Ги какое-то время помолчал, как будто обдумывая ответ, и наконец заговорил ледяным тоном.

— Да. Я пошел к лестнице, пока вы все спали, и понял, на что указывают изваяния. Когда я возвращался в лагерь, мне послышался чей-то голос у обочины дороги, уже в самой сельве, и мной овладело любопытство. Там на прогалине стоял Хорхе, говоривший по радио. Я не очень хорошо знаю испанский, но понял, что речь шла о маске, и он разговаривал тихо, чтобы не привлекать внимания. В этот момент меня схватили сзади. Их было двое. Меня связали и понесли к водителю. Хорхе перевел мне их слова: они наблюдали за мной, когда я находился возле лестницы. Когда они увидели, что я слежу за их начальником, меня схватили.

— И? — Николь, похоже, не удовлетворили эти объяснения.

— Хорхе понял, что его обнаружили и что он не может отпустить меня. Он также догадался, что я понял, каким будет наш следующий шаг. Меня просто заставили идти с ними.

Французский археолог сделал жест, давая понять, что разговор закончен, по крайней мере, пока они находятся здесь.

— Я полагаю, что вы захотите увидеть все это сами. Я прихватил с собой рюкзак на тот случай, если найду маску.

«Еще одно оправдание, — подумала Николь. — Он ни словом не обмолвился о пятнах крови на прогалине. Кажется, ему есть что нам рассказать, но мы это еще проверим. Сейчас главное — маска, и тут я ему верю: ее здесь нет».

Она включила фонарик и направилась к маленькому алтарю, расположенному у стены. Что-то ее влекло к нему, однако, поразмыслив, она решила, что в нем нет ничего особенного. Он одиноко возвышался возле колонн, нарушая монотонность убранства темной комнаты, в которой они были заточены.

Город майя Тикаль, 628 год н. э.

Балам вошел в Тикаль, когда солнце уже почти зашло. Видимо, потому, что город был ему знаком, или потому, что он был погружен в глубокие размышления, Тикаль не показался ему таким впечатляющим, как во время путешествия, когда он сопровождал сына К’ана II и когда у него появилась возможность познакомиться с Никте. И все же, увидев Большую площадь, он вздрогнул, и сердце его сжалось при виде главной двери дворца, из которой в тот день появилась прекрасная принцесса.

Два воина сопровождали его по приказу Улиля, хотя молодой майя настаивал на том, чтобы отправиться одному. Все трое сменили военную форму на крестьянскую одежду, однако спрятали под ней свои острые кинжалы. В течение долгого пути у Балама нашлось время поразмыслить, и в конце концов он признался себе, что этот поход — довольно-таки безумное предприятие. Ясно же, что Никте не грозит никакая опасность, принцесса находится в своем городе, а он рискует собственной жизнью и жизнями своих спутников.

Какое-то время он проклинал свою слишком горячую кровь и жалел, что Белый Нетопырь не встретился с ним в Наранхо за день до этого. Халач виникредко навязывал свое мнение и, наоборот, побуждал каждого принимать решения самостоятельно. Но он всегда был готов дать совет, когда его об этом просили; более того, одного взгляда или простого замечания могло оказаться достаточно, чтобы склонить чашу весов сомневающегося в ту или иную сторону. Наверняка учитель заставил бы его выбросить из головы эту сумасбродную авантюру.

Однако сейчас Балам уже находился в городе, на территории, которая могла быть враждебной, и ему нужно было придумать способ добраться до любимой. В мечтах он видел, как обнимает принцессу, оставшись с ней наедине, целует ее и шепчет ей на ухо слова любви.

Но в этот момент, стоя перед многочисленными строениями, составляющими дворцовый комплекс, он решил, что ограничится короткой встречей или, возможно, передаст ей записку, что с ним все в порядке. Никте поймет, что он пришел сюда ради нее… и что он ее любит.

Собравшись подойти поближе к зданиям, чтобы найти возможность проникнуть внутрь, он попросил своих товарищей отойти в сторону и не привлекать к нему внимания. В крайнем случае он мог обратиться к стражникам, охранявшим входы, и сказать, что у него есть записка для принцессы.

