Около половины двенадцатого он начал зевать. Поиски увели его на окраины того, что могло бы представлять интерес. Но внезапно он замер, наклонился поближе к экрану. Это была статья из вечерней газеты начала 1987 года. Некий журналист раскопал информацию о частном банкетном ресторане в Стокгольме, где часто собирались высокие флотские чины. Пирушки явно окружали большой секретностью, допускались туда лишь очень немногие, и ни один из офицеров, с которыми журналист пытался установить контакт, говорить не пожелал. Зато разговорилась одна из официанток, Фанни Кларстрём. Сообщила о крайне неприятных, проникнутых ненавистью к Пальме разговорах, о заносчивых офицерах, о том, что в конце концов не выдержала и бросила эту работу. Среди участников сборищ упоминался и Хокан фон Энке.

Валландер распечатал эти две газетные страницы. Вместе с фотографией Фанни Кларстрём. Прикинул, что тогда ей было около пятидесяти. Значит, вполне вероятно, она еще жива. Записал и фамилию журналиста, подумал вскользь, что это уже второй банкетный ресторан, связанный с Хоканом фон Энке. Газетную статью сложил и спрятал в карман.

Удивляться не приходится, временами ходили слухи о тайных обществах и в определенных кругах полиции. Правда, Валландера в подобные компании никогда не приглашали. Разве что Рюдберг однажды предложил раз в месяц встречаться за обедом в ресторане дворца Сванехольм. Только ничего из этого не получилось.

Валландер выключил компьютер и вышел из кабинета. Но, дойдя до середины коридора, вернулся и погасил свет. Из Управления он выбрался той же дорогой, через подвал. Заодно прихватил из своего шкафчика грязные полотенца и рубашки — пора постирать.

На парковке остановился, вбирая в себя летнюю ночь. Впереди еще долгая жизнь. Жажда жизни еще велика.

Он поехал домой, спал тревожно, видел во сне Мону, но проснулся свежим и бодрым. Быстро вскочил с кровати, не желая утратить нежданную энергию, переполнявшую его существо. Уже около восьми сел за телефон, чтобы разыскать журналиста, который двадцать с лишним лет назад написал статью о тайных встречах флотских офицеров. После нескольких бесплодных попыток найти его через телефонную справочную нетерпеливо взглянул на свой сломанный компьютер и прикинул, к кому бы обратиться — к Линде или к Мартинссону. Выбрал последнего. Ответил кто-то из внучек. Завести с малышкой мало-мальски разумный разговор Валландер не успел — Мартинссон забрал трубку.

— Ты говорил с Астрид, — сказал он. — Ей три года, она огненно-рыжая и обожает дергать меня за остатки волос.

— Мой компьютер сломался. Можно немножко побеспокоить тебя?

— Если не возражаешь, я перезвоню через пять минут.

Через пять минут Мартинссон перезвонил. Валландер назвал ему имя журналиста — Турбьёрн Сеттервалль. Мартинссон быстро отыскал его след.

— Ты опоздал на три года.

— В каком смысле?

— Журналиста Турбьёрна Сеттервалля нет в живых. Погиб он, вроде бы в какой-то странной аварии с лифтом. В пятьдесят четыре года, оставил жену и двоих детей. Как можно погибнуть в лифте?

— Трос обрывается? Или дверью насмерть зажимает?

— Жаль, мало чем я тебе помог.

— Есть еще одно имя, — сказал Валландер. — Возможно, тут будет посложнее. Вдобавок риск, что и ее нет в живых, к сожалению, куда больше.

— Как ее зовут?

— Фанни Кларстрём.

— Журналистка?

— Официантка.

— Поглядим. Ты прав, тут, возможно, будет посложнее. Хотя что имя — Фанни, что фамилия — Кларстрём не из самых распространенных.

Валландер стал ждать, а Мартинссон принялся за поиски. Было слышно, как он что-то напевает, меж тем как пальцы пляшут по клавиатуре. Обычно хмурый Мартинссон явно в прекрасном настроении, подумал Валландер. Надеюсь, так будет и дальше.

— Потерпи, я перезвоню, — сказал Мартинссон. — Понадобится некоторое время.

Ему понадобилось меньше двадцати минут. Перезвонив, он сообщил, что восьмидесятичетырехлетняя Фанни Кларстрём живет в Смоланде, в Маркарюде, занимает квартиру в пансионате для стариков под названием «Лилльгорден».

