— Несколько месяцев назад я побывала в китайском суде. Там тоже судила женщина. И относились к ней тоже с большим уважением.

Биргитта предложила зайти в кафе или в ресторан. Но Хо жестом показала на парк поблизости и расставленные там скамейки.

Они сели. Неподалеку шумела подвыпившая компания пожилых мужиков, которых Биргитта Руслин видела много раз. Даже смутно припоминала, что однажды судила одного из них за какой-то проступок, теперь начисто забытый. Вечные обитатели парка. Алкаши из парков и одинокие мужчины, сгребающие листья на кладбищах, — квинтэссенция шведского общества. Убрать их — и что останется? Она часто размышляла об этом.

Среди выпивох затесался один чернокожий. Новая Швеция и тут давала себя знать.

— Весна, — улыбнулась Биргитта.

— Я здесь, чтобы сообщить вам о смерти Хун.

Биргитта не знала, что ожидала услышать. Но только не это. Ее словно током ударило. Не от печали, а от внезапного страха.

— Что произошло?

— Она погибла в автомобильной катастрофе во время поездки в Африку. На глазах у брата. Он спасся. Вероятно, находился не в машине. Подробности мне неизвестны.

Биргитта молча смотрела на Хо, стараясь осмыслить ее слова, понять. Яркая весна внезапно подернулась тенью.

— Когда это случилось?

— Несколько месяцев назад.

— В Африке?

— В составе большой делегации Хун поехала в Зимбабве. Руководил делегацией министр торговли Кэ, поездке придавалось очень большое значение. Во время экскурсии в Мозамбик случилась эта авария.

Двое выпивох неожиданно заорали друг на друга, вспыхнула потасовка.

— Идемте отсюда. — Биргитта встала.

Они зашли в кондитерскую неподалеку, где посетителей практически не было. Биргитта попросила девушку за стойкой сделать музыку потише.

Музыку приглушили. Хо заказала минеральную воду, Биргитта — кофе.

— Рассказывайте. Подробно, медленно, все, что знаете. За те несколько дней, что я встречалась с Хун, она в некотором смысле стала мне другом. Но кто вы? Кто прислал вас сюда из далекого Пекина? А главное, почему?

— Я приехала из Лондона. У Хун много друзей, которые скорбят о ней. Печальную весть мне сообщила Ма Ли, которая вместе с Хун была в Африке. Она же попросила меня связаться с вами.

— Ма Ли?

— Она тоже друг Хун.

— Начните с самого начала, — сказала Биргитта. — Никак не могу осмыслить, что это правда.

— Мы тоже не можем осмыслить. Тем не менее это правда. Ма Ли прислала мне письмо, где рассказала о случившемся.

Биргитта ждала продолжения. И вдруг поняла, что в молчании тоже кроется некая весть. Хо создала вокруг них обеих замкнутое пространство.

— Сведения противоречивы, — сказала Хо. — Ма Ли пишет, что у нее сложилось впечатление, будто рассказ о смерти Хун, который она слышала, не вполне соответствует истине, как бы подправлен.

— От кого она услышала о катастрофе?

— От Я Жу. Брата Хун. По его словам, Хун решила заехать поглубже в буш, хотела увидеть диких животных. Шофер якобы слишком превысил скорость. Джип перевернулся, и Хун умерла мгновенно. Вдобавок машина загорелась из-за утечки бензина.

Биргитта Руслин покачала головой. И поежилась. Она попросту не могла себе представить, что Хун умерла, стала жертвой банальной дорожной аварии.

— Несколькими днями раньше между Хун и Ма Ли состоялся долгий разговор, — продолжала Хо. — Не знаю о чем. Ма Ли не нарушает оказанного друзьями доверия. Но Хун однозначно предупредила: если с нею что-то случится, вы должны об этом узнать.

— Почему? Мы были едва знакомы.

— У меня нет ответа.

— Ма Ли, наверно, все-таки объяснила?

— Хун хотела, чтобы вы знали, где найти меня в Лондоне, если когда-нибудь потребуется помощь.

Биргитта Руслин почувствовала, как с новой силой нахлынул страх. Зеркальное событие, думала она. На меня нападают посреди пекинской улицы. С Хун происходит несчастье в Африке. Каким-то образом это взаимосвязано.

