Она невольно отпрянула, мысли лихорадочно метались.

— Ты… сказал тете, что я…

— Сказал, что ты у меня. Полагаю, остальное она додумает сама. Как хорошо… Спасибо.

Сюзанна протяжно выдохнула. О да, тете Коко не составит труда сложить два и два. И нет абсолютно никакой причины чувствовать неловкость или смущение. И все-таки ощущала и то, и другое. Не только по отношению к тете, но и к мужчине, чье обнаженное тело распростерлось рядом.

Одно дело находиться с ним лицом к лицу ночью. Утром же…

Холт поднял голову и внимательно вгляделся в Сюзанну:

— В чем дело?

— Ни в чем.

Холт выгнул бровь, она пошевелилась, словно пожимая плечами.

— Просто не знаю, что теперь делать. Никогда раньше так себя не вела.

Он хмыкнул:

— А как же заполучила двоих детей?

— Я не имею в виду, что никогда не занималась… никогда не занималась…

Холт усмехнулся еще шире:

— Что ж, привыкай, детка.

Обвел пальцем точеный подбородок.

— Хочешь, чтобы я выручил тебя утром… выказав хорошие манеры?

— Для начала прекрати смотреть на меня с таким вожделением.

— Ну уж нет, ты видишь только часть моего состояния.

Холт перестал гладить и слегка прикусил кожу там, где путешествовали пальцы.

— Предполагается, что я так страстно смотрю, чтобы ты не подумала, что по утрам похожа на ведьму.

— О…

Слово застряло в горле.

— На ведьму?

— А ты по идее должна сказать, что я был невероятен.

Сюзанна распахнула глаза:

— Вот как?

— Ага, и не только это, но и любые другие превосходные степени, которые сможешь придумать. А потом… — Холт опять перекатил глупышку, — по правилам ты обязана накормить меня завтраком, продемонстрировав тем самым, насколько разнообразны твои таланты.

— Не могу выразить, насколько благодарна за то, что ознакомил меня с процедурой.

— Никаких проблем. А после завтрака должна снова соблазнить меня и заманить в кровать.

Сюзанна засмеялась и прижалась к нему щекой в восхитительно доверчивом жесте.

— Придется попрактиковаться, но с парочкой омлетов, думаю, справлюсь уже сейчас.

— Угу, если найдешь что-нибудь в холодильнике.

— Подать тебе одежду?

— Зачем?

Сюзанна взглянула на Холта. Он с прежним вожделением пожирал ее глазами.

— Ладно, проехали.

Отойдя подальше, инстинктивно повернулась к нему спиной, нащупывая на полу рубашку.

— А что ты станешь делать, пока я буду готовить?

Холт поймал концы пушистых волос и позволил им скользнуть сквозь пальцы.

— Стану любоваться тобой.

Чем с наслаждением и занялся, наблюдая за тем, как Сюзанна мечется по его кухне, как скользит по стройным бедрам его рубашка, вдыхая аромат кофе, заполнивший воздух, вслушиваясь в низкий веселый голос любимой, разговаривающей с собакой.

Сюзанна почувствовала себя более непринужденно, погрузившись в привычные домашние хлопоты. Совместно посаженный кустарник желтел под окном, словно лучик солнечного света, а бриз все еще пахнул дождем.

— А знаешь, — заметила она, натирая сыр в яйца, — мог бы приобрести еще что-нибудь, кроме тостера, одной кружки и неглубокой сковороды.

— Зачем?

Холт откинулся на стуле, удобно развалившись, и потянулся за сигаретой.

— Ну, некоторые люди действительно используют кухню, чтобы готовить настоящую пищу.

— Только если не слышали о еде на вынос.

Увидел, что кофе закапал через край, и встал, чтобы налить две чашки.

— Что ты кладешь туда?

— Просто черный. Мне нужен хороший толчок.

— А по мне, так тебе нужно больше спать.

— Примерно через час я должна приступить к работе.

Держа миску с яйцами, Сюзанна замерла, глядя в окно. Холт узнал этот взгляд и погладил поникшие плечи:

— Не надо.

— Извини.

Сюзанна повернулась к плите и вылила взбитые яйца в неглубокую сковороду.

— Не могу не задаваться вопросом, что они делают, хорошо ли проводят время. Дети никогда не уезжали так далеко.

— Разве он не брал их на выходные?

— Нет, только пару раз на полдня, да и те не слишком удались.

