— Баронесса, но что же случилось?

— Последнее, что я помню, — это кафе в Больцано. Джорджио Мозер, дядин секретарь, отвез меня туда.

— А что синьор Мозер делал в Больцано?

— После похорон моей сестры дядя отдал мне его в распоряжение в качестве шофера. Он высадил меня у дверей отеля, как я и просила. Думаю, потом он вернулся в Верону. Я зашла в близлежащее кафе, чтобы выпить эспрессо… Очнулась с ужасной слабостью и головной болью в поезде на пути в Милан. Я попросила попутчицу одолжить мне сотовый и позвонила мужу. Он встретил меня на станции и отвез прямиком в клинику.

— И это все? — Инспектор не мог скрыть разочарования. — Вы уверены, баронесса?

— Да, инспектор. Я полностью в этом уверена.

На самом деле Орсина помнила другое: Джорджио вошел в кафе вместе с ней, заказал эспрессо, пока она отлучилась в уборную… После кофе — мешанина кошмаров и пустоты. Орсина почти постоянно была без сознания. Иногда она приходила в себя, глаза ее были завязаны. Орсину поили и кормили, потом делали укол, и она погружалась в забытье. Однако одного эпизода она не забудет и не станет рассказывать о нем инспектору. Орсина решила это, когда Лео оставил ее на железнодорожной станции: полиция против дяди бессильна, но разобраться с ним надо. Ее жег стыд. Только Лео может противостоять Эммануилу. Гедина останется без улик. Ничего нового Орсина ему не расскажет.

Инспектор сидел, ожидая… чего? Что Орсина признается? Сообщит подробности? Или ему нравится смотреть на нее?

— Ну что ж, — лукаво произнес Гедина. — Что вы можете сказать о профессоре Леонарде Каване?

— О профессоре Каване?

— Да.

— Не представляю, что вы желаете услышать. Профессор Кавана в Джорджтауне, читает лекции в университете.

— Вовсе нет, — произнес Гедина и описал странные обстоятельства пребывания Лео в Италии. — Я спрашиваю о нем, баронесса, потому что знаю: вы ежедневно говорили с профессором по телефону за несколько недель до убийства вашей сестры. Вы звонили ему по пути в Больцано после похорон. Что за срочное дело вы обсуждали? Вы также звонили ему два раза поздно ночью за день до вашего похищения.

— На что вы намекаете, инспектор? Мы с Леонардом друзья. Я была его ассистентом в Джорджтауне. До трагедии я изучала старинные манускрипты и советовалась с ним.

Рассказ об окровавленной комнате ошеломил Орсину. Гедина не отступал:

— Вы уверены, что ничего не упустили, баронесса? Я расследую не только ваше похищение, но и убийство вашей сестры. Есть некоторые подозрения насчет профессора. Полагаю, он замышляет нечистое.

— Мне жаль слышать подобное. Он мухи не обидит. Боюсь, как бы с ним что-нибудь не случилось.

Гедина наклонился к Орсине и прошептал:

— У меня есть письмо, которое вы написали профессору Каване несколько лет назад.

Новость застала Орсину врасплох.

«Но как?!» — думала она, пытаясь сохранить спокойствие. Лео велел секретарше уничтожить письмо вместе с остальными бумагами. О каком письме говорит инспектор? Не стоит делать поспешных выводов.

К сожалению, все обстояло именно так, как опасалась Орсина: декан Трокмортон, прочитав письмо, немедленно позвонила миссис Рид; они связались с инспектором и факсом отправили Гедине послание Орсины, адресованное Лео.

— Признаться, я впечатлен, даже тронут. Вы понимаете, что я не верю, будто вы с Леонардом друзья. Мне это не нравится. О чем еще вы солгали? О чем умолчали?

— Хорошо, инспектор. Вижу, вам нравится совать нос не в свое дело. Да, во время моего пребывания в Джорджтауне я влюбилась в Леонарда, — Орсина перешла на шепот, — но моя любовь осталась безответной. Я вернулась в Европу, встретила мистера Макферсона, а с профессором Каваной мы, повторяю, остались друзьями.

Любопытство Гедины осталось неудовлетворенным.

— Баронесса, — сказал он, — вы позвонили мужу из поезда?

— Да.

— Вы звонили с чужого телефона, верно?

— Да.

— Видите ли, баронесса, сотовый вашего мужа стоял на прослушке, и мы слышали тот звонок.

На самом деле Гедина услышал его только утром, но об этом он умолчал.

— Мы отследили номер телефона, с которого вы звонили, и знаем имя владельца.

