— Ну, пока ты еще здесь, а там посмотрим. Представляю себе, как много дел накопилось у тебя в Бостоне.

— Так и есть. Думаю, что управившись со всем, смогу взять отпуск. Настоящий. Возможно, Бар-Харбор — хорошее место для отдыха.

Кики посмотрела вниз, потом вдаль.

— Тысячи людей думают так же, — пробормотала она и вздохнула с облегчением, когда официант принес вино.

— Если бы ты могла поехать в любое место, куда бы ты направилась?

— Сложный вопрос, потому что я нигде не была. — Кики потягивала вино, обнаружив, что оно такое же гладкое, как прохладный шелк на языке. — Куда-нибудь, где можно увидеть закат солнца на воде, думаю. Где тепло. — Она пожала плечами. — Наверное, я должна была сказать — Париж или Лондон.

— Нет. — Трент накрыл ее пальцы. — Кэтрин…

— Ты готов заказать еду?

Кики быстро поглядела на официанта, который маячил возле них.

— Да.

Она вытащила пальцы из-под ладони Трента и наугад выбрала что-то в меню. Осторожно положила одну руку на колени, второй — подняла бокал с вином. Через мгновение они снова остались одни, и она заговорила.

— Ты когда-нибудь видел кита?

— Я… нет.

— Ты ведь иногда будешь приезжать сюда, после того как… после того как реконструируешь Башни. Ты должен выделить один день, нанять лодку и выйти в море на поиски китов. В прошлый раз, когда я отправилась на такую прогулку, то заметила трех китов. Но придется одеться потеплей. Даже в разгар лета на Атлантике бывает холодно. Поездка может оказаться трудной, но она того стоит. Ты даже сможешь придумать и предложить какой-нибудь тур для туристов. Ну, ты понимаешь, тариф выходного дня с включенной прогулкой за китами. Многие гостиницы…

— Кэтрин…

Трент прервал ее, взяв за запястье, пока она снова не подняла бокал. Он ощущал быстрое неустойчивое биение ее пульса. «Не страсть, — подумал он. — Страдание».

— Бумаги пока не подписаны, — спокойно сказал он. — Еще есть время поискать другие варианты.

— Нет никаких других вариантов.

Он волнуется, поняла Кики, изучая его лицо. Глаза наполнены тревогой. Беспокойством и сожалением. В любом случае понимание того, что он переживает за нее, только ухудшало ситуацию.

— Мы продаем сейчас тебе, или Башни уйдут позже за долги. Конечный результат тот же, а таким способом мы сохраняем хотя бы немного достоинства.

— Я могу помочь. Предоставить ссуду.

Она мгновенно отпрянула.

— Мы не можем взять у тебя деньги.

— Если я покупаю у вас дом, вы берете мои деньги.

— Это другое дело. Это просто бизнес, Трент, — ответила Кики, прежде чем он начал возражать. — Я очень ценю твое предложение, тем более что знаю единственную причину твоего присутствия здесь — покупку Башен.

Так и есть, подумал он. Или было.

— Дело в том, Кики, что я чувствую себя так, словно выгоняю из дома вдову и сирот.

Она сумела улыбнуться.

— Мы — пятеро сильных самостоятельных женщин. Мы не обвиняем тебя… ну, может, только я слегка, но, по крайней мере, я осознаю, насколько несправедлива к тебе. Мои чувства к тебе не способствуют справедливому отношению.

— А что ты чувствуешь ко мне?

Кики испустила маленький вздох, пока официант расставлял закуски и зажигал свечу между ними.

— Ты получаешь дом, а мог бы получить гораздо большее. Я люблю тебя. Но я преодолею это чувство. — Слегка склонив голову, она подняла вилку. — Есть ли что-нибудь еще, что ты хочешь знать?

Когда он снова взял ее за руку, она не отняла ее, но ждала.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — осторожно вымолвил Трент.

Как замечательно ее рука вписывается в его ладонь, подумал он, глядя вниз. Как успокаивающе переплести свои пальцы с ее.

— Я просто не в состоянии дать тебе — или кому-то другому — обещаний любви и преданности.

