— За Чарльза!

Присутствующие поднялись.

— Уайтлок был женат? — поинтересовался Карнарвон после минуты молчания.

— Женат? — Леди Доусон иронически усмехнулась. — Агенты и археологи не могут позволить себе завести жену. Нет, у Чарльза Уайтлока была лишь одна возлюбленная, которой он посвятил всего себя, — «Интеллидженс сервис». Но все равно это печальная история.

— Печальная история, — повторил Пинкок и еще раз отхлебнул хереса, — такое могло случиться с каждым из нас.

Лорд Карнарвон придвинулся ближе к Пинкоку.

— Как вообще это произошло? Я имею в виду, как возникла эта конфронтация с французами?

— Я расскажу вам, — ответил Пинкок. — Мы наблюдали за людьми из «Deuxieme Bureau» уже долгое время, хотя, должен признаться, возникало ощущение, что французы сами наблюдают за нами. Вероятно, они считали, что мы где-то прячем Хартфилда. Как бы там ни было, Пауль Закс-Вилат, официальный французский консул в Александрии, на самом деле агент секретной службы. Он возглавляет небольшую, хорошо укомплектованную научную команду, в которой есть и агенты. И эти люди, кажется, обладают неизвестной нам информацией. В любом случае мы занимаемся вещами, которые нам абсолютно непонятны, начинаем вести раскопки в местах, которые наши эксперты считают бесперспективными, Мы должны исходить из того, что научная сторона у французов намного сильнее нашей. Мы отправили в Лондон сообщение с просьбой усилить нашу команду учеными, что заставило полковника Доддса забить во все колокола. Он обещал предоставить нам любую помощь, которую сможет найти. Но, прежде чем мы успели ответить, к нам из Каира пришло послание от Доддса: «Ничего не предпринимать, ждать новых указаний». Позже мы узнали, что один человек из команды французов, языковед Эдуард Курсье, обратился в британскую тайную службу. Его гнусно шантажировали и вынудили работать в проекте «Имхотеп». Он, естественно, не собирался идти на поводу у шантажистов из «Deuxieme Bureau» и хотел, если получится, поделиться сведениями с британцами.

— Сначала нам пришлось осторожничать, — перебила Дурнолая леди Доусон. — Француз мог затеять с нами двойную игру. Поэтому я предложила Чарльзу Уайтлоку прощупать его. Уайтлок оказался лучшим актером в нашей команде. Никто не смог бы сыграть британского туриста лучше, чем он. Без малейшего подозрения Уайтлок установил контакт с Курсье. Француз показался агенту серьезным человеком, и его предположения подтвердились. Казалось, Курсье очень обрадовался, когда ему предложили бежать из французского лагеря. Тем временем Закс-Вилат и его люди наткнулись на гробницу современника Имхотепа, но она им ни в чем не помогла. Поэтому они решили ночью вновь замуровать ее и засыпать песком и камнями. Уайтлок наблюдал за всем этим с безопасного расстояния и приблизился только после того, как французы сделали перерыв и ушли. У гробницы остался один Курсье. Он спрятал в гробнице все важное, и Уайтлок, действуя из самых лучших побуждений, предложил ему помочь. У Чарльза Уайтлока был с собой фальшивый план раскопок. Он должен был заставить французов заподозрить, что еще Огюст Мариетт занимался поисками Имхотепа. Для этого мы провели большую исследовательскую работу и собрали всю информацию о Мариетте, а также обозначили место, на котором предположительно можно было проводить плодотворные раскопки. Но там не было ничего, кроме песка и камней.

План должен был повести французов по ложному следу, что давало нам возможность выиграть время. А потом случилось непредвиденное: потолок гробницы обрушился. Курсье удалось уцелеть, но Уайтлок оказался погребенным под большой каменной плитой.

