Я сидела рядом и держала его за руку, отслеживая пульс. Слава богам, он был ровным. Некоторые лечебные заклинания я знала, но этот опыт будет для него даже похуже огненного заклятия. И к кому бежать, шхэн бы это побрал? А, к Гельде, точно. Она о своем любимом некроманте позаботится. Шхэн, еще бы дорогу к ней вспомнить. Далекий лес невнятно шелестел ветками, кричали какие-то ночные птицы, резко, словно пугая самих себя. Пальцы некроманта шевельнулись, потом он медленно сжал мою ладонь. Живой. Я держала его руку осторожно, словно хрупкие разбитые черепки.

– У нас проблемы? – тоскливо спросила я.

– У нас проблемы, – согласился он.

– Ничего, мы уже дойдем скоро, – пыхтела я, пытаясь утешить. В утешении некромант не нуждался. По виду он вообще ни в чем не нуждался, у него было абсолютно непроницаемое, застывшее лицо, как гипсовая маска. Скорее, я пыталась успокоить себя. Он был длинный и шхэново тяжелый, и хотя лишь слегка опирался на мое плечо, я чувствовала себя как древний проклятый маг, которого, по преданиям, заставили держать небо. Но облегчение, что он жив, придавало мне сил. Я бы его и до границы соседней империи доперла, если надо.

Веофелий ничего так и не сказал мне, но то и дело я ловила на себе его странный, какой-то задумчивый взгляд. В нем не было никаких эмоций, которые можно было бы распознать и подготовиться к ним, и, глядя в его глаза, я словно проваливалась в непонятную глубину. Так смотрела на меня Тьма-за-Гранью, безразличная, живая, необъяснимая. Некромантская сущность.

– Извини. Я неправильно кости разложила, да? Из-за меня ритуал сорвался? Как только тебе лучше станет, я уеду. Зачем тебе такая бездарная помощница. Извини, – снова повторила я.

Он смотрел. Глаза – как черные провалы. И ничего не говорил.

– Вел, ты меня слышишь? Шеф!

Он медленно разлепил губы:

– Слышу.

И все. Я ненавижу такие ситуации, когда не знаю, чего ожидать. Суетишься, волнуешься, непонятно чего боясь. Ну, наори на меня! Обвини! Только не молчи, придурок! Не надо этой шхэновой тишины. Знаю, я виновата, я где-то напутала и причинила тебе боль, ну скажи же это! Ну почему с ним вечно что-то случается? Он бы и в ведре утонул со своим везением.

– Из-за меня ритуал сорвался, да? Я что-то сделала?

Он снова молча посмотрел на меня и отвернулся. Шхэн, если это из-за меня на самом деле, я же от чувства вины сдохну… Будь некромант более хлипким, такой удар бы его прикончил. Швырни его о стену с такой силой, он мог бы ее пробить. Больше никогда не буду участвовать в ритуалах, за все золото мира. Никогда.

До дома мы добрались с трудом, шатаясь и держась за стены. Веофелий кое-как поднялся на второй этаж и, не раздеваясь, рухнул на кровать, отрубившись еще до того, как голова коснулась подушки. Кажется, дойти сюда стоило ему больше сил, чем он показывал. Мучаясь от чувства вины, я стащила с него сапоги, уставившись на его полосатые, застиранные до неопределенных оттенков носки. С черной одеждой они смотрелись настолько нелепо, что некоторое время я просто тупо глядела на них, забыв, что собиралась сделать. Интересно, какие у него еще тайные пороки? Белье с сердечками? Маг, носящий полосатые носки, архимагистром никогда не будет – это незыблемое, как законы вселенной, хоть нигде и не записанное правило. Но главное – жив.

Я стащила с него верхнюю куртку, с трудом, уперевшись ногой в кровать, вытащила из-под него одеяло, прикрыла. Длинные ноги нелепо торчали, как жерди, свешивались с кровати, нормально уложить его я так и не смогла. Глядя на Веофелия, хотелось прибавить «горе луковое», как любит укоряюще говаривать моя двоюродная бабка. Странный человек. И не только потому, что некромант. Видывала я темных магов всяких, но этот такой неуд… неважно. Безобидный, добродушный и просто притягивающий неприятности. Пусть себе спит.