Помешивая омлет, Сюзанна попыталась приободриться:

— Ладно, осталось потерпеть еще тринадцать дней.

— Ты не поможешь ни им, ни себе, вкалывая до изнеможения.

Чтобы отогнать раздражающее бессилие, Холт начал массировать напряженные хрупкие плечи.

— Я в порядке. Буду в порядке, — поправилась Сюзанна. — У меня более чем достаточно заказов, чтобы забыться в работе в предстоящие две недели. К тому же, пока дети отсутствуют, смогу уделить больше времени поискам изумрудов.

— Предоставь это мне.

Сюзанна посмотрела через плечо.

— Это наше семейное дело, Холт. И всегда было нашим.

— Теперь и я вовлечен в эту историю, поэтому справлюсь сам.

Она выкладывала омлет так же тщательно, как подбирала слова:

— Ценю твою помощь. Как и все мы. Но камни недаром называют калхоуновскими изумрудами. Двум моим сестрам угрожали из-за них.

— Именно потому это теперь моя задача. Вы с Ливингстоном в разных лигах, Сюзанна. Он умный и жестокий и не станет вежливо просить тебя уйти с дороги.

Повернувшись, Сюзанна вручила ему тарелку:

— Мне уже приходилось иметь дело с умным и жестоким мужчиной, я и так провела в страхе достаточную часть своей жизни.

— И что это значит?

— Только то, что сказала.

Сюзанна подняла свою тарелку и кружку с кофе.

— Не позволю какому-то ворюге запугать себя или заставить бояться поступать наилучшим образом для меня самой или моей семьи.

Холт покачал головой. Он спрашивал совсем не об этом.

— Ты боишься Дюмонта? Физически?

Она вздрогнула, потом выпрямилась.

— Мы говорим об изумрудах.

Сюзанна попыталась отойти в сторону, но Холт заблокировал дорогу. Серые глаза помрачнели, но когда он заговорил, голос звучал настолько мягко и спокойно, как она никогда прежде не слышала:

— Он бил тебя?

Бледные щеки запылали, затем краски отхлынули от лица.

— Что?

— Я хочу знать, бил ли тебя Дюмонт когда-нибудь?

Нервная судорога перехватила горло. В противоположность спокойному тону, в суровом взгляде пылал внушающий ужас огонь насилия.

— Омлет стынет, Холт, а я хочу есть.

Он с трудом сдержался, чтобы не швырнуть тарелку об стену, но сел, ожидая, когда она займет место напротив него. Возлюбленная выглядела очень хрупкой и невероятно невозмутимой в потоке солнечного света.

— Хочу услышать ответ, Сюзанна.

Холт отпил кофе, глядя, как она возит вилкой по посуде. Бывший коп умел ждать и умел давить.

— Нет, — невыразительно ответила она, начав есть. — Он никогда не бил меня.

— Угрожал?

Холт старательно сохранял непринужденность и жевал, не ощущая вкуса. Сюзанна внимательно посмотрела на собеседника, потом отвела глаза.

— Есть много способов запугать и деморализовать, Холт, после чего с легкостью унизить.

Взяв тост, аккуратно намазала его маслом.

— Ты почти не ешь хлеб.

— Что он сделал с тобой?

— Давай оставим эту тему.

— Что, — раздельно повторил Холт. — Он. Сделал. С тобой?

— Просто поставил лицом перед фактами.

— Какими?

— Что я прискорбно не соответствую образу жены корпоративного юрисконсульта с социальными и политическими амбициями.

— Почему?

Сюзанна хлопнула ножом по столу.

— Именно так ты допрашиваешь подозреваемых?

«Разозлилась, — отметил Холт. — Уже лучше».

— Это простой вопрос.

— Хочешь простой ответ? Прекрасно. Он женился на мне из-за моего имени, рассчитывая не столько на деньги, сколько на авторитет моей семьи, ведь фамилия Калхоун более чем подходила его амбициям. К сожалению, очень быстро выяснилось, что я вовсе не такой престижный приз, как он воображал. Мои светские беседы на званых ужинах в лучшем случае были скучны. Я старательно наряжалась, чтобы выглядеть достойной женой политически честолюбивого адвоката, но по-настоящему так и не преуспела в этом. Для него стало огромным разочарованием — о чем он непрестанно напоминал, — что я так и не смогла вбить себе в голову, что от меня ожидается. И что я невыносимо уныла и в гостиной, и в столовой, и в спальне.