Сообщение напугало ее. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, знайте, в Лондоне есть женщина по имени Хо.

— Нет, все-таки я не понимаю. Вы приехали предупредить меня? Но что может случиться?

— Подробностей Ма Ли не сообщила.

— Однако написанного в письме оказалось достаточно, чтобы вы приехали сюда? Вы знали, где я живу, где меня найти? Что написала Ма Ли?

— Хун рассказала ей о шведке-судье, госпоже Руслин, которая была ее давним близким другом. Описала прискорбное нападение и тщательное полицейское расследование.

— Она правда так говорила?

— Я цитирую письмо. Слово в слово. Кроме того, Хун упоминала о фотографии, которую вы ей показывали.

Биргитта вздрогнула:

— В самом деле? О фотографии? А больше она ничего не говорила?

— Говорила о китайце, который, как вы считали, имел отношение к событиям в Швеции.

— Что она сказала о нем?

— Хун тревожилась. Она что-то обнаружила.

— Что именно?

— Не знаю.

Биргитта молчала. Пыталась истолковать сообщение Хун. Возможно, это предостерегающий оклик из безмолвия? Хун подозревала, что с нею может случиться беда? Или знала, что Биргитте грозит опасность? Выяснила, кто такой тот человек с фотографии? Почему же тогда не сообщила об этом?

Тревога в душе росла. Хо молча в ожидании смотрела на нее.

— На один вопрос я должна получить ответ, — наконец сказала Биргитта. — Кто вы?

— Я живу в Лондоне с начала девяностых. Приехала тогда как секретарь посольства. Потом меня назначили главой британско-китайской торговой палаты. Сейчас я сама себе хозяйка, консультирую китайские компании, которые намерены обосноваться в Лондоне. Кроме того, имею дело с большим выставочным комплексом, строящимся вблизи шведского Кальмара. Работа заставляет меня разъезжать по всей Европе.

— Откуда вы знаете Хун?

Ответ прозвучал совершенно неожиданно:

— Мы родственницы. Двоюродные сестры. В общем-то знакомы с детства. Хотя Хун на десять лет старше меня.

Биргитта Руслин думала о том, что Хун якобы назвала ее своим давним другом. Здесь заключено какое-то послание. У нее напрашивался только один вывод: их короткая дружба затронула глубины. И большое доверие было уже возможно. Или скорее необходимо?

— Что было в письме? Обо мне?

— Хун хотела, чтобы вас известили как можно быстрее.

— А еще?

— Я уже говорила. Вы должны знать обо мне — где я, на случай, если что-нибудь произойдет.

— Вот здесь рвутся все нити. Что произойдет?

— Я не знаю.

Что-то в интонации Хо заставило Биргитту насторожиться. До сих пор Хо была искренна. Но здесь явно сквозила уклончивость. Хо знает больше, чем говорит, подумала она.

— Китай — огромная страна, — сказала Биргитта. — Западный человек легко путает размеры с загадочностью. Недостаток знания оборачивается мистикой. Наверняка и у меня: вот таким же образом я воспринимала Хун. Что бы она ни говорила, я никогда не могла вполне понять смысл ее слов.

— Китай не более загадочен, чем любая другая страна на свете. На Западе придумали миф, что наша страна непостижима. Европейцы так и не примирились с тем, что не понимают нашего образа мыслей. И что мы сделали множество величайших открытий и изобретений задолго до того, как вы приобрели такие знания. Порох, компас, книгопечатание — все это изначально китайское. Даже в умении измерять время первыми были не вы. За тысячу лет до того, как вы начали делать механические часы, у нас уже имелись водяные и песочные часы. Этого вы нам простить не можете. Оттого и называете нас непостижимыми и загадочными.

— Когда вы последний раз виделись с Хун?

— Четыре года назад. Она приезжала в Лондон. Мы провели вместе несколько вечеров. Стояло лето. Мы подолгу гуляли в парке Хэмпстед-Хит, и она расспрашивала, как англичане относятся к развитию в Китае. Задавала сложные вопросы и выказывала нетерпение, если мои ответы были не слишком ясны. Вдобавок она посещала крикетные матчи.

— Зачем?

— Она не говорила. Интересы у Хун порой были неожиданные.