— Ты не можешь заставить меня вернуться к тебе.

— Еще как могу, дорогая.

Возможно, он собирался сказать что-то еще, но, когда из дома донесся плач Тэйлор, его лицо напряглось от беспокойства.

— С ней все в порядке?

Анна не ответила. Она уже бежала внутрь, чтобы это выяснить.

Тэйлор орала как резаная.

За громкими криками следовали протяжные стенания. От этих жалобных звуков у Коннора сжималось сердце.

Что с ней не так?Он видел, как умирали люди, но страдания маленького беззащитного существа приводили его в больший ужас.

— Где, черт побери, женщина, которой я отдал малышку?

— Жозетт? Где-то рядом. Я в этом уверена. — Анна склонилась над кроваткой и откинула одеяло с личика Тэйлор.

В комнату ворвалась Жозетт со шваброй в руке. Ее пухлое лицо было бледным.

— Я только что вышла . La petite, она в порядке?

— Она плачет, не видите, что ли? — проворчал Коннор, раздраженный столь глупым вопросом.

— Тэйлор натянула одеяло на глаза и не могла его снять, — объяснила Анна. — Правда, моя маленькая? — нежно прошептала она ребенку.

— И это все? — спросил Коннор, почувствовав себя полным идиотом, когда Жозетт улыбнулась. Он вместе с Анной подошел к розовой кроватке, полной погремушек и разноцветных игрушек.

Лицо Тэйлор было красным. Слава богу, она начала успокаиваться, и душераздирающие вопли прекратились. На ее щеке блестела одинокая слезинка.

Тогда он впервые заметил на стене свою фотографию рядом с фотографией Анны. Значит, вот почему Тэйлор не испугалась его, словно уже где-то видела.

— Дорогая, все хорошо, — мягко произнесла Анна. — Ты в безопасности.

Прежде чем уложить Тэйлор в кроватку, Жозетт переодела ее. Сейчас на ней был розовый комбинезон с желтыми жирафами. Малышка посмотрела на Коннора своими голубыми глазами и заулыбалась.

— Еще раз привет, — сказал он, наклоняясь.

Услышав его голос, Тэйлор залепетала на своем детском языке и засучила ручками. Когда она перевернулась на живот и подползла к нему, он широко улыбнулся ей. Тогда она села и захлопала в ладоши. Он тоже захлопал, весело подмигивая ей.

Тэйлор радостно засмеялась.

Как могла одна-единственная улыбка, демонстрирующая первый прорезавшийся зуб, так глубоко тронуть его сердце? А эти ямочки… Прямо как у него. В детстве его постоянно из-за них дразнили.

Когда он положил ладонь малышке на затылок, Анна вскрикнула, но затем отошла в сторону. Он ловко взял девочку на руки и прижал к своему плечу.

В Афганистане у него был большой опыт общения с маленькими детьми. Только те малыши были голодными, а их матери до смерти напуганными. Они не были такими пухлыми и розовощекими, и от них не пахло детской присыпкой и шампунем. И они не пробудили в нем отцовских чувств, как Тэйлор. Он так обрадовался, обнаружив, что Анна хорошая мать.

Анна пристально наблюдала за тем, как он нянчится с их ребенком. Ее глаза как-то странно светились.

— Тэйлор. — Коннор нежно потрепал малышку по щеке. — Ты такая же красивая, как твоя мама. — Слова сорвались с его губ прежде, чем он осознал, что сказал.

Он снова перевел взгляд на Анну. Ее губы слегка подрагивали.

— Я… я каждый день показывала ей фотографии и говорила: «Это мама и папа», — произнесла Анна.

— Готов поспорить, ты расстроилась, узнав, что не сможешь полностью от меня избавиться.

Она так сильно побледнела, что он пожалел о своей резкости. К горлу подступил комок.

Тогда Коннор снова переключил внимание на Тэйлор. По крайней мере, в своих чувствах к ней он не сомневался. Он был от нее без ума.

Как часто он говорил своим сослуживцам, что все малыши на одно лицо?

Он ошибался. Тэйлор была самой красивой малышкой на свете.

— Она родилась примерно девять месяцев назад? — тихо произнес он. — Ты мне даже не сообщила.

— Я… я думала, что ты опасен.