Но вскоре Балам подумал, что боги услышали его мольбы. Повернув за угол, он столкнулся с Серой Газелью, служанкой Никте, бывшей почти тенью своей госпожи. Служанка едва смогла сдержать крик удивления, но юноша с улыбкой приложил палец к ее губам.

— Да, Серая Газель, это я, и мне нужна твоя помощь.

Девушка уже не раз служила наперсницей для двух влюбленных или просто присматривала, чтобы никто не мешал их встречам. Балам ценил ее и доверял ей.

Служанка не удивилась просьбе молодого майя, и если его наряд показался ей странным, то она ничем этого не выдала.

— Ждите меня здесь, когда солнце сядет, — сказала она ему. — Я проведу вас к моей хозяйке. Никто не задаст вам ни единого вопроса, если вы пойдете со мной.

У Балама возникло желание обнять ее, но он ограничился тем, что широко улыбнулся и поздравил себя, что ему так повезло. Он окажется наедине с Никте, и наконец-то все это сумасшествие оправдает себя!

Он отправился на поиски своих спутников, чтобы сообщить им, что нашел способ проникнуть во дворец.

— Не волнуйтесь, если я задержусь, — сказал он им. — Спите на той прогалине, которую мы видели за городом, чтобы я смог найти вас, если понадобится, а если нет, мы встретимся с вами утром на рассвете. Возьмите и сохраните мой кинжал.

И переполненный радужными надеждами, предвкушая свидание с принцессой, он отправился к месту встречи с Серой Газелью.

Служанка шла, на несколько шагов опережая Балама. Они проникли во дворцовый комплекс, и никто не обратил на них ни малейшего внимания. Серая Газель вручила ему большую корзину, покрытую тканью, как будто Балам был слугой-носильщиком. Юноша старался идти с опущенной головой и выражать своим видом безразличие, хотя его сердце билось учащенно.

Они вышли во внутренний дворик и пересекли его, чтобы войти в другую арку, с которой начинался новый коридор. Они дождались, когда он опустеет, хотя за некоторыми занавесками, закрывавшими проемы, которые они миновали, раздавался шум голосов. Балам подумал, что они все еще находятся в административной части дворца.

Свернув за угол, он увидел, что Серая Газель ускорила шаг и что их уже разделяло несколько метров. Но он не смог догнать ее. Из бокового помещения вышли два воина, преградив ему дорогу. Они направили ему в грудь обнаженные мечи. Он повернул голову в поисках пути отступления, но увидел лишь еще одну пару солдат, поджидавших его сзади. У него мелькнула мысль, не позвать ли девушку, которая уже скрылась в конце коридора, но он тут же понял, что это бесполезно: она заманила его сюда и передала в руки тех, кто сейчас угрожал его жизни.

Он открыл рот, чтобы изложить наспех придуманную причину, оправдывающую его присутствие здесь, но тут же замолчал. Из той же двери, откуда появились два воина, теперь вышел человек, которого он прекрасно знал.

Черный Свет посмотрел на него в упор. Балам хорошо помнил ледяной блеск этих глаз, которые, казалось, никогда не улыбались, но то, что он увидел сейчас, заставило его похолодеть. Взгляд сына Большого Скорпиона излучал такую ненависть, что молодой майя физически ощутил ее на себе.

— Вот как! — Голос Черного Света был таким же ледяным, как и выражение его лица. — Мало того что ты принял участие в заговоре, который твой король К’ан организовал против моего отца, так ты еще и стал шпионом в королевстве, являющемся нашим союзником. Воины, взять его!

Балам едва не набросился на него. Черный Свет был, по-видимому, невооружен и находился на расстоянии вытянутой руки, но в последний момент Балам догадался, что именно этого его соперник и ждал. Тогда у окружавших его мечников появится повод заколоть его.

Балам позволил двум воинам взять его за руки, в то время как третий занялся корзиной. Он почувствовал, как острие меча уперлось ему в спину. Когда его уводили, он подумал, что Никте, без сомнения, находилась в эти мгновения совсем близко, в какой-нибудь из этих бесчисленных комнат, но наверняка принцесса даже не догадывалась, что он рядом.