Я без сил рухнула в кресло. Как только я разобралась с некромантом, они у меня как-то сразу закончились. И еще оказалось, что я трясусь мелкой дрожью. Я просто не могла заставить себя встать. От одной мысли идти куда-то и что-то делать появилось ощущение, что меня стошнит. Какой из меня настоящий маг? Парочка гребаных заклинаний, там, на кладбище и здесь, а я уже готова в обморок от страха упасть. А ведь мне всегда, всю жизнь придется быть готовой к опасности. Шхэн, я же рассчитывала с Ротаром отправиться на Приграничье, где самые большие заработки и самые большие приключения. Но реальная жизнь, как всегда, испоганила мои планы. Мне, наверно, не хватит духа. Меня хватит только на то, чтобы забиться в шкаф в пустом доме где-нибудь подальше от всех и проторчать там всю жизнь. Сейчас я прям мечтала об этом. Я самый трусливый маг в мире. Позор.

Впрочем, Веофелию хуже. Бедолага, занесло же его в провинцию. Все его боятся, почти ни с кем не общается, родственников нет. А не будь меня, случись еще что-то во время ритуала, так и лежал бы на земле до утра. Завел бы собаку, что ли. Или постоянного помощника. Или мотал отсюда в другой город. Большой. Где на некромантов не смотрят как на диковинку. Потом скажу. Утром он меня уволит, и я ему напоследок все скажу…

Разбудили меня какие-то странные звуки. Я не помнила, когда успела закрыть глаза. На улице уже светало, эта непомерно длинная ночь подходила к концу. Некромант что-то бормотал во сне в подушку, беспорядочно выкрикивал, призывая к чему-то, но я не могла распознать слов. А потом тихо так, недоверчиво спросил:

– Клара?

В его голосе было столько надежды и горечи, словно он после долгих лет увидел очертания знакомой фигуры и, стоя у нее за спиной, все еще не знал точно, что он испытает, если этот человек обернется, – радость встречи или разочарование.

– Клара? – повторил он.

– Клара, Клара, – максимально мелодичным голосом выдала я, присаживаясь у кровати на корточки. Почему-то его бывшая возлюбленная представлялась мне неземным, эфемерным существом с длинными светлыми волосами, в каком-нибудь воздушном полупрозрачном платьице в цветочек и с венком из ромашек на башке. Веофелий Саторски, по-моему, просто не мог бы полюбить какую-нибудь другую. Среагировал он, как обычно, странно. Резко дернулся и подскочил на кровати, нервно озираясь, я аж от неожиданности потеряла равновесие и уселась на полу.

– Плохие сны? – сочувственно спросила я, чтобы хоть что-нибудь сказать. Когда Веофелий понял, что неведомой невесты рядом не обретается, он слегка успокоился. С недоумением повертел головой по сторонам, пытаясь определить, откуда идет голос, и только через пару секунд нашел меня.

– Вот сижу, проверяю чистоту пола, – пояснила я.

– Ты что, нарочно? Тебе заняться больше нечем? – накинулся на меня Веоф. Видно, решив помочь ему из добрых побуждений, я ему здорово испортила настроение и сон. К шхэну. Я уже изгадила все, что могла.

– Вам уже лучше? Ложитесь обратно. Хотите, я вам что-нибудь принесу? Только скажите.

Он запнулся, пытаясь ответить, словно что-то резко вспомнив, и снова посмотрел на меня тем странным вчерашним непроницаемым взглядом. Сплошная чернота зрачков, и какой-то вопрос, застывший в самой глубине.

– Да вы не волнуйтесь, я днем уеду. Или как только вам станет лучше. Сразу же возьму билет на экипаж.

– Так. Ясно, – тихо сказал он. Потом встал, шатаясь, подошел к двери и завозился с замком, тщательно запирая ее. Я отступила к стене. На всякий случай.

– Садись в кресло. Поговорить надо.

У него был такой голос, что невозможно было не послушаться. Наниматель явно собирался сказать мне какую-то гадость. Да я и сама предлагала уволиться. К чему разводить трагедию, на этой работе свет клином не сошелся. Обидно, конечно, но, кажется, он переживает больше меня. Еще утешать его придется.

Я послушно села в кресло. Рассвет золотистой масляной дымкой затекал в комнату, успокаивал и прогонял любые страхи, словно говоря, еще пара минут, еще немножко, и наступит новый день, и весь вчерашний ужас исчезнет, растворится в солнечных лучах. Темный маг, судя по сосредоточенному насупленному лицу, очевидно, так не думал, но на то он и темный. Веофелий присел напротив меня на корточки, положил ладони на подлокотники моего кресла, словно боялся, что я сбегу и не дам ему договорить.