— Около полуночи, — продолжил Пинкок, — появился Курсье, он был совершенно разбит. «Исида» к тому времени уже причалила в трех милях от злосчастной гробницы, неподалеку от эль-Бедрашейн. Эта новость была как гром среди ясного неба. Леди Доусон, единственная из нашей команды, сохранила способность мыслить здраво. Она решила, что, если Уайтлока найдут, это выдаст нас всех. Как бы там ни было, французы тогда точно будут знать, что за ними наблюдают англичане. Поэтому было принято решение: мы вместе с Курсье должны вернуться к гробнице и попытаться вытащить труп Уайтлока. Французы пока бездействовали, и нам удалось с помощью лебедки приподнять плиту, под которой лежало тело. Довольно опасное предприятие, как теперь думается. Мы тащили Уайтлока полмили по пустыне, потом зарыли его в песок голыми руками. Все остальное мы организовали под покровом темноты следующим же вечером.

— Бедный Чарльз! — Леди Доусон поднялась и подошла к окну. На реке все еще бушевала буря. В темноте парусника не было больше видно.

— Они наверняка повернули обратно, — произнесла леди Доусон.

Картер все так же внимательно рассматривал документы, он даже не прислушивался к рассказу агента.

— Вы должны понять, — извиняющимся тоном заметил лорд, — Картер просто очень взволнован. — При этом он покровительственно похлопал археолога по плечу.

— Перед нами стоит лишь один вопрос: как поступать дальше. — Леди Доусон вдруг изменила тон, словно хотела придать словам особое значение, и резко произнесла: — В этом и кроется причина того, почему я вас здесь собрала.

— Я не понимаю, — ответил лорд Карнарвон. — Но как мое открытие связано с вашим проектом?

Картер поднял голову и молча взглянул на Эвелин. Она знала почему. Ее отец всегда говорил «мое открытие», словно сам двадцать лет рылся в песке, словно не Говард Картер, а он пожертвовал полжизни, чтобы совершить открытие. И вот теперь лорд говорил «это мое открытие». Эвелин почувствовала, что творилось в душе у археолога, ибо эти слова уязвили и ее.

Лицо леди Доусон стало еще более строгим, глаза блестели, наконец она ответила со вздохом:

— Лорд Карнарвон, мне кажется, вы неверно понимаете суть дела. Речь идет не о моем или вашем проекте, а о деле государственной важности. Военный министр, как постоянный представитель Его Величества, принимая во внимание важность этого дела, взял под личный контроль проект «Имхотеп». Это означает, что в случае реальной опасности нужно будет исполнять приказы военного министра.

— Интересно! — воскликнул Карнарвон с неприкрытой язвительностью — такая манера была присуща всем британцам, в особенности лордам. — Я задаю себе только один вопрос: что связывает ваши многолетние безуспешные поиски малоизвестного создателя пирамиды с моим открытием? Наверное, это единственный случай, когда найдена нетронутая усыпальница фараона, и мы вообще не представляем, что нас ожидает за запечатанной стеной.

— Все равно, — ответила леди Доусон с присущей ей холодностью (в щекотливых ситуациях она всегда вела себя подобным образом). — Все равно, кто обнаружил нетронутую гробницу, все равно, потому что мы не знаем, что нас там ожидает, поэтому волнений и суеты вокруг этого проекта будет больше, чем когда бы то ни было.

Картер покачал головой.

— Не могли бы вы объяснить точнее, о чем идет речь?

И тут в дискуссию вмешался Пинкок.

— Идея принадлежала Джеффри Доддсу, — сказал он, — и я считаю ее блестящей. До сих пор мы тратили все наши силы на то, чтобы скрыть свою деятельность. Ваше открытие, лорд Карнарвон, привлечет в Луксор репортеров со всего мира. Следует ожидать, что ученые и археологи съедутся в Долину царей, а на всех остальных археологических площадках будет пусто как никогда.

— Я понимаю, — бросил Карнарвон. — Вы хотите, чтобы мы здесь откапывали фараона, а вы в это время спокойно работали в Саккаре.

— Именно так. В ближайшую неделю из Оксфорда в Каир прибудет команда археологов. Министр внутренних дел лично добыл им лицензию на раскопки. Управлять ходом работ будет профессор Уинберри. Он уже составил карту, на которой обозначены все археологические изыскания, проводившиеся в Саккаре, и сделал вывод: есть место размером с футбольное поле, где по необъяснимым причинам поиски еще никто не вел.

— Звучит неплохо.

— Я хотел бы попросить всех присутствующих держать эту информацию в строжайшей тайне. О подробностях предприятия информирован только Уинберри. Даже его команда толком не знает, что они будут искать.