — Ты точно не выезжал из имения, Торнтон?

— Точно. И вы знаете, почему.

— Знаю. И если ты утверждаешь, что не являешься отцом этого ребенка, я тоже тебе верю.

— Я никогда не встречал эту Летти Дюпре, поэтому вряд ли могу быть отцом.

— Вас несколько раз видели вместе, — заметила Миранда.

— Кто видел? Вы?

— Нет. Я лишь недавно приехала в Лондон. Но есть другие люди, которые знали о вашем… знакомстве с ней.

— Я бы чертовски хотел повидать этих «других людей».

— Торнтон, придержи язык! — осадила его герцогиня.

Несмотря на раздражение, он все же почтительно кивнул герцогине.

— Прошу прощения, бабушка.

— Вот я и говорю, у тебя шоковое состояние.

— Конечно, я шокирован. Я же ничего этого не делал.

— Однако факты говорят об обратном, — заметила Миранда. Впервые за все это время у нее появилась хоть какая-то надежда, по крайней мере, в отношении будущего этого ребенка. Но вместе с тем она была разочарована. Она уже начала было надеяться, что Вайльдхевен не такой, как другие представители его сословия, не такой, как ее отец. Эти люди отказывались от нежеланных детей, как от испорченных вещей.

— Как выяснилось, этот мальчик все же принадлежит к нашему роду, — произнесла герцогиня. — Торнтон, пожалуйста, пойми меня правильно — когда ты говоришь, что никогда не встречался с матерью ребенка, я верю тебе. Однако есть доказательства, указывающие на то, что этот мальчик — член нашей семьи, а значит, ты в ответе за него, пусть даже это не твой сын.

— Взять на себя ответственность — это все равно, что признать себя виновным, — возразил он. — А я к этому непричастен.

— Торнтон, ты глава семьи.

— Очень хорошо. Раз вам так этого хочется, бабушка, я выделю средства на воспитание ребенка. Временно, — подчеркнул он. — Лишь до тех пор, пока мы не выясним, кто его настоящий отец.

Миранда хотела с ним не согласиться ради блага Джеймса. Деньги не могли заменить мальчику родительскую любовь. Но она понимала, что в ее положении выбирать не приходится и нужно соглашаться на то, что предлагают.

— Я с удовольствием и впредь буду заботиться о Джеймсе, ваша милость, пока вы не примете решения относительно его дальнейшего будущего.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, мисс Фонтейн. — В его словах явно слышался сарказм. — Оставьте Треверсу свои координаты, и я завтра же сообщу вам о своих дальнейших планах.

Он подал знак слуге, чтобы тот проводил девушку к выходу.

— Очень хорошо. — Она положила Джеймса в корзину, взяла ее и направилась к двери, но на пороге вдруг остановилась в нерешительности.

— Не беспокойтесь, — уверила ее герцогиня, правильно истолковав ее замешательство. — Мой внук всегда держит слово.

— Спасибо, ваша милость.

Напоследок еще раз взглянув на суровое выражение лица герцога, Миранда присела в реверансе и последовала за слугой к выходу.

— Эта барышня кого-то мне напоминает. — Оставшись наедине с внуком, герцогиня в задумчивости закусила губу. — Пока не знаю, кого именно, но со временем вспомню.