Нельзя сказать, что ситуацию, сложившуюся в лене, не пытались как-то изменить: скажем, последний начальник Тайной службы Элиреи, покойный барон Велсер, несколько раз посылал сюда своих подчиненных, а отряды солдат тех же де Миллзов постоянно мотались между Атерном и графством, прореживая число любителей легкой наживы. Однако и те, и другие действительно боролись не с причиной, а со следствием. Поэтому разбойников меньше не становилось…

Естественно, слушая разглагольствования графа Олмара, я делал поправку на то, что это — точка зрения всего одной из двух противоборствующих сторон. И пытался поставить себя на место де Квайстов. Однако получалось из рук вон плохо: я не мог представить себя играющим на замок Красной Скалы, Размазней, прячущимся от жены и проблем баронства в винных погребах, или баронессой Майянкой, грабящей собственных вассалов.

А еще я не понимал, как именно выполню обещание, опрометчиво данное разбойнику: увы, на мой взгляд, законных способов заставить баронессу Квайст снизить налоги в своем собственном лене не существовало, а использовать незаконные я не мог по определению…

В общем, въезжая во двор постоялого двора 'Медвежий Угол', я пребывал в довольно мрачном настроении. Настолько мрачном, что, услышав лязг стали и воинственные выкрики сражающихся, даже обрадовался. И вылетел из кареты раньше, чем разобрался в ситуации.

Увы, побоищем на улице и не пахло: во дворе 'Угла' кипела самая заурядная потасовка — человек десять вооруженных оглоблями и слегами селян усиленно пытались вбить в землю пятерых охранников купеческого обоза. Те, естественно, сопротивлялись. Естественно, используя для этого не мечи, а вырванные из ограды колья.

Первые несколько минут смотреть за ними было даже интересно — еле стоящие на ногах 'бойцы' умудрялись промахиваться по своим противникам даже тогда, когда били в упор. Однако когда брошенный одним из селян кол чуть не влетел в карету к баронессе Лотилии, я понял, что с этим 'весельем' надо заканчивать. И приказал прекратить балаган.

На мой приказ отреагировал только один из атакующих, уже получивший свое, и теперь вжимающийся спиной в стенку конюшни и баюкающий сломанную руку. Только вот реакция у него оказалась странная — мужик икнул, потер подбитый глаз и… продолжил наблюдать за своими более удачливыми товарищами, в чьей крови, разгоряченной выпитым вином, все еще играл молодецкий задор.

Впрочем, возмутиться такому неуважению я не успел: услышав мою команду, Рыжий Лис подал команду 'к бою', и между мною и дерущимися мгновенно возникла черно-желтая 'стенка '…

Услышав шелест покидающих ножны мечей, охранники мгновенно сориентировались, и, побросав дреколье, попадали на колени.

А вот их соперники — нет: обрадованные 'трусостью' горожан, они рванулись в атаку… и кубарем покатились по земле, сметенные слитным ударом стены щитов…

— Кто шевельнется, лишится десницы… — рыкнул Рыжий Лис. И, повернувшись ко мне, так же громко поинтересовался: — Повесить кого, ваша светлость, или как?

На постоялом дворе мгновенно стало тихо, как в усыпальнице.

— Сам разберешься… — оглядев перепуганные лица драчунов, хмуро буркнул я. И жестом подозвал к себе хозяина…

…В большом зале таверны царил жуткий кавардак. Судя по тому, что две трети столов и лавок большого зала оказались перевернутыми, прежде, чем выбраться во двор, дерущиеся вдоволь потешились внутри.

Окинув взглядом все это 'великолепие', я аккуратно обошел здоровенную лужу из дешевого вина, в которой валялись куски мяса, сыр, хлеб и нарезанная кружками вареная репа, добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, и мрачно посмотрел на хозяина:

— Другой зал есть?

— Да, ваша светлость! Дворянский! На втором этаже… Там чисто, как… в… э-э-э…

— Отлично… Значит, сначала прикажи принести ко мне в комнату бочку для омовения, а эдак через час собери ужин… На троих… В этом твоем дворянском зале…

— Будет сделано, ваша светлость… Все, как вы скажете, ваша светлость… Вы не пожалеете, что заехали в 'Медвежий угол', ваша светлость… Вторая комната справа, ваша светлость… Позвольте, я ее открою, ваша светлость?

…Уже через пару часов я сидел в дворянском зале, принюхивался к запахам, доносящимся с кухни, и внимательно слушал очередной рассказ графа Олмара:

— …а когда к нему заявились мытари, хозяин поля, потравленного конями барона Самеда, заявил, что отказывается платить щитовые, так как его сюзерен нарушил какую-то там статью вассального договора. То есть, вместо того, чтобы охранять своих вассалов и их имущество, вводит их в разорение…

Граф Олмар размахивал кубком с вином так энергично, что я в какой-то момент поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы вдумываться в его рассказ, заворожено наблюдаю за каплями вина, пролетающими в опасной близости от платья леди Лотилии.

— Арестовать его мытарям не удалось: шестеро сыновей и полтора десятка близких родственников умника взялись за дреколье, и псы Сучки Квайст получили по рогам…

— Ну что же ты такое говоришь, дорогой? — слегка покраснев, воскликнула графиня.

Ее супруг нахмурил брови, удивленно посмотрел на жену… и заржал:

— И правда смешно! Га-га-га!! Псы — и по рогам!!!

— Не называй баронессу Майянку сучкой… — громким шепотом попросила его графиня.

— А как иначе? — искренне удивился Олмар Миллз. — Это же не я ее так прозвал, а народ. А народ ошибается редко… Вот, например, прозвище отца нашего уважаемого гостя — Неудержимый. Разве это не правда? Разве кто-то может сказать, что смог устоять против атаки воинов Правой Руки, которую вел в атаку граф Логирд? Нет! А прозвище самого графа Аурона — Законник? Оно тоже дорогого стоит: человек, способный зару…-

— Олмар!!! — почувствовав, что ее мужа заносит, графиня Лотилия дернулась, и графа тут же перекосило от боли…

'Каблучок у туфельки должен быть довольно острым…' — мрачно подумал я. Стараясь задвинуть куда подальше воспоминания о принце Ротизе, павшем от моей руки…

— Мда… О чем это я? Ах да, о том, что Майянка Квайст — Сучка, причем самая настоящая…

— Вы говорили о том, что арестовать этого самого землевладельца мытарям баронессы не уда-… — начал, было, я. И запнулся на полуслове, поняв, что у меня есть шанс выполнить обещание! И весьма неплохой!

— Мой муж имел в виду совсем другое… — заметив, как изменилось мое лицо, воскликнула графиня Лотилия. — Он искренне восхищается вашей семьей, и… и здесь, в 'Медвежьем углу', довольно крепкое вино…

— Все нормально, графиня… — улыбнулся я. Потом посмотрел на подавальщицу, несущую нам блюдо с жареным поросенком, и добавил: — Просто мне в голову пришла очень интересная мысль…

— Согласен! Мысль более чем интересная… — перехватив мой взгляд и оценив стать девчушки, жизнерадостно заржал де Миллз. — Особенно спереди…