— Это грустно. — Кики покачала головой, снова встретив его взгляд. — Понимаешь, я теряю только дом. И могу найти другой. А ты теряешь оставшуюся часть своей жизни, и другой у тебя не будет. — Она заставила себя улыбнуться и отодвинулась от него. — Если, конечно, ты не поддерживаешь идею Лилы о перевоплощении. Хорошее вино, — прокомментировала она. — Как оно называется?

— Осенний туман.

— Надо запомнить.

Кики бодро разговаривала, пока ела пищу, не ощущая вкуса. К тому времени, как принесли кофе, она превратилась в сплошную рану. Кики знала, что скорее разберет двигатель на части голыми руками, чем снова окажется на подобном ужине.

Любить его так отчаянно и все же быть достаточно сильной, чтобы притвориться, что способна прожить без него. Сидеть, жадно ловя каждый жест, каждое слово, и делать вид, что все легко и просто.

Ей хотелось кричать на него, бушевать и проклинать, перевести эмоции в безумие, и потом спокойно уйти от шторма. Но она могла только цепляться за холод своей гордости.

— Расскажи мне о своем бостонском доме, — попросила Кики.

Это будет что-то, подумала она, представить его в собственном доме.

Трент не мог насмотреться на нее. На то, как огоньками сверкают серьги в ее ушах. Как искусственное освещение мерцает в ее глазах. Но на всем протяжении вечера он чувствовал, что она запрятала часть себя, самую важную часть. И он никогда снова не сможет увидеть эту женщину целиком.

— Моем доме?

— Да, в котором ты живешь.

— Это просто дом.

Совершенно неожиданно в голову пришла мысль, что тот ничего не значит для него. Превосходные инвестиции — вот и все.

— Он в нескольких минутах ходьбы от офиса.

— Удобно. Давно ты там живешь?

— Около пяти лет. Собственно, я купил его у своего отца, когда он и его третья жена разводились и решили ликвидировать некоторые активы.

— Понятно. — И очень боялась, что действительно многое становится понятным. — А твоя мать тоже живет в Бостоне?

— Нет. Она любит путешествовать. Быть привязанной к одному месту — не ее стиль.

— Похоже на нашу двоюродную бабушку Коллин. — Кики улыбнулась. — Это тетя моего отца, самый старший ребенок Бьянки.

— Бьянка, — протянул он и снова вспомнил то мгновение, когда почувствовал мягкое успокаивающее тепло на их соединенных с Кики руках.

— Она живет на круизных судах. Время от времени мы получаем открытки из очередного порта. Аруба или Мадагаскар. Ей около восьмидесяти, одержима одиночеством и скупа, как акула с похмелья. Все мы живем в страхе, что когда-нибудь она решит посетить нас.

— Я думал, что у тебя нет больше родственников, только Коко и сестры. — Его брови сошлись вместе. — Она могла бы что-нибудь знать об ожерелье.

— Коллин? — поразмыслив, Кики сморщила губы. — Сомневаюсь. Она была ребенком, когда Бьянка умерла, и провела большую часть девичества в школах-интернатах.

Кики машинально сняла серьги и помассировала мочки ушей. Желание, внезапное, как лесной пожар, заполыхало в крови Трента.

— В любом случае, если мы сможем найти ее — что вряд ли — и расскажем всю эту историю, она, вероятно, на всех парах примчится сюда, чтобы разнести стены по камешку. Она не чувствует никакой симпатии к Башням, но очень любит деньги.

— Она не похожа на твоих родных.

— О, у нас много чудиков в семейном шкафу. — Опустив сережки в сумочку, Кики оперлась на локти. — Двоюродный дедушка — младший сын Бьянки — получил пулю, выбираясь из окна замужней любовницы. Одной из его любовниц, должна сказать. Он выжил, затем уехал в Вест-Индию, и мы никогда больше не слышали о нем. Это было где-то в середине тридцатых годов. Этан — мой дедушка — потерял большую часть семейного состояния на картах и лошадях. Азартные игры были его слабостью и практически убили его. Он заключил пари, что сможет доплыть под парусом из Бар-Харбора до Ньюпорта и назад за шесть дней. Он приплыл в Ньюпорт и раньше срока отправился назад, когда попал в шторм и пропал в море. Что подразумевает, что он проиграл свою последнюю ставку.

— Похоже на авантюристов.

— Они были Калхоунами, — ответила Кики, как будто это все объясняло.