Орсина даже бровью не повела, чем сильно удивила Гедину.

— Та женщина, — продолжал инспектор, — подтвердила, что вы ехали на поезде с высоким худым мужчиной, который попросил у нее телефон. Мы показали ей фоторобот Каваны…

Гедина сделал театральную паузу. Орсина, подождав, произнесла:

— Инспектор, я вижу и высоко ценю ваше серьезное отношение к делу, но я очень утомлена. Если у вас есть что сказать, не тяните.

— Дело в том, баронесса…

Владелица телефона не опознала Лео по фотороботу: мужчина, сопровождавший Орсину, выглядел старше, худее, носил бороду, был выше ростом и вообще… Короче, она сомневалась, что видела Кавану.

— Да, инспектор, в чем же дело?

— Кавана был с вами в поезде. Он похитил вас, но передумал… Ваш дядя или муж заплатили выкуп…

— Инспектор, вы оскорбляете меня, обвиняя во лжи, и порочите доброе имя друга нашей семьи. Я уже говорила, что очнулась в поезде совершенно одна — то есть рядом со мной не было никого из знакомых. Да, припоминаю бородатого мужчину — я просила у него телефон. У него сотового не было, и он любезно одолжил мобильный у той женщины. Да, он помог мне сойти с поезда и подождал, пока не приедет мой муж. Вот и все.

Гедина медленно и глубоко затянулся сигаретой.

— Вы уверены, что вам больше нечего сказать?

— Ну, хотелось бы…

— Слушаю, баронесса.

— Вы не могли бы здесь не курить?

Инспектор покраснел и, затушив сигарету, жестом велел Колуччи выключить диктофон.

Выходя из номера, Гедина сказал Найджелу:

— Если ваша супруга что-нибудь вспомнит, вы знаете, где меня найти.

Они неприязненно посмотрели друг на друга.

— Перед уходом, инспектор, — ответил Найджел, — переговорите с моим адвокатом.

— Инспектор, — подошел Алеманни, — мои клиенты завтра покидают Италию и в ближайшее время не собираются возвращаться. Хотелось бы оградить их от нападок прессы — баронесса нуждается в отдыхе. Общаться с моими клиентами вы будете через меня. Вам не ответят, пока вы не переговорите со мной. Я понятно выразился?

Гедина нахмурился и, тяжело дыша, покинул номер. Колуччи шел следом.

На следующий день Гедина стоял на лестничной площадке третьего этажа в стареньком отеле в центральной части Вероны. Вместе с ним прибыли Колуччи, Галлорини и четверо полицейских из штурмового отряда. Портье сказал, что подозреваемый — у себя в номере.

— Взламывайте дверь, — велел Гедина агентам.

Галлорини хотел было постучаться, но поздно — дверь выбили.

Джорджио сидел в гостиной и работал с ноутбуком.

— Какого черта? Что происходит? — возмутился он.

— Синьор Джорджио Мозер, вы арестованы, — сказал инспектор. — В наручники его.

— Арестован? За что? На каком основании? Эй, погодите!

— Сопротивление при аресте — не очень умно в вашем положении, — предупредил Гедина. — Зачтется как оскорбление представителя закона при исполнении.

Джорджио позволил надеть на себя наручники, потом повторил вопрос:

— Будьте добры, объясните, за что меня арестовали? По какому обвинению?

— Зачитать вам весь список? — Гедина сардонически улыбнулся. — Лжесвидетельство, введение в заблуждение властей, препятствие следствию, подделка доказательств, похищение и удержание человека в неволе, сексуальные домогательства и, наконец, убийство — последнее в списке, но не последнее по значению. Вы обвиняетесь в преступлениях первой степени тяжести, а также как соучастник до и после факта их совершения. Вам светит пожизненный срок без права на помилование. Есть еще вопросы?

Джорджио ошарашенно рухнул в кресло.

— Посидите, — сказал Гедина, — заодно все обдумайте, а мы займемся осмотром.

Пока полицейские обыскивали номер, Галлорини приглядывал за Джорджио.

Номер оказался большим и хорошо обставленным. Барон прилично платил своему секретарю. Гедина и его люди перерыли все ящики стола, шкафы, книги, конфисковали документы, компьютерные диски и прочее. У Джорджио было время обдумать ситуацию. Обвинение в убийстве — самое нелепое из всего списка преступлений. Он никогда в жизни никого не убивал. Все обвинения выглядели неоправданными, несправедливыми, но барон, приказав похитить Орсину, предупреждал, что это может произойти.