— А может, не связываться со всем этим?

Это было примерно то же самое, как если бы женщина, сняв блузку, бюстгальтер и все остальное, со вздохом произнесла:

— Возможно, нам не стоит этого делать…

Некоторые мужчины могут усмотреть в этом проявление жеманства или даже лицемерия. Но я — стреляный воробей и знаю, что, когда женщина так говорит, на уме у нее совсем другое. А именно: «Уговори меня, дорогой!»

Однако в данный момент, признаться, никакого желания играть в подобные игры я не испытывал. Поэтому сказал:

— Ты сама все это затеяла.

— Ну… возможно, я лишь хотела, чтобы ты узнал и увидел то, что знаю и видела я. И наконец понял, что меня гложет.

— Обещаю помнить об этом до конца нашей совместной жизни.

— Немедленно перестань вести себя как дырка для клизмы!

— Слушай, когда это ты научилась так ругаться?

— А ты догадайся… — Помолчав, она спросила: — Ну так как, ты хочешь заниматься этим делом или нет?

— А что, собственно, мне это даст?

— Ничего, кроме головной боли и беспокойства.

— Что и говорить, впечатляющая перспектива.

Некоторое время мы ехали молча, потом Кейт сказала:

— Что касается Сидни Сибена, я специально пригласила его, чтобы ты мог услышать официальную версию из уст оракула.

— Я тоже мог бы изобразить оракула.

Кейт выдержала паузу, потом со значением произнесла:

— Заметь, это ты сказал. Вот почему я хотела представить тебе все аспекты этого дела. Чтобы у тебя было о нем сбалансированное представление.

Слова Кейт напомнили мне девиз ФБР, где говорилось что-то о строго выверенном балансе между истиной и справедливостью. Или, может, между справедливостью и милосердием? Или апельсинами и яблоками? Я как раз собирался спросить об этом Кейт, как вдруг она, нарушив вялое течение моих не относящихся к делу мыслей, сказала:

— Давай-ка переспим это дело.

— Прямо сейчас? — изумился я.

— Ты, конечно, спать не будешь. Надо же кому-то вести машину. Спать буду я. — Она опустила спинку сиденья, сбросила туфли, положила голову на подголовник и закрыла глаза. Некоторые женщины способны засыпать где угодно. Моя жена относится как раз к такому типу.

Несколькими минутами позже, когда мы проезжали мимо ворот Брукхейвенской национальной лаборатории, я намеренно громким голосом сказал:

— Эй! Что ты там говорила про семь основных версий?

— Угхм…

— Просыпайся, составь мне компанию. Кроме того, эти семь версий чрезвычайно волнуют мое воображение.

Кейт зевнула и произнесла:

— Версия первая… Так называемый «дружественный огонь». Иными словами, кое-кто считает, что причиной катастрофы стали действия военных, проводивших в ту ночь в океане воздушные и морские учения. По слухам, в этом районе находился радиоуправляемый самолет-мишень… Выпущенная с корабля ракета вместо мишени якобы поразила «боинг»… Или, как еще говорят, мишень столкнулась с «боингом»… но последнее маловероятно.

— О'кей. Давай следующую.

— Версия вторая. Опять же связана с военными. В данном случае речь идет о высокочастотных электромагнитных полях, массированное воздействие которых могло вызвать на «боинге» отказ всех систем… Однако это не объясняет наличия в небе огненного столба.

— А третья?

— Третья: нападение вражеской субмарины, выпустившей по «боингу» зенитную ракету типа «корабль-воздух».

— А с этой версией что не так?

— Она непосредственно связана с первой. Во время учений в этом квадрате отрабатывалась в том числе и противолодочная оборона, велся учебный поиск подводных лодок… Так что вражескую субмарину наверняка бы обнаружили.

— А как насчет одной из наших собственных субмарин?

— Это частный случай первой версии. Теперь номер четыре. О попадании в «боинг» обломков метеорита или сошедшего с орбиты космического спутника. Теоретически это возможно, но совершенно невероятно… Так на чем мы остановились?

— На пятой версии.