— Как ты только умудряешься? — спросил Валландер. — По-твоему, это именно она?

— Я совершенно уверен.

— Почему?

— Я с ней говорил, — ответил Мартинссон, к огромному удивлению Валландера. — Позвонил ей, и она сказала, что без малого пять десятков лет работала официанткой.

— Не верится. Когда-нибудь ты должен мне объяснить, как тебе удается то, что не удается мне.

— Ищи через «hitta.se», — сказал Мартинссон.

Валландер записал адрес и телефон Фанни Кларстрём. По словам Мартинссона, голос у нее ломкий, старушечий, но с головой полный порядок.

После разговора Валландер вышел на улицу. Солнце сияло на безоблачном голубом небе. Коршуны парили в восходящих воздушных потоках, высматривая добычу в межевых канавах у полей. Ему вспомнился Нюберг и его тоска по густым дремучим лесам. А чего хочет он сам, не считая того, что уже имеет? Да ничего. Разве только денег, чтобы в зимние холода ездить на юг. Квартирку в Испании. Но тотчас же дал задний ход. Никогда он не приживется в окружении чужих людей и чужого языка, который наверняка сумеет освоить лишь кое-как. В общем, Сконе для него — последняя остановка. Пока возможно, он будет жить в своем доме. А когда не сможет жить один, надо надеяться, останется ему совсем недолго. Ничего он не боялся так, как старости, которая есть не более чем ожидание конца, время, когда вести привычную жизнь уже совершенно невозможно.

Решено. Он съездит в Маркарюд, навестит официантку. Сам не зная, чего ждет от разговора с нею. Просто не мог отделаться от любопытства, которое разбудила в нем газетная статья. Открыл старый школьный атлас. До Маркарюда всего несколько часов езды.

Выехал Валландер в тот же день, после телефонного разговора с Линдой. Дочь внимательно выслушала его. А когда он закончил, сказала, что хочет поехать с ним. Он возмущенно спросил, как, по ее мнению, Клара выдержит поездку на машине, ведь день обещает быть одним из самых жарких за все лето.

— Ханс сегодня дома. И вполне может присмотреть за своим ребенком.

— Ну, тогда, конечно, совсем другое дело.

— Ты не хочешь, чтобы я поехала. По голосу слышу.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что это правда.

Так оно и было. Валландер настроился в одиночестве совершить это небольшое путешествие на север, в смоландские леса. Автомобильные поездки без компании всегда были для него незатейливым развлечением. И иной раз он позволял себе такое удовольствие, любил побыть один в машине, наедине со своими мыслями, выключив радиоприемник и имея возможность остановиться когда угодно.

Он понял, что Линда видит его насквозь, и спросил:

— Мы что, теперь в ссоре?

— Нет, — ответила она. — Но иногда ты, на мой вкус, немного перегибаешь с чудачествами.

— Родителей не выбирают. Если я чудак, то это у меня от твоего деда, который действительно был большой сумасброд.

— Ладно, желаю удачи. Расскажешь потом, как прошла встреча. И еще справедливости ради должна сказать: ты вправду не сдаешься.

— А ты?

Она тихо рассмеялась:

— Никогда. Даже не знаю, как это пишется.

В одиннадцать Валландер выехал из дома. Около часу дня остановился в Эльмхульте, пообедал в переполненном ресторане «ИКЕА». Длинная очередь к раздаче действовала на нервы, портила настроение. И обед он заглотал слишком быстро, в сердцах. Потом свернул не туда, заплутал и в итоге добрался до Маркарюда на час позже, чем рассчитывал. На автозаправке ему подсказали, как проехать к «Лилльгордену». Выйдя из машины, он вдруг почувствовал, как все здесь похоже на «Никласгорден». Интересно, мелькнуло в мозгу, тот человек, что назвался дядей Сигне фон Энке, не наведывался туда снова? Надо в ближайшее время навести справки.

Пожилой мужчина в синем комбинезоне сидел на корточках возле перевернутой газонокосилки. Щепкой выковыривал из ножей комья слипшейся травы. Валландер спросил, где находится квартира Фанни Кларстрём. Мужчина встал, выпрямил спину. Говорил он на смоландском диалекте, который Валландер понимал с трудом: