После молчания, которое мне показалось бесконечным, он едва слышно произнес:

— Вы сумасшедший. Откажитесь от этой затеи. Вы не знаете, во что ввязываетесь, чему подвергаете их, — добавил он, указав на Ганса и Амину.

— У меня нет выбора, профессор. Я должен найти гробницу Ахилла, найти любыми…

— Замолчите! — закричал он, втянул голову в плечи и посмотрел по сторонам, словно ожидая, что полчище демонов сейчас выскочит из стен и набросится на него.

— Профессор, я знаю, что вы вели поиски на городище Трои, где Ахи…

— Не произносите здесь этого имени, вы сумасшедший! — Казалось, у него сейчас начнется истерика. — Кто знает, не подслушивает ли нас сейчас кто-нибудь?! А если они оснастили эту комнату микрофонами?! Они способны на все…

— Кто? — спросила Амина. — О ком вы говорите? Кто эти люди?

Он откатил свое кресло к стене библиотеки.

— Уезжайте! Уезжайте и оставьте этот безумный проект! Вы не знаете, на что они способны! Уезжайте!

— Профессор Тул, я…

— Уходите! Уходите, или я вызову охрану!

— На карту поставлена жизнь моего брата! Вы должны сказать нам все, что знаете!

Тул подкатил кресло к своему письменному столу и взял трубку телефона, но руки у него так сильно дрожали, что она выскользнула. Я поспешил к нему, чтобы как-то подбодрить, но Амина остановила меня:

— Морган! Нет! Это бесполезно, он запуган.

— Профессор… — умоляюще сказал я.

Но Тул уже набрал номер. Я подскочил и опустил руку на телефон, чтобы прервать соединение, и профессор глухо вскрикнул. Глядя на его искаженное ужасом лицо, я на минуту испугался, как бы с ним не случился припадок.

— Это бесполезно, — процедил я. — Мы уходим. Но я вернусь. День за днем я буду неотступно преследовать вас, и рано или поздно люди, которых вы так боитесь, кое в чем усомнятся. Вы этого хотите?

Тул униженно замотал головой.

— Тогда помогите мне! Скажите, что вам известно.

— Не делайте этого… — плаксивым голосом сказал он.

— Говорите! В ваших руках жизнь человека!

— Вы не понимаете…

— Ладно, — прорычал я. — Приготовьтесь, вы увидите, что с сегодняшнего дня я буду ходить по вашим следам, как собака, выслеживающая дичь!

Я повернулся, чтобы уйти, мои растерянные спутники последовали за мной. Из музея я вышел разъяренный.

— Морган! — с укором сказала Амина. — Ты зря так обошелся с ним!

— Нам нужна информация, которой он владеет!

— Но этот человек — старик в инвалидном кресле!

— Этот человек — эгоистичный и скудоумный старик, готовый пожертвовать полным жизненных сил молодым человеком, сделав его заложником, и все это ради того, чтобы еще на несколько лет продлить свою замешанную на лжи жизнь! Вот кто он!

Я остановил первое попавшееся такси, и мы в молчании заняли в нем места. Тул заговорил бы. Он был готов на все, чтобы спасти свою жалкую шкуру, и, приставь я к его виску пистолет, он бы уступил.

Наскоро пообедав, мы в самом мрачном настроении вернулись в гостиницу, чтобы немного отдохнуть. Температура воздуха подбиралась к тридцати шести градусам, и хотя море было рядом, мы не чувствовали себя бодрее. К тому же я не видел, что мы могли бы теперь сделать, кроме как ждать и снова обратиться к Тулу.

Раздевшись, я растянулся на постели, тщетно пытаясь уловить легкий ветерок, который проникал через большое открытое окно. Добрых полчаса я крутился и вертелся, безуспешно пытаясь заснуть под громкие звуки клаксонов. Наконец я встал, закрыл окно и задернул занавеску, потом снова со вздохом повалился на постель. Лопасти вентилятора под потолком крутились с тихим шумом — «Ф-р-р, ф-р-р», — что напомнило мне другое ожидание, четыре года назад, в гостинице в Дели.

Было гораздо жарче, чем в Чанаккале, и окна тоже были закрыты, не давая проникнуть в комнату плотному зловонному туману, который постоянно висел над городом. Шум вентилятора не мешал Этти спать крепким сном. Закрыв глаза, я мог ощутить запах его смуглой кожи. Когда мы вернулись во Францию, еще подростками, я часто дрался с грязными мальчишками, которые зажимали носы, когда он проходил мимо, уверяя, что от него плохо пахнет. А я обожал эту экзотическую смесь запахов пряностей, кедра и муската. В то утро в Дели шум машины для вывоза мусора заставил его очнуться от сна. Его золотистые глаза округлились, он задрожал всем телом.

— Этти, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я должен был тебя послушаться, — дрожащим голосом проговорил он, с трудом выдавливая из себя слова. — Мы не должны были ходить на ту сторону города…

Он хотел снова увидеть один из тех кварталов, где провел часть своего детства. В получасе ходьбы от гостиницы смуглые ремесленники обрабатывали шкуры животных. Там стояло зловоние, запах мочи, которую использовали для выделки кожи, ее подносили в ведрах и бидонах далиты. Эту работу выполнял Этти многие месяцы вместе с одним из своих дядей, чтобы заработать несколько рупий.

Скрежет металла усилился, и брат прижался ко мне.

— Этти, это всего лишь машина для мусора, — шептал я, гладя его по голове, словно маленького напуганного ребенка.

— Нет… — стонал он. — Если бы ты не проснулся вовремя, они бы тебя укололи, и рана загноилась бы. Нельзя спать так долго, никогда…

Я обнял его за плечи, постарался приподнять его подбородок, а он яростно сжимал веки и мотал головой, словно стараясь прогнать дурной сон. Я даже на мгновение подумал, не спал ли он еще, не случился ли у него приступ сомнамбулизма.

— Что ты говоришь? Этти, проснись.

Он широко открыл полные слез глаза.

— Этти…

— Это не мусорная машина, Морган. Это… это пожиратель мяса, — закончил он почти неслышно.

— Что? — Я чуть не прыснул со смеху. — Этти… оборотней не существует. Даже в Индии.

Я встал и направился к окну.

— Морган! Нет!

— Ну хватит, Этти, не будь смешным! — Я отдернул занавески и широко распахнул окно. — Смотри! Это всего лишь…

Слова замерли на моих губах. Да, там была своего рода машина для вывозки мусора. Небольшой грузовичок с прицепом столетней давности, в который эти странные служащие свалки собирали не пластиковые мешки, наполненные отбросами, не содержимое мусорных баков, а человеческие трупы.

— Морган! Закрой окно! — умолял Этти, закрывая рот и нос углом одеяла.

Но я, словно парализованный, не мог оторвать рук от створок окна. В бедных кварталах Дели тысячи людей спали на улицах, в основном нищие и далиты. Я уже и раньше видел в Индии ужасные картины, мой отец ни от чего меня не ограждал, но он никогда не показывал мне ничего подобного, и я понимал почему. Двое мужчин, работавших на грузовичке, были снабжены длинными палками с металлическими штырями на концах. Они безжалостно колотили ими тела несчастных, которые валялись на улице. Если те не шевелились, они считали их мертвыми и навалом бросали трупы в прицеп.

— Господи… — вздохнул я.

Неожиданно запах перехватил мне горло и меня затошнило.

— Морган! Закрой окно!

С трудом сдерживая рвотный позыв, я закрыл окно и задернул занавеску. Этти свернулся калачиком на постели, и я поспешил к нему, чтобы успокоить. Никогда я не видел, чтобы мой брат так плакал. В одно мгновение в его памяти всплыли те бесчисленные ночи, которые он провел на улице, борясь со сном, чтобы не проснуться от того, что в ляжку вонзается металлический штырь, или, еще хуже, оказаться погребенным под грудой трупов.

— Морган…

— Все кончилось, Этти… Все кончилось…

— Морган?

Теперь я понимал его страх, я его чувствовал. Вас тормошат, но вы так скованы сном…

— Морган!

Вы хотели бы открыть глаза, но это невозможно. И эти люди здесь, со своими пиками, они…

— МОРГАН!

— Я не сплю! — вскричал я, вскакивая с бьющимся сердцем.

— Это видно!

Рядом со мной стояла Амина. Я протер глаза.

— Я… я уснул, извините меня.