– Значит, вы рассчитываете на то, что сами станете послом.

– Допустим, – сказала она, приподняв уголки рта. – Это было бы совершенно естественно. Но боюсь, нам никогда не угадать, что решит Министерство иностранных дел Королевства Норвегия.

В кабинет скользнула тень, и перед Харри возникла чашка.

– Вы пьете чаа раун? – спросила фрёкен Виг.

– Не знаю.

– Простите, – улыбнулась она. – Я забыла, что вы у нас новичок. Это таиландский черный чай. Видите ли, я практикую здесь high tea[12]. Хотя, если строго следовать английской традиции, чай следует пить после двух часов.

Харри поблагодарил за угощение, и, когда в следующий момент опустил глаза, в его чашке уже было что-то налито.

– Я-то думал, что эти традиции исчезли вместе с английскими колонизаторами.

– Таиланд никогда не был колонией, – улыбнулась она. – Ни английской, ни французской, в отличие от соседних стран. И тайцы страшно гордятся этим. Слишком гордятся, на мой взгляд. Немного английского влияния еще никому не помешало.

Харри достал блокнот и спросил, не мог ли посол оказаться замешанным в какой-нибудь афере.

– Афере, инспектор?

Он кратко пояснил, что он понимает под аферой и что более семидесяти процентов совершенных убийств связано с тем, что жертва занималась чем-то незаконным.

– Незаконным? Мольнес? – Она замотала головой. – Он не такой… не был таким.

– Вы не знаете, враги у него были?

– Даже представить себе не могу. Почему вы спрашиваете? А может, это никакое не политическое убийство?

– У нас пока слишком мало фактов, так что мы рассматриваем все возможные версии.

Фрёкен Виг рассказала, что в понедельник, когда его убили, Мольнес уехал на встречу сразу же после обеда. Он не сообщил, на какую именно, но в этом не было ничего необычного.

– У него с собой всегда был мобильный телефон, так что мы могли переговорить с ним, если возникали какие-то дела.

Харри попросил разрешения осмотреть кабинет посла. Фрёкен Виг пришлось провести его еще через две двери, установленные «в целях безопасности», чтобы наконец отпереть третью, которая вела в искомый кабинет. Там ничего не трогали, как и просил Харри перед отлетом из Осло. Повсюду великое множество бумаг, папок, сувениров: они громоздились на полках, ими были увешаны стены.

Над грудой бумаг висел портрет норвежской королевской четы: король и королева величественно взирали вниз, прямо на посетителей, а окна кабинета, по словам Виг, выходят на Куинс-Риджент-парк.

Харри нашел ежедневник, но записей в нем было немного. Он проверил день, когда произошло убийство, но на эту дату стояла одна-единственная пометка: «Ман Ю», знакомое сокращение «Манчестер Юнайтед», если он не ошибается. Наверное, посол записал для памяти, когда по телевизору будут транслировать футбольный матч, подумал Харри и по служебной привычке выдвинул ящики письменного стола, но тут же понял, что одному ему не справиться: безнадежно обыскивать кабинет посла, если не знаешь, что именно искать.

– А где его мобильник? – спросил Харри.

– Как я и говорила, он всегда носил его с собой.

– Но в мотеле мы не обнаружили никакого телефона. И я не думаю, что убийца был вором.

Фрёкен Виг пожала плечами:

– Может, кто-то из ваших тайских коллег его «конфисковал»?

Харри предпочел воздержаться от комментариев и вместо этого спросил, не звонил ли Мольнесу в тот день кто-нибудь из посольства. Фрёкен Виг заколебалась, но пообещала узнать. Харри в последний раз окинул взглядом кабинет.

– Кто из посольских последним видел Мольнеса?

Она задумалась.

– Должно быть, Санпхет, его шофер. Они с послом были добрыми друзьями. Шофер очень тяжело переживает утрату, поэтому я отпустила его на пару дней.

– Почему же он не отвез посла на встречу в день убийства, раз он шофер?

Она пожала плечами:

– Я тоже думала об этом. Посол не любил ездить по Бангкоку один.

– Гм. А что вы можете рассказать мне о шофере?

– О Санпхете? Он служит в посольстве с незапамятных времен. Никогда не бывал в Норвегии, но знает названия всех норвежских городов. И еще имена всех королей. И Грига любит. Не знаю, есть ли у него дома проигрыватель, но мне кажется, он собрал все существующие диски с музыкой Грига. Очень приятный пожилой таец. – Она наклонила голову набок и обнажила десны.

Харри спросил, не знает ли она, где можно встретиться с Хильде Мольнес.

– Она у себя дома. Боюсь, в ужасном состоянии. Я хотела бы посоветовать вам подождать немного, прежде чем говорить с ней.

– Благодарю за совет, фрёкен Виг, но мы не можем позволить себе такую роскошь, как ожидание. Не могли бы вы позвонить ей и сообщить о моем прибытии?

– Да, понимаю. Извините.

Он повернулся к ней:

– Откуда вы родом, фрёкен Виг?

Тонье Виг удивленно посмотрела на него. А потом заливисто рассмеялась, но смех ее звучал несколько напряженно.

– Это что, допрос, инспектор?

Харри не ответил.

– Если это так важно, то я выросла во Фредрикстаде.

– Я так и подумал, когда вас услышал, – сказал он, подмигнув.

Изящная тайка в холле запрокинула голову, сидя на стуле, и впрыскивала себе в очаровательный носик какой-то спрей. Харри деликатно кашлянул, она вздрогнула и смущенно захихикала, с глазами, полными слез.

– Простите, но в Бангкоке очень грязный воздух, – сказала она.

– Я это заметил. Не дадите ли мне номер шофера?

Она покачала головой и шмыгнула носом.

– У него нет телефона.

– Ну что же. А жилье-то у него есть?

Его шутка ей явно не понравилась. Написав на листке адрес шофера, она подарила ему на прощание едва заметную улыбку.

Слуга уже стоял в дверях, когда Харри шел по аллее, направляясь к резиденции посла. Он проводил Харри через две большие комнаты, изысканно обставленные мебелью из тростника и тика, и вывел через террасу в сад, разбитый позади дома. Орхидеи полыхали желтым и синим, а под сенью больших раскидистых ив порхали бабочки, словно вырезанные из цветной бумаги. Возле бассейна в форме песочных часов они нашли жену посла, Хильде Мольнес. Она сидела в плетеном кресле, одетая в розовый халат, перед ней на столике стоял такой же розовый коктейль, и ее солнцезащитные очки закрывали пол-лица.

– Вероятно, это вы – инспектор Холе, – проговорила она с твердым «р», что выдавало в ней уроженку района Суннмёре. – Тонье позвонила мне и сообщила, что вы направляетесь ко мне. Хотите что-нибудь выпить, инспектор?

– Нет, благодарю.

– Напрасно. Знаете ли, следует пить в такую жару. Вспомните о балансе жидкости в организме, даже если вам не хочется пить. Здесь слишком быстро происходит обезвоживание.

Она сняла очки; глаза у нее, как Харри и предположил при виде ее черных как вороново крыло волос и смуглой кожи, оказались карие. Живые, но покрасневшие. Горюет или напилась с утра, подумал Харри. Или и то и другое.

Он прикинул, что ей на вид сорок с небольшим, но выглядела она превосходно. Чуть поблекшая красавица средних лет, из высшего слоя среднего класса. Кажется, он видел ее раньше.

Харри уселся в другое плетеное кресло, которое тотчас прогнулось, облегая тело, словно только его и дожидалось.

– В таком случае я бы выпил воды, фру Мольнес.

Она отдала распоряжения слуге и, махнув рукой, выпроводила его из сада.

– Вам сообщили, что вы можете увидеть вашего мужа?

– Да, благодарю, – сказала она.

Харри отметил резкие нотки в ее голосе.

– Мне наконец позволили увидеть его. Человека, с которым я прожила в браке двадцать лет. – Ее карие глаза потемнели, и Харри подумал, что, пожалуй, правильно говорят, будто к берегам Суннмёре в свое время прибило немало португальцев и испанцев, потерпевших кораблекрушение.

– Я вынужден задать вам несколько вопросов, – произнес он.

– Тогда поторопитесь, пока на меня еще действует джин. – И она перекинула через колено стройную, загорелую и наверняка только что выбритую ногу.