— Очень хорошо. Итак, версия номер пять. О подводном выбросе метана. Ее еще называют версией метанового пузыря. Природный газ вырвался из-под донных напластований, пробил толщу воды и был подожжен пламенем, вырывавшимся из сопла двигателей «боинга». Эта версия из разряда фантастических и со свидетельскими показаниями практически не согласуется. Что же касается версии номер шесть, то она не менее фантастична, поскольку связана с плазменными «лучами смерти», якобы полученными в Брукхейвенской национальной лаборатории. Но в Брукхейвене нам сразу сказали, что ни о каких «лучах смерти» ничего не знают.

— А седьмая версия что собой представляет?

— Седьмая версия имеет отношение к люку грузового отсека «боинга», который, по словам некоторых очевидцев, оторвался еще до взрыва. Это могло вызвать быструю декомпрессию, ставшую первым звеном в цепи событий, которые привели к взрыву. Но взрыв, вероятнее всего, произошел раньше отделения люка от самолета. Спокойной ночи.

— Погоди. А как же с версией ракетной атаки террористов?

— Она относится к особой категории.

— Ладно. Пусть так. Но я продолжаю думать о том, что мне сказал твой приятель Сидни Сибен. Но не о данных экспертизы, а о логике происшедшего. Зачем, в самом деле, сбивать самолет так далеко от аэропорта? И потом, с какой стати правительству покрывать террористов? Ведь версия ракетного нападения террористов, учитывая то обстоятельство, что катастрофа сопровождалась мощным взрывом над морем, который видели сотни свидетелей, освобождает от ответственности множество людей. Людей большей частью пенсионного возраста, которые не слишком хорошо справляются со своими обязанностями. Я и специалистов фирмы «Боинг» имею в виду, и чиновников из НСБТ, и персонал компании ТВА, и так далее. Не говоря уже о многочисленных страховых выплатах. Да я бы на месте правительства ухватился за эту версию обеими руками — более того, выдумал бы ее, если бы ее не было, а версию о технических неполадках постарался бы поскорее сдать в архив. Впрочем, тут есть одно «но». Правительство, вполне возможно, опасалось паники, а также дискредитации спецслужб, не сумевших предотвратить теракт. А это уже затрагивает интересы ЦРУ… — Я посмотрел на Кейт. — Эй, не спать!

Но она спала сном праведника и даже слегка похрапывала.

И я остался наедине со своими мыслями и черным ночным небом, заглядывавшим в окна моего автомобиля.

Я нажал на кнопку «пауза» анализирующего устройства, которое помещалось у меня в мозгу, потом на кнопку «перемотка» и вернулся к событиям прошедшего дня.

Картина первая. Мемориальная служба и появление на сцене моего коллеги по ОАС Лайэма Гриффита. Вполне возможно, этот парень имел отношение к пресловутой группе «Людей, поверивших показаниям двухсот свидетелей». Поразмыслив, можно было прийти к выводу, что словесные нападки Гриффита, какими бы враждебными они на первый взгляд ни казались, имели своей целью возбудить у меня интерес к этому делу. Не исключено, что именно Кейт и устроила этот спектакль. С другой стороны, тот неприятный разговор можно было толковать и напрямую — то есть как предупреждение не совать свой нос куда не надо.

Я снова посмотрел на Кейт: во сне у нее было ангельское выражение лица. Как-то не верилось, что она способна манипулировать собственным мужем. Или все-таки способна?

Картина вторая. Национальный парк Капсог-Бич. Сумерки. На пляже мужчина и женщина.

Тут же возникал ряд вопросов: видели ли они огненный столб и взрыв и засняли ли все это на видео? И почему эту парочку до сих пор не нашли? Или же нашли?

Как я уже намекал Кейт, парни из ЦРУ могли выйти на этих людей, отобрать у них пленку, а их самих уничтожить. Но нет, вряд ли. Это уже из области паранойи, которая свойственна вашему покорному слуге. Если разобраться, парни из ЦРУ ничего плохого мне до сих пор не сделали. Если, конечно, не считать покойного Теда Нэша. Но он был ренегатом, служил в ОАС, так что назвать его стопроцентным агентом ЦРУ и полноправным представителем этой организации никак нельзя. Или все-таки можно?