— Меня не было рядом, когда она научилась держать головку, когда у нее прорезался первый зуб. Кто мне вернет все эти месяцы? Я даже предположить не мог… — Его переполняла ярость, но внезапный прилив нежности к дочери оказался сильнее.

— Когда у меня случилась задержка, я подсчитала дни после того, как ушла от тебя, — сказала она.

При воспоминании о том, как он проснулся в одиночестве и обнаружил, что она исчезла вместе с его вещами, ярость вернулась. Он несколько раз перечитывал записку, напечатанную на компьютере, который она унесла. Затем, смяв листок, он в чем мать родила выскочил в коридор, но вовремя опомнился.

Я любила тебя. Доверяла тебе. А ты меня обманул. Между нами все кончено.

Коннор помнил каждое слово той проклятой записки.

— И когда ты, черт побери, собиралась рассказать мне о ней? — Он старался говорить спокойно, чтобы не напугать Тэйлор.

— Никогда. Решила, что нам будет лучше без тебя.

— Ну конечно. — Он хотел выругаться, но в этот момент Тэйлор коснулась своими крошечными пальчиками его щеки.

— Па… па… агу.

Его дочка была настоящим чудом. Рядом с ней было трудно злиться на ее мать. И все же он попытался.

— Нет, вам определенно без меня не лучше.

В потертых джинсах, старом синем свитере и ботинках со стертыми каблуками Анна выглядела так же уныло, как дом, в котором жила. Было очевидно, что у нее не остается ни цента на себя.

— Ты действительно хочешь, чтобы Тэйлор жила в таких условиях?

Анна гордо вскинула подбородок.

— Я работаю… то есть работала. У нас есть все необходимое.

— Сомневаюсь, что твоего крошечного жалованья хватало на все. Тебе платили наличными? Ты работала неофициально, но так тебе было проще оставаться в тени, не так ли?

Анна опустила глаза.

— Я боялась, что вы с Дуайтом меня найдете.

— Я никогда не работал на этого мерзавца.

Коннор оглядел комнату. Особняк видал лучшие дни. Краска облупилась и пожелтела, старые обои выцвели и кое-где начали отклеиваться. Красные ковры, покрывавшие большую часть пола, местами вытерлись. Кроватка Тэйлор была поцарапанной и расшатанной, розовая простыня на ней — такой тонкой, что сквозь нее просвечивался матрас. В углу комнаты стояло кресло-качалка с дырами в обивке.

Он вспомнил, что в аэропорту у Анны была с собой только спортивная сумка. Шел снег, но у нее даже не было куртки. В Вегасе он, вопреки ее воле, купил ей новый гардероб, включая шубу из лисьего меха. Сбежав, она оставила все вещи, которые он отправил в Хьюстон и хранил до сих пор, даже несмотря на то, что больше не хотел ее видеть.

Поскольку Анна постоянно была в бегах, она не хотела привлекать к себе внимание и не нуждалась в красивых вещах.

Коннор остановился возле ее комода. Когда ее глаза расширились в тревоге, он выдвинул верхний ящик.

— Нет! — воскликнула она.

Увидев пачку банкнот и водительские права с ее фотографией на имя Сью Оукли, гражданки Луизианы, он мрачно ухмыльнулся. Под деньгами лежала карточка социального страхования на это же имя.

— Опять новое имя? Готов поспорить, ты дорого за него заплатила. Фальшивые документы не так легко достать, правда?

Анна не ответила. Когда Коннор взял оба документа, чтобы засунуть себе в карман, она попыталась их отобрать.

— Что ты делаешь? Они мои. Ты не можешь их забрать! — возмутилась она.

— Я уже это сделал. — Все еще держа Тэйлор, он пристально посмотрел на Анну. — Знаешь, кое-что не давало мне покоя все эти месяцы. Я помню, как светились твои глаза, когда ты сказала, что хотела бы стать учительницей.

Анна сглотнула.

— Это была ложь?

Она покачала головой.

— Сейчас, когда мне нужно растить дочь, боюсь, это невыполнимо.

— Правильно. Ты никогда не сможешь осуществить свою мечту, если будешь постоянно кочевать с одного места на другое, получать жалованье наличными словно нелегальный иммигрант и жить под чужим именем. Тебе не приходило в голову, что если ты не поменяешь образ жизни, Тэйлор не ждет ничего хорошего в будущем?