Джойс снова заулыбалась. Действительно, как это ей раньше в голову не приходило, что Кейт подходит Маркусу, как никто другой. Типичный случай. Будущая домохозяйка в лучших традициях.
— Я ни в чем не виню вас. Порадуемся, что все так хорошо вышло. Я счастлива за нее, передавай привет и поздравления. Она будет тебе прекрасной женой.
Перед тем как Маркус ушел, Джойс попросила отнести ее в спальню. От такого количества впечатлений она смертельно устала. Даже голова начала кружиться.
Он уехал, а Джойс лежала в своей комнате и не могла поверить в свое счастье. Свободна! Она свободна от всех обязательств! Как легко стало дышать, словно гора с плеч свалилась. Надо скорее позвонить на раскопки и сообщить, что разговор, который должен был кончиться отъездом Джойс домой, приобрел совершенно иной характер. Она остается. Она не просто остается, она теперь свободна! Или нет. Пускай это будет сюрпризом. Теперь она приложит все усилия, чтобы понравиться Андреа. Мечты становятся реальностью. Все зависит только от нее. От нее одной! И тут же перед мысленным взором возник притягательный образ: загорелое вытянутое лицо Андреа, стройная фигура в камуфляже на фоне пирамид… Джойс захотелось увидеть его прямо сейчас. Часы показывали еще только половину седьмого. Как долго!
Ну почему? Почему Андреа не видит в ней женщины? Надо признаться ему в своих чувствах. Сегодня же. Пускай он расценит это как каприз глупенькой девочки, Джойс не отступит, ведь теперь у нее месяц с небольшим в запасе.
Глаза слипались. Два дня напряжения разрешились не просто хорошо, а великолепно. И захотелось отдохнуть, отдохнуть по-настоящему, без постоянного страха за будущее, без угрызений совести, которые одолевали Джойс все это время. Маркус вечно маячил где-то на заднем плане, отравляя самые приятные минуты. Но теперь с этим покончено. Джойс вздохнула с облегчением и перевернулась на спину. Она проснется, когда хлопнет входная дверь, обязательно проснется…
Андреа ждал звонка весь день. Договорились, что если жених забирает Джойс сразу, то все с раскопок приедут попрощаться. А если разрешит остаться на прощальный ужин, то она не будет звонить вообще. Каждый раз, когда сотовый в кармане начинал вибрировать, Андреа вздрагивал, боясь, что сейчас придется ехать домой. Ехать, чтобы увидеть ее в последний раз. А звонили, как назло, целый день. То одно, то другое. А Джойс не давала о себе знать. Значит, еще один вечер и еще одна ночь.
До девяти оставался еще час, но Андреа не мог больше находиться в неведении. Поэтому, попрощавшись с остальными, он поехал домой, пообещав позвонить и доложить обстановку: может, Джойс сейчас вообще не до ужинов.
Дом встретил его тишиной. Сердце в груди болезненно дернулось. А что, если он увез ее, даже не дав позвонить? Судя по тому, как описывала этого Маркуса Джойс, он способен и не на такое. Тихо. Андреа прошел на кухню: ничего не тронуто, все продукты на месте, значит, они не обедали. Увез. Разозлился на обман и увез сразу, не дав рта раскрыть. Не будет ни вечера, ни ночи, больше ничего не будет. Никогда.
Андреа опустился на стул, обхватив голову руками. Она уехала, не оставив ни адреса, ни телефона. Только воспоминания и невинный поцелуй в щеку. Ни одной своей вещи, которую можно было бы сохранить до конца дней. Почему-то он был уверен, что другой Джойс он не встретит. Никогда не встретит даже подобной ей. Она так и не узнает о его чувствах. А может, в комнате осталось хоть что-нибудь? Забыла, собираясь впопыхах. Ведь всегда забываешь что-нибудь, даже если собираешься не торопясь.
На негнущихся ватных ногах Андреа поднялся наверх. Дверь ее комнаты была распахнута настежь. Он вошел, чувствуя, что к горлу подкатывается ком. Постель была еще смята, занавески на окне собраны посередине ленточками, как она любила. На столе книга, открытая на странице с изображением пирамид. Край ковра немного загнут, видимо зацепилась или он зацепил, собирая ее вещи. Каждая вещь здесь напоминала о ее присутствии. Даже воздух был каким-то особенным. Андреа стоял посреди комнаты, почти физически ощущая святость этого места. Нет, он не заберет отсюда ничего и ничего не изменит. Плед, откинутый в сторону, будет лежать так вечно, словно она только ненадолго вышла, книга останется раскрытой, будто она ее просто не дочитала, занавески всегда будут висеть так…
И в этот момент он вдруг услышал слабое постукивание где-то внизу. Что это? Похоже на то, что кто-то работает на компьютере. А разве он есть в доме? Да, есть в кабинете. А кабинет как раз под комнатой Джойс. Не помня себя от волнения, Андреа побежал вниз.
Она сидела за компьютером и, всматриваясь в экран, пестревший какими-то значками, не замечала никого и ничего вокруг.
— Джойс… — Губы Андреа шевельнулись, чуть слышно произнося ее имя.
Она испуганно обернулась, русые волосы золотистой волной метнулись в сторону.
— Ой! — Она виновато опустила глаза. — Я все могу объяснить. Понимаешь, просто Маркус больше не мой жених, он уехал, а я могу остаться, но поскольку он ушел недавно, то спать уже не имело смысла и я решила немножко поработать. — И Джойс подняла невинные глаза, наивно хлопая пушистыми ресницами.
А Андреа еще не верил своему счастью, не верил, что она сидит здесь, перед ним, что она говорит эти слова…
Компьютер издал последний хрип, и монитор погас.
— Отнеси меня, пожалуйста, в спальню. — Джойс протянула руки, готовясь обхватить его шею. — Этого больше не повторится, обещаю. Я знаю, что виновата. Только не сердись.
А Андреа стоял, не понимая, о чем она говорит. Жениха больше нет? А Джойс здесь. Руки привычным движением подхватили ее со стула, и он почувствовал, как ее щека прижалась к его груди.
— Поцелуй меня! — Серые глаза глядели прямо, требовательно, серьезно.
Так смотрит только любящая женщина, и неожиданно Андреа понял, что уже видел этот взгляд, видел много раз, но запрещал себе думать о нем, запрещал себе ответить на него. Губы Джойс коснулись шеи Андреа.
— Я люблю тебя, люблю, — шептала она. — Люблю с первого дня. И буду любить всегда.
Андреа ничего не сказал, вместо ответа он опустил Джойс на кровать в ее комнате и приник губами к бледному подбородку, на котором еще чувствовались шероховатые остатки ссадины. Больше он никуда ее не отпустит, ни за что на свете больше он не расстанется с ней.
Мягкий спортивный костюм уже лежал на полу в обнимку с камуфляжем. Андреа ласкал ее, ласкал открыто, теперь чувствуя, что имеет на это полное право, ласкал, наслаждаясь каждым движением, чувствуя, что Джойс хорошо с ним. Их тела слились в единое целое, их души соединились навеки, их сердца бились в унисон. А глаза… Глаза светились одним светом. Светом счастья, обретенного во взаимной любви.
— Ты… — задыхался Андреа. — Я никуда больше не отпущу тебя. Ни за что.
Он чувствовал под пальцами ее тело — нежное, трепещущее от наслаждения в его объятиях.
— А мне больше никуда и не нужно без тебя.
Ее голос звучал в тишине подобно тихому шелесту засыпающих деревьев в вечернем лесу. Спокойно, кротко. И Андреа слышал в нем ответы на те вопросы, которые вот уже три недели терзали ему душу.
— Ты будешь моей женой?
Он произнес это чуть слышно, целуя ее шею и плечи, но Джойс поняла.
— Я уже твоя… Сейчас… Здесь и навсегда.
В этот вечер в доме Андреа не было привычного ужина, и он не вернулся в свою комнату. Засыпая в его объятиях, Джойс думала о татуировке, которую сделала, уезжая из Австралии. Кейт не хватало удачи, а теперь она выходит замуж за Маркуса. Неужели совпадение? Джойс недоставало гармонии, но сегодня она, похоже, обрела ее до конца дней. Как бы там ни было, можно верить или не верить в чудеса и предсказания, но обе подруги получили то, что искали. Вероятно, в знаках судьбы есть смысл.
Теперь Джойс думала, как сохранить обретенное единство. Ведь рано или поздно придется рассказать о снимках. А Андреа вряд ли обрадуется известию, что она рисковала своей жизнью ради каких-то рисунков. Джойс погладила жесткие курчавые волосы.
