Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ушла? Но куда?

Старик пожал плечами.

— Ушла прочь! Теперь я здесь живу.

— Но этот дом принадлежит…

— Мустафе-ага Аяту, — перебил его старик, — он сдает его мне.

— А куда ушла Халима? — настойчиво повторил Омар.

— Как тебя зовут? — поинтересовался старик.

— Омар Мусса.

Не глядя на него, старик поднялся, прошел в дом и вернулся обратно с письмом, которое молча вручил Омару. Мальчик взял его в руки и прочитал:

«Мой дорогой! Мужчина, который передал тебе это письмо, знает его содержание, потому что он записал каждое слово, которое я ему сказала. Я знала, что ты придешь, несмотря на мои предупреждения. Ты своенравный парень. Но пусть тобой не владеет высокомерие. Аллах любит только тех, кто проявляет смирение. Постарайся смиренно принимать все, что уготовил тебе Всемилостивый, и уйди из этого места, которое принесло тебе столько мучений, потому что зло все еще подстерегает тебя.

Меня ты больше никогда не увидишь. Не спрашивай почему. Есть вещи, которые нельзя знать никому. Мое сердце обливается кровью, а душа болит от одной мысли, что мне придется расстаться с тобой навсегда, но так будет лучше. Люби меня в своих мыслях, как я люблю тебя. Во имя Аллаха, Всемилостивого и Всемогущего. Халима».

Когда Омар отвел глаза от листка, старик куда-то исчез. Солнце алело в утренней дымке. С берега доносились крики паромщиков. Упрямо кричал осел, козы прыгали по грунтовой дороге. Омар отправился в путь.

На краю эль-Курны, там, где пыльная дорога разветвлялась и одна тропа вела в Дейр эль-Бахри, а другая — в Долину царей, Омар остановился. Ему показалось, что он слышит знакомый звук, слабый и назойливый, похожий на звук точильного камня. Откуда он знает его? Паренек прошел еще немного и снова встал как вкопанный. Ошибиться было невозможно: он слышал это шипение в гробнице, в которой его держали похитители.

Омар осмотрелся по сторонам. На западе начинали краснеть утесы, а на востоке, по ту сторону Нила, сквозь утреннюю дымку проступали очертания храма Луксора. Какие тайны скрывала эта суровая местность? Где — в прошлом или настоящем — находится разгадка этих странных, таинственных событий?

Глава 3

Берлин, улица Унтер-ден-Линден

Поистине, Аллах сведущ в скрытом на небесах и на земле; Он ведь знает про то, что в груди!

Он — тот, кто сделал вас наместниками на земле; кто был неверным — против него его неверие; неверие увеличит для неверных у их Господа только ненависть; неверие увеличит для неверных только убыток!

Коран, 35 сура, 38, 39 аяты
Свиток фараона - i_005.png

Весна в Берлине. Из гостиницы «Бристоль», что на Вильгельмштрассе, вышла эффектная, богато одетая дама. Ее короткие иссиня-черные волосы почти полностью скрывала широкополая шляпа с разноцветными перьями. Со светлым, с рюшами зонтиком от солнца, который она использовала как прогулочную трость, дама прошла к самодвижущимся коляскам, стоявшим у гостиницы. Водитель распахнул перед дамой дверцу и поддержал ее за руку, помогая забраться внутрь.

Весна в Берлине. Из гостиницы «Бристоль», что на Вильгельмштрассе, вышла эффектная, богато одетая дама. Ее короткие иссиня-черные волосы почти полностью скрывала широкополая шляпа с разноцветными перьями. Со светлым, с рюшами зонтиком от солнца, который она использовала как прогулочную трость, дама прошла к самодвижущимся коляскам, стоявшим у гостиницы. Водитель распахнул перед дамой дверцу и поддержал ее за руку, помогая забраться внутрь.

— К Адмиральскому дворцу! — холодно произнесла прекрасная дама. Судя по акценту, она приехала из-за границы.

Водитель приложил два пальца к козырьку и тут же взялся за рукоять, торчавшую спереди машины. Он резко рванул ее вверх, и автомобиль заурчал.

Этим новомодным автомобилям, которых в городе насчитывалось уже более семи тысяч, было запрещено ездить быстрее двадцати пяти километров в час. Поэтому иностранке представилась возможность любоваться городом из салона. Мимо проплывали улицы, широкие бульвары, господские дома периода грюндерства, фасады домов с массивными скульптурами и лепниной. В домах вместо парадных дверей — высокие порталы из стекла и черного кованого железа, а оконные парапеты — из сверкающей меди или даже хвастливо позолоченные. Большая пешеходная улица, когда-то самая роскошная улица в империи под названием Унтер-ден-Линден, уходила все дальше и дальше на запад к Курфюрстендамм, потом к Тауэнтциенштрассе и к району между Ноллендорфплац и Виктория-Луизе-плац, где за несколько лет, словно грибы после дождя, появились бесчисленные кафе с музыкой, бары и квартиры (иногда даже с телефонами) для так называемых актрис. Бросались в глаза столбы, на которых были расклеены афиши, предлагающие развлечения различного характера, реклама моющих средств и плакат с предупреждением о необходимости придерживаться правил дорожного движения, подписанным начальником берлинской полиции. «Дорожное полотно предназначено только для движения транспорта, — говорилось в этом оповещении. — При сопротивлении властям будет применяться оружие. Я предупреждаю зевак». Плакат адресовался прежде всего левым демонстрантам, а над фразой «Я предупреждаю зевак» в народе много шутили.

У английского посольства машина свернула направо, на улицу Унтер-ден-Линден. Сейчас, в начале мая, деревья стояли в пышной зелени, шофер ехал по пустой полосе, поглядывая в зеркало заднего вида на свою спутницу.

Одинокая дама едет в пять часов дня в Адмиральский дворец? Разве можно оставить такое без внимания! Ведь у этого универсального магазина развлечений была не лучшая слава. Здесь в это время можно было встретить девушек с Тауэнтциенштрассе, тех самых, которых днем на этой улице приглашали на мороженое, а вечером они, броско накрашенные и припудренные, не стесняясь, болтали о дорогих коктейлях. Честно говоря, дама, которую он вез, была слишком изысканно одета и ухожена, чтобы причислить ее к «тем самым». Однако и на «приличную» женщину она не походила. Может, это дама полусвета?..

Автомобиль остановился у Адмиральского дворца. Над входом, который был выполнен в помпейско-византийском стиле и больше подходил для какого-нибудь храма, громоздилась надпись из букв в человеческий рост — название чудовищной ледовой пантомимы: «Ивонна». Слуги в ливреях распахнули двери: посреди колонн и мозаик, красного плюша и пальмировых пальм играл оркестр, вокруг царила торжественная атмосфера кофейни, заполненной господами в визитках и дамами в платьях, украшенных блестками. Звучала композиция «В Шенеберге в месяце мае».

Иностранка отыскала свободный столик и, усевшись в плюшевое кресло возле оркестра, начала рыться в своей сумочке. Наконец она вытащила длинный мундштук, вставила сигарету и стала ждать, когда пожилой мужчина, сидевший напротив, заметит ее безвыходную ситуацию и поднесет спичку. Когда ее Ожидания оправдались и мужчина, нерешительно кашлянув, попытался завязать разговор, дама сделала вид, будто не понимает его. Она ответила по-английски, и, поскольку пожилой господин не знал этого языка, ему пришлось вежливо откланяться.

— Hallo, леди Доусон!

Дама подняла глаза и увидела обрюзгшее лицо молодого человека. На нем был костюм и накрахмаленный воротничок. Но с первого взгляда можно было сказать, что он не каждый день носил эту одежду и, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я вас сразу узнал по описанию, — сказал он с сильным акцентом, — если позволите.

— Значит, вы — мистер Келлерманн, — сделала вывод дама. — Вы знаете, о чем идет речь?

Келлерманн заерзал в своем кресле.

— Понимаете, слово «знать» — это небольшое преувеличение. Но вы ведь наверняка скажете, чего от меня ждете, леди Доусон?

Подозрительно поглядывая по сторонам, дама выудила из своей сумочки конверт. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, она вытащила из него лист бумаги и развернула перед Келлерманном. Там был план большого здания.

24
{"b":"